Я достал из кассы сорок фунтов, отдал их Маку и попросил Джеки немного присмотреть за магазином.

– Пойдем, – сказал я Маку, – выпьем.

Он начал было возражать, но потом быстро согласился, и мы направились в «Горностаево гнездо».

– Ты в доле – или тебе нужны все сорок фунтов? – язвительно осведомился я, отлично зная, для чего Маку деньги. У этих личностей с сумками, набитыми записями сомнительного происхождения, всегда на уме круглые числа. И, как ни странно, многие цены на незаконные вещества также представляют собой круглые числа. Я, например, еще никогда не слышал про суммы вроде семи фунтов сорока девяти пенсов. Быть может, среднестатистический наркоман просто не в состоянии воспринять такую штуку, как сдача.

Большинству посетителей я спускал это с рук – в конце концов, их дело. Но я злился на Мака-самоубийцу, злился на себя, который мог просто промолчать и равнодушно наблюдать за его смертью. Если бы я немного пошевелил мозгами, то понял бы, что только адреналин удерживал Мака от наркоты – и тогда я забил бы на Грецию и отправил туда Мака. Мак тоже злился.

– Иди к черту, приятель, я не просил тебя о выпивке! Вот ты и покупай!

Так я и сделал, и мы уселись. И я извинился, а еще сказал, что мне очень жаль, что он снова подсел. А он ответил:

– Что-нибудь еще? – и потом: – О, черт, я же не сказал тебе об Этеридже!

– Что?

– Я видел его. – Где?

– Где? В том-то вся и штука, где я его видел! Пару недель назад я искал, где бы купить дури. Моего обычного поставщика только что арестовали и упрятали за решетку. Так что пришлось поспрашивать. Один знакомый отправил меня в тот паб, за Кентиш-Таун. В итоге я оказался в квартире в муниципальном здании, где парень ждал посыльного. И когда посыльный появился, я не мог поверить своим глазам: это был тот гаденыш, которому я заехал ломом на пустоши. Он меня не узнал, но я-то его запомнил.

– А Этеридж тоже был там?

– Нет-нет, его там не было. Тогда я решил то же, что и ты сейчас: мужик просто используется как гора мяса. Наемный хулиган. Но около недели назад, субботним вечером, я зашел в «У Сэма». Там я подцепил шикарную киску, мы немного поговорили, и она пригласила меня с собой на встречу с друзьями. Мы погрузились в тачку, которую ей подарил папаша, и поехали в Челси, на Кингз-Роуд. Оказалось, что один из этих друзей любит старомодные развлечения вроде кислоты. И тут киска спрашивает у меня:

«Ты когда-нибудь охотился на драконов, Мак?»

«Кто, я? Никогда», – отвечаю я, справляя малую нужду, но она совершенно серьезна.

«Это что-то безумное, – говорит, – безумное и… ой, смотри, там Денни!»

Не нужно быть чертовой ищейкой, чтобы догадаться, что Денни – это дилер, и они такие хорошие друзья с мисс Камиллой и маленьким лордом Джастином, да и со всеми остальными пидорами. Однако, как ты понимаешь, я не сказал «нет», и Камилла, побеседовав с Денни, возвращается и говорит: «Смотри, что я достала, Мак, ну разве я не умная девочка?» – и так далее. Старая история, старая песня. Но знаешь, с кем трепался этот Денни?

– С Этериджем? – предположил я.

– Ага, – ответил Мак, и что-то в его голосе задело меня. Он был зол. По-моему, я никогда раньше не видел Мака злым. Даже во время драки на пустоши он не злился. Честно говоря, он искренне наслаждался собой. Но сейчас он был зол.

Затем Мак поднялся.

– Слушай, мне надо бежать. Я загляну попозже. Отлично. Разложи все по полочкам.

«Разложить по полочкам что?» – удивился я, но побрел обратно в магазин, где меня поджидали возобновление политической дискуссии и шанс продать стопку альбомов «Budgie»[81] польскому студенту, подрабатывающему на стройке по соседству.

– Дома это стоило бы сотню баксов! – сообщил он мне. Я знал причину. Это был рок-н-ролльный городской миф, история «Budgie».

Случилось так, что однажды, в начале семидесятых, единственный польский рок-диджей приехал в Англию – и увидел «Budgie», этих легендарных валлийских хард-рокеров второго дивизиона, в действии. Он привез домой несколько их альбомов. И в то время только на его шоу юные поляки могли насладиться настоящим роком. Целое поколение выросло под впечатлением, что «Budgie» стоят наравне с «The Beatles» и «The Stones».

Всегда приятно подтвердить легенду, и я был так доволен, что сделал студенту бешеную скидку, а он в ответ предложил мне остановиться у него, когда я в следующий раз окажусь в Варшаве.

Так прошел день. В результате, будучи в приподнятом настроении, я пришел домой – и обнаружил на ступенях спящего Мака. Я потряс его, но безрезультатно. Вошел внутрь, принял душ, достал из холодильника пару бутылок пива, вернулся на лестницу и сидел там, наслаждаясь лучами вечернего солнца и читая «NME». Через некоторое время Мак зашевелился.

– Боже, – пробормотал он, – впусти меня внутрь! Мне нужна твоя ванна.

Сорок пять минут спустя он выполз наружу, немного поболтал об Этеридже и о том, что героиновых дилеров надо отстреливать при рождении, а потом рухнул без сознания на софу.

Неделя выдалась отвратительной. Мак все время болтался поблизости, и мне казалось, будто я живу в римейке «Человека с золотой рукой»[82], в роли Ким Новак. Мак хотел завязать с героином, я хотел, чтобы Мак завязал с героином, но его тело не соглашалось. На следующий день, во вторник, он сделал над собой гигантское усилие. Когда я вернулся с работы, Мак сказал, что весь день был чист, и настоял на походе в паб. Но его точно муравьи кусали, он бродил между автоматом с соком, музыкальным ящиком и столом для пула и не мог поддерживать разговор дольше минуты. Мы ушли задолго до закрытия, а ночью я несколько раз просыпался – и все время слышал, что он не может уснуть. На следующий день, когда я пришел домой, Мака не было. Он появился чуть позже, облаченный в огромное не по сезону пальто, и надолго исчез в ванной. Я не стал его беспокоить и отправился в «Кормовую рубку» на Кэмденский джазовый фестиваль, чтобы посмотреть на Лестера Боуи[83].

В четверг были выборы. Майкл Фут имел все шансы выбить из седла блаженного победителя с Фолклендов. Ха-ха.

После работы я отправился выпить с ребятами из кэмденского магазина, что закончилось вечеринкой «beat the blues» в общественном центре возле Ньюингтон-Грин, где множество народу не в такт отплясывало под Джеймса Брауна и Ли Перри[84]. Когда я добрался до дома, было три часа утра, мужик из Хампстеда в шерстяном пальто и очках давно проиграл, а Мак валялся перед телевизором и смотрел «Комнату наверху»[85], тот очаровательно-циничный кусок с составлением расписания.

Мак был подавлен, не результатами выборов, а самим собой. У него не было денег, а на загривке восседала отвратительная обезьяна. В тот день он чуть не попался, когда запихивал в свое огромное пальто бутылки с шампанским, и его самомнение жестоко пострадало.

– Даже не могу нормально воровать! – мрачно сообщил он.

На следующее утро я пришел на работу поздно. Джеки ждала перед магазином. Вид у нее был разъяренный.

– А что, разве Шон еще не дал тебе ключи?

– Нет, черт побери, и ты это прекрасно знаешь!

– Извини, извини. Поздно лег вчера, отмечал победу доблестного королевского воина, – сказал я и увернулся от не такой уж шутливой оплеухи.

– Да ладно тебе! Ты должна радоваться! Это, несомненно, только ускорит падение мирового капитализма. А победа меньшевистского щенка Фута лишь отвлекла бы пролетариат от пробуждения к реалиям классовой борьбы!

– Заткнись и приготовь чай! – огрызнулась Джеки.

Печально, что стоит только начать обсуждать угрозу мировой революции, как у троцкистов напрочь пропадает чувство юмора.

Итак, мы приготовили чай и уселись, а около половины одиннадцатого вошел парень в оранжевом джемпере и бордовых мешковатых штанах, с деревянным амулетом на шее. Он притащил кучу записей. Подобное происходит где-то раз в месяц – оранжевая распродажа. И таких посетителей я обдираю без особых угрызений совести. Этим несчастным их тантрический Бхагаван Раджниш велит освободиться ото всех мирских благ, дабы они могли прийти к нему, и жить с ним, и заниматься сексом, а еще отдать ему все свои деньги.