За первым строением стояло второе, отличающееся от первого лишь одной деталью. Над домом реял красный флаг с тремя золотыми ястребами.

Еще дальше — третье, с короной и копьем на стяге. На противоположной стороне дороги виднелся точно такой же дом, только на знамени — дракон. Самые дальние зимние убежища скрывались в тени утеса.

Перед каждым следующим домом дорога становилось все более и более разбитой. А когда солнце наконец перевалило через край утеса, Крушила увидел, что дорога, поднимаясь в гору, становится шире, а ее полотно в некоторых местах превратилось в грязь.

— Полагаю, местные жители готовятся к приему верхнеземцев, — заметил Ведун.

— Заправила пока здесь, — сказала Ясновидица. — Нам туда. — И она махнула рукой вперед и чуть вправо.

— А Красавица? — поинтересовался Лучник.

— Там, — ответила Ясновидица, указывая вперед и влево.

— Значит, они оба живут среди гостеприимцев?

— Похоже на то.

— Интересно почему? — спросил Крушила.

— Красавица живет здесь уже много лет, — ответила Ясновидица. — А зачем сюда пришел Заправила, я понятия не имею.

— Кого будем искать первым? — продолжил допрос Лучник.

— Вожака. Он главный.

Говорунья, прервав свое вечное бормотанье, сказала:

— Фараш инит Керра дас Бик абба Тирул синна Опор носит талисман Вожака, но, как говорят лерры, он никого никогда никуда не вел.

— Это ничего не значит, — ответила Ясновидица. — Возможно, у него просто не было повода.

— До этого момента, — добавил Лучник.

— Он пользовался своей магией, — продолжала Говорунья. — Он льстил, обхаживал и обманывал, строил планы, соблазнял и умиротворял, приказывал и командовал, но никогда никем по-настоящему не руководил.

— Звучит довольно скверно, — тревожно сказал Крушила.

— Не обращай внимания, — утешила его Ясновидица. — Я знаю Заправилу десять лет — с того времени, когда он был чуть старше тебя, и он представляется мне вполне достойным человеком.

Крушила посмотрел на Говорунью, но та, высказавшись, приложила руки к ушам и вслушивалась в нечто, недоступное другим. При этом она пришептывала: «Нет-нет, никогда. Нет-нет, никогда…» — и так до бесконечности.

Он, конечно, мог положить конец ее бормотанию, чтобы попросить сказать больше, но, как всегда, помешала застенчивость.

Они странствовали вместе уже не первый день, и Крушила убедился, что Говорунья, несмотря на внешние проявления, не сумасшедшая, хотя помнить об этом иногда было очень трудно. С трудом верилось, что, находясь четырнадцать лет под гнетом нечеловеческой болтовни, она не свихнулась. В отличие от него самого или Лучника Говорунья не должна была ежедневно выполнять какие-то задания, чтобы ублаготворить своих лерров, но не могла перестать их слушать, не могла научиться их игнорировать. Крушила не понимал, как она может спать, а ответ на вопрос, почему она до сих пор не свихнулась, оставался для него загадкой. Избранный Воин понимал, что обязан ее слушать, однако при этом ему всегда было очень неуютно.

Ясновидица чем-то походила на его мать, и верить ей было гораздо легче, чем остальным Избранным. Кроме того, так ли уж важно, что Заправила пока никем не руководил? Он был Вожаком, а значит, все Избранные должны за ним следовать.

— Сюда, — сказала Ясновидица, и Крушила, отогнав сомнения, двинулся за ней.

Зимовье было огромным городом, но сейчас город был почти пуст: верхнеземцы пока жили на плато. Здесь было три улицы для зимних убежищ горцев, каждая длиной в милю. Улицы расходились от центральной площади на запад, юго-запад и северо-запад. На восток уходил крутой, усыпанный каменными глыбами подъем, ведущий к единственному разлому в Восточных Утесах. Чуть выше тропа превращалась в узкий серпантин. После того как из-за скал выглянуло солнце, весь мир сделался зеленым и приветливым, лишь подъем на плато оставался красновато-бурым, хотя отдельные зеленоватые пятна мха и лишайника говорили о том, что на этих скалах все же есть жизнь.

К северу и югу от центральной площади располагались жилища, мастерские и конторы гостеприимцев — во всяком случае, тех, кто не жил в зимних убежищах горцев, чтобы содержать их в порядке. Когда они дошли до центральной площади, Ясновидица отпустила проводника и направилась к югу по лабиринту улиц и переулков.

Здесь город был обитаемым, и Крушила впервые получил возможность узнать, что представляют собой гостеприимцы.

Особого впечатления местные жители на него не произвели. Они были с головы до пят облачены в черное, черные капюшоны скрывали волосы и уши. Очень редко попадавшиеся на улицах женщины носили еще черный шарф, прикрывающий рот, а иногда и нос.

У всех мужчин были щетинистые бородки. Одежда их состояла из широких рубах и штанов, перехваченных подвязками на запястьях, локтях, коленях и лодыжках — подвязки удерживали свободные наряды. Доходящие до земли балахоны женщин были такими просторными, что напоминали палатки. Их носили без всяких поясов или повязок, и в сочетании с капюшонами и шарфами вся эта одежда не позволяла увидеть, как выглядит женщина на самом деле. Морщинки вокруг глаз могли что-то сказать о возрасте, но во всем остальном женщины в Зимовье были полностью неотличимы.

Во время своих странствий от Безумного Дуба до Каменистого Склона и от Семи Сторон до Зимовья Крушила еще не встречал столь уродливых женских нарядов. Он бывал в городах, где вообще не разрешалось смотреть на женщин. В иных поселениях женщины разгуливали по улицам вообще без одежды. Но ни в городах, ни в деревнях ему не встречались столь непривлекательные одеяния. Крушила не знал, требуют ли этого местные лерры, или подобная одежда — всего лишь проявление странных человеческих обычаев.

— Ты, случайно, не знаешь, почему здешние женщины так одеваются? — спросил он у Ведуна.

— Для собственной безопасности, — ответил тот. — Когда верхнеземцы спускаются с плато, в городе появляется масса энергичных и активных молодых людей. Эти молодые люди, которые привыкли к свободной жизни в дикой природе, оказавшись в замкнутом пространстве, не знают, куда девать энергию и чем заняться. Добавь сюда молодых женщин, которых не защищает клан, и ты получишь благодатную почву для разного рода неприятностей — от грубых шуток и оскорблений до насилия или даже убийства. Поспешные браки, безотцовщина… — Он пожал плечами. — Не скажу, что все это здесь дело обычное, но и редкостью тоже не назовешь.

— Но женщины все же остаются в городе, — уточнил Крушила.

— Да, остаются. Только верхнеземцы не могут отличить красивую девушку от ее бабушки. Им проще встречаться с женщинами из других мест, которые не одеваются подобным образом, — или с местными шлюхами, тоже одевающимися по-другому.

— По-другому? — изумился Крушила.

Оглядевшись, он никаких отклонений в нарядах не обнаружил.

— Да, конечно, — сказал Ведун, — но только тогда, когда хотят объявить о своей доступности. Время еще не наступило, верхнеземцы пока на своем плато, и ты можешь не ломать глаза.

— Я не… — начал Крушила и тут же осекся. — Ну хорошо, пусть и смотрел — я ведь только хотел узнать, какую одежду носят они.

— Так я тебе скажу. Эти женщины обычно носят меха, поскольку горцы находят их весьма экзотичными. На плато в изобилии водятся арра и другие птицы, а животные с волосяным покровом практически отсутствуют. Кроме того, гостеприимцы выступают в роли хозяев зимой, когда меховые наряды более чем уместны.

— Если вы перестали подмигивать местным бабам, — сказала Ясновидица, — то позвольте вам сообщить, что Заправила здесь. — И она показала на открытую дверь.

Над дверью не было вывески, рядом с ней не висела кружка, витрина отсутствовала, колокольчик тоже. Словом, никаких признаков того, что это общественное заведение.

Крушила задумался, не зная, как поступить. Что касается Лучника, то он без колебаний зашел в дом. За Лучником последовала Ясновидица. За ней — Ведун и Крушила. Молодой человек задержался на пороге, чтобы проверить, идет ли Говорунья.