Вскоре Престимион убедился, что принял правильное решение. Здесь, к востоку от Горы, страна была необычайно прекрасной. Престимион оказался не единственным из путешественников, кто впервые посетил эти земли. Никто из них прежде не ездил в восточные области планеты, кроме, возможно, миниатюрного врууна Галиелбера Дорна, их гида. Непонятно, действительно ли вруун бывал в этих местах раньше, но он вел себя очень уверенно и называл им один за другим ориентиры с видом человека, путешествовавшего здесь не один раз. Но Престимион знал, что особое мастерство вруунов и состоит в почти безошибочном чувстве направления и в умении точно определять взаимосвязь и взаиморасположение различных мест. Словно они пришли в этот мир с подробной картой каждого из районов вселенной, спрятанной за их огромными, золотистыми глазами. Так что, вполне возможно, Галиелбер Дорн, как и они сами, впервые ехал по восточным районам.

Мощное основание Замковой горы закрывало небо позади. Прямо впереди лежала туманная долина Врамбикат, а за ней начиналась неизвестность. Местность полого снижалась в противоположную от Горы сторону, и их взору открывалось обширное пространство к северу, югу и востоку.

— То красное пятно, Галиелбер Дорн, — обратился к врууну Абригант, указывая на юго-восток, где на горизонте ярко сверкало красное пятнышко. — Что это?

Месторождение железной руды, не так ли? Ведь железо имеет красноватый оттенок.

Престимион тихонько рассмеялся.

— Он всюду ищет металлы, — тихо сказал он Гиялорису — Это (.гало его навязчивой идеей.

— Всего лишь песок, — ответил вруун. — Это кроваво-красные дюны Миннегары, которые стоят на берегу алого моря Барбирик. Этот песок состоит из мириадов раковин крохотных существ и придает морю такой красный оттенок.

— Алое море, — пробормотал Престимион, качая головой. — Кроваво-красные дюны.

Три дня спустя они смогли разглядеть их получше: параллельные ряды изогнутых полумесяцем дюн, гребни которых были остры, как лезвие секиры, и такого яркого цвета, что над ними дрожал красный воздух.

А дальше, пропадая из виду вдали, простиралась узкая, длинная полоса воды, которая производила впечатление большой лужи крови. Зрелище было поразительным и прекрасным, но одновременно зловещим.

Абригант, как всегда занятый поисками металлов, уговаривал всех отклониться от маршрута и обследовать дюны, но вруун утверждал, что там нет никакого железа, и Престимион велел брату выбросить эту идею из головы. Сейчас они заняты другим делом.

В городе Врамбикат они допросили тех троих жителей, которые сообщили, что видели Дантирию Самбайла. Это были простолюдины, две женщины и мужчина, и все они едва могли слово вымолвить от страха перед столь важными посетителями — лишь запинались и заикались. От них почти невозможно было ничего добиться. Если бы они знали, что стоят перед короналем и его братом, да еще и перед Великим адмиралом, они бы, вероятно, упали в обморок.

Но тут снова пригодился Галиелбер Дорн.

— Разрешите мне, — сказал вруун, вышел вперед и протянул к невнятно бормочущей троице свои извивающиеся, напоминающие веревки щупальца.

Он был крохотным созданием, не выше чем по колено самой невысокой из женщин, и тем не менее при его приближении они в страхе попятились. Три коротких, щелкающих звука вылетели из его изогнутого золотистого клюва, и они остановились, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Галиелбер Дорн переходил от одного к другому, протягивал два изящных, сложно разветвляющихся щупальца, обхватывал ими их запястья и держал так несколько секунд, глядя снизу вверх им в глаза.

К тому времени, как он закончил, все трое были так спокойны, словно им дали какое-то зелье. А когда по приказу Престимиона они заговорили снова, слова полились из них обильным потоком.

Они действительно встретили пару грубых, неприятных мужчин, внешность которых совпадала с описанием внешности Дантирии Самбайла и его приспешника Мандралиски. Один мужчина был длинноногим и худым, обладал грацией атлета, с мрачным, жестким лицом, скулами, как лезвия ножа, и глазами, похожими на отполированные камни. Второй, менее высокий и более крепкий на вид, прикрывал лицо платком, словно для защиты от солнца и ветра, но они обратили внимание на его глаза, и они были даже более примечательными, чем у первого спутника: красивого фиолетового оттенка, мягкие, добрые и теплые настолько же, насколько темные глаза человека повыше были холодными и враждебными.

— Не может быть никаких сомнений, не так ли? — сказал Гиялорис. — Таких глаз, как у прокуратора, нет ни у кого в мире.

Беглецы приехали в город Врамбикат верхом на двух животных, которые казались до последней степени изнуренными. Им необходимо продать этих животных, объяснили они, и купить новых, чтобы на них продолжить путешествие, им нельзя терять время.

— Я рассмеялся, — рассказывал мужчина, — и сказал им, что ни один конюх не заплатит и пятидесяти мерок за этих полумертвых животных. Высокий ударил меня и сбил с ног, и я думаю, что он прикончил бы меня на месте, если бы второй его не остановил. А потом Астакапра, — он показал на старшую из женщин, — сказала ему, что неподалеку есть конюшня, и они ушли, и скатертью дорога, скажу я вам.

— Где эта конюшня? — спросил Престимион. — До нее легко отсюда добраться?

— Нет ничего легче, милорд, — ответил мужчина. — Вот эта широкая улица — дорога Эремоил. Через два квартала, на углу улицы Аминтилир, сверните направо, ищите второе здание от угла по левой стороне, перед ним стоят тюки с сеном. Мимо не пройдете.

— Заплати им сколько-нибудь, — сказал Престимион Абриганту, и они отправились дальше.

Конюхи очень хорошо запомнили тех посетителей.

Нетрудно было определить, что те верховые животные, на которых приехали Дантирия Самбайл и Мандралиска, украдены, так как на их бедрах стояло клеймо известного заводчика из города Мегенторп у подножия Горы, а из Мегенторпа недавно прислали предупреждение о том, что недавно двое чужаков проникли в загон и украли пару ценных кобыл. Это и были те животные, что стояли теперь перед ними, доведенные до плачевного состояния после долгих дней жестокого обращения. А двое мужчин, явившихся в конюшню, злобного вида худой человек и второй, пониже ростом со странными фиолетовыми глазами, сразу же наставили на конюхов пистолеты и забрали у них двух свежих животных, бросив здесь украденных из Мегенторпа.

— Значит, у них и мечи есть, — заметил Абригант. — Интересно, их снабдили ими сообщники, или они захватили их по дороге?

— По-видимому, по дороге, — сказал Престимион. — Как и животных. — У конюхов он спросил:

— Вы не знаете случайно, в каком направлении они выехали из города?

— Знаем, милорд. На восток. Они спросили у нас, где главная дорога на восток, и мы им сказали, да, мы им сказали правду, а кто бы не сказал — с приставленным к горлу мечом?

На восток…

Как далеко на восток? До самого Великого океана?

Он в тысяче несказанно долгих миль отсюда. Несомненно, они не столь безумны, чтобы решить вернуться в Зимроэль таким путем. Куда, думал Престимион, куда же они в действительности направляются?

— Поехали, — приказал он. — Время не ждет.

— Мы едем в экипажах, а они верхом, — заметил Гиялорис. — Мы догоним их, рано или поздно.

— Они могут обзавестись экипажами таким же способом, каким обзавелись верховыми животными, — возразил Престимион. — Поехали.

За Врамбикатом местность стала более пустынной, по ней были разбросаны редкие маленькие городки, и еще попадались лагеря имперских войск, проводящих маневры. По сторонам от дороги возвышались на холмах одинокие сторожевые башни. Никто не видел двух незнакомцев верхом, недавно проезжавших здесь, хотя Дантирия Самбайл и Мандралиска под покровом темноты легко могли проскользнуть мимо незамеченными. В следующие две ночи и Престимион, и Гиялорис видели во сне, как их добыча быстро и неуклонно ускользает.