Технологии были простые и эффективные. Подбор кадров из видеоархива. Хорошо, когда нелюбимый объект ковыряет в носу или сморкается. Еще лучше, когда он неудачно шутит. Если же у него все удачно, и к нему так просто не придерешься, можно оборвать его речь на полуслове. Отлично действует музыка и ритм. Прекрасно срабатывают закадровые комментарии, особенно с убийственной иронией. Неплохо звучат переиначивания слов объекта. Главное, что можно творить все, поскольку жертва ничем тебе возразить не может. Ну а еще — умелая компьютерная редактура внешности и речи. И кадры сопровождения. Если показываешь державника, выступающего за страну, обязательно перед этим покажи ГУЛАГи и пионерские линейки. Если показываешь защитника русской национальной идеи, обязательно покажи сцены из Дахау и марширующих штурмовиков. Примитивно? Старо? Да. Но действует!

В этом выпуске «Политинформюбро» почему-то решили оттоптать председателя лидера либеральной партии Эдуарда Ширшиновского, Чего-то он не поделил с третьим каналом, и его решили немножко опустить.

Труда это большого не составило. Благо архив его похождений огромен, так же, как, обширны и сами похождения. Припомнили ему все, что было. Не надо было даже ничего сочинять. Летели в оппонентов молодецки брошенные Ширшиновским стаканы и бутылки. С трибун митингов на собравшихся там граждан партийный вождь обрушивал матюги и обвинения в дурости, подлости и неразборчивости в политических связях. Припомнили ему и путешествия по гей-клубам в поисках еще не окученного электората.

Вот вождь в клубе «Голубая бездна». Геям Ширшиновский понравился, особенно когда он взасос расцеловался с посетителем клуба, что запечатлела видеокамера.

Не слишком просторное помещение клуба было забито народом — телохранителями вождя, приближенными. Среди них я увидел Депутата.

Неожиданно я прирос глазами к экрану. Ширшиновский обнимался со следующим посетителем клуба. И кто бы вы думали это был? Михаил Зубовин!

Запись была любительская. И в уголке экрана светилось время и дата. Без десяти одиннадцать… А дата.

Чем же она запала мне в память? А, ну конечно. Тогда Михаил Зубовин пропал в первый раз!

— Депутат подлец. Ничего не сказал, — произнес я вслух.

Ладно, мы устроим ему выволочку.

Депутат жил один в трехкомнатной квартире на Дмитровском шоссе,

Мне вспомнился анекдот: «Как вы относитесь к голубым?» — «Ну, отношусь»… Депутат к ним никак не относился, несмотря на визит в клуб «Голубая бездна». Вся трехкомнатная квартира была заклеена порнографическими плакатами весьма пристойного, нормально ориентированного, как хороший компас, содержания. Целый шкаф был завален истрепанными порнокассетами типа «В постели со стрелковой ротой». Крыша у Депутата на этой тематике съехала капитально, но это у них партийное. Каков поп, таков и приход. Готовится к выходу пятитомное собрание афоризмов Ширшиновского, посвященных интимной тематике.

Я поуютнее устроился в кресле и даже вздремнул. У меня есть немножко времени. Сегодня у либеральной партии в штаб-квартире банкет, плавно переходящий в оргию. После банкета Депутат поедет домой. Тут мы с ним и встретимся.

Появился он в первом часу ночи. О его приходе возвестил щелчок замка, скрип двери и веселое разноголосье.

— Сейчас мы как… — это голос хозяина квартиры.

— Хи-хи, я аж покраснела, — этот голос женский, точнее, девичий.

— Я вас буду объедать, как торт, — это Депутат.

— У, маньяк, — это второй девичий голос.

— Я не маньяк. Я добрый. Гр-р…

Кажется, он вцепился зубами в чье-то мягкое место, и гостья вскрикнула в восторге.

Свет зажегся, и в комнате появился Депутат. На руках его висели две девчушки лет по пятнадцать, платиновые крашеные блондинки.

— Ая-яй, как не стыдно, Андрей Григорьевич, — покачал я головой. — Я же заказывал брюнеток. И не старше тринадцати лет.

— Гхры, — издал он нечленораздельный звук.

— Дайте девушкам деньги на такси. И заплатите за беспокойство, — посоветовал я. Мне очень хотелось испортить ему эту ночь.

— Но…

— Андрей Григорьевич, — я укоризненно покачал головой, и Депутат послушно полез за увесистым толстым портмоне, на который девчонки уставились, как зачарованные.

Он отстегнул им по зеленой купюре, и малолетки вытряхнулись из квартиры.

— Как ты сюда попал? — спросил Депутат, привычно поправляя перед зеркалом галстук. Для члена законодательного собрания галстук — это как для шахтера отбойный молоток. Он любил свои галстуки. Он тратил на них огромные деньги. И он лелеял их.

— Через потолок.

Он невольно поднял глаза наверх.

— Как это?

— А ты догадайся.

Проник я в дом без проблем. Тетке, дежурившей внизу и не пускавшей никого в дом, как цербер, я продемонстрировал удостоверение прокуратуры.

— Ой, а что случилось? — всплеснула она руками.

— Случилось, — многозначительно произнес я и, пройдя мимо нее, спокойно уселся в лифт, поднялся на седьмой этаж, открыл ключом дверь.

Откуда ключ? Не буду рассказывать, как я умудрился сделать слепок с ключей Депутата. Было дело, представился подходящий случай. При общении с людьми надо знать о них все и рассчитывать на самые неожиданные варианты отношений.

— Всю песню испортил, — вздохнул Депутат. — Нормально не мог в гости прийти?

— Не мог. Я стал кинозвездой.

— Видел. Но ты сейчас на себя не похож.

— Стараюсь… Отлично выглядишь, — похвалил я.

— Тоже стараюсь. Общественный статус заставляет.

— Да, — согласился я.

Несмотря на то что сам вождь либеральной партии с утра до вечера клялся в ненависти к Америке и обзывал нехорошими словами их президента, птенцы его гнезда очень быстро впитывали именно американские стандарты. Партийцы оформлялись в соответствии с требованиями к имиджу средней руки американского бизнесмена. Галстук шелковый черный, не дешевле пятидесяти долларов — иначе засмеют. В кармане чернильная ручка, лучше всего модель «Доупол» фирмы «Паркер» — вон она торчит из кармана Депутата, стоит триста восемьдесят баксов. На руке часы «Тэнк» фирмы «Картье», три тысячи зеленых. Сотовый телефон, притом обязательно в кожаном чехольчике, который тянет на сто пятьдесят баксов. Портрет Депутата закончен.