Синтия посмотрела на свою тарелку. Огромный ломоть мяса, сочащийся соком, розовый в середине, не уступал своими размерами горе гарнира из золотистой кукурузной каши и жареного картофеля.

Хейзл разлила дымящийся кофе, взяла бисквит и принялась щедро мазать его маслом.

– Отлично, благодарю, Мэверик. Давайте-ка, ребята, принимайтесь за еду.

Мэверик тоже намазал маслом мягчайший бисквит.

– Так что ты скажешь о Далтоне?

– Не хочу портить аппетит, – нахмурилась Хейзл. – Сначала еда, потом разговоры.

Мэверик улыбнулся. Хорошо было снова оказаться дома.

На холме, возвышавшемся над развилкой, образующей Гус-Крик, стоял дом из старых бревен и натурального камня. Его остроконечная крыша свидетельствовала о том, что зимой здесь бывают снегопады. Амбар, помещение для работников, надворные постройки и корабли растянулись далеко от дома. На берегу реки стояло несколько индейских вигвамов, над которыми спиралями поднимались струйки дыма. Еще дальше паслись стада крупного рогатого скота. С запада эти земли затенялись горами Биг-Хорн. На север среди покрытых лесами гор и широких каньонов протянулись резервации индейцев кроу. К востоку простирались равнины, поросшие буйволовой травой.

Мэверик осадил лошадей, тянувших тяжело нагруженный фургон. Он остановился на дороге, ведущей с юга, из Гус-Крика и Шеридана. Посмотрев на свой дом, он заулыбался. Рядом с ним сидели Розалинда и Синтия. Высоко над галопами послышался крик ястреба, потом ястреб камнем упал вниз, а минутой позже улетел. В голубом небе плыли пушистые облака, солнце на западе медленно опускалось. Мэверик ощущал умиротворение.

– Ты построил красивый дом.

Синтия представляла его жилище некой разновидностью охотничьего домика, какими она их видела на картинках. Вид жилища Мэверика впечатлил се.

– Да, – согласилась Розалинда, – но для юго-запада такой дом не подошел бы.

Мэверик улыбнулся:

– Плоские крыши и стены из кирпича-сырца хороши для жаркого климата.

Розалинда вздрогнула:

– Я рада, что сейчас тепло.

– Но может наступить и холод с градом и слякотью, – сказал Мэверик, поглядывая на небо.

Синтия рассмеялась:

– Летом?

– Вряд ли будешь относиться к этому как к шутке, особенно когда охраняешь стадо верхом на лошади, а кругом лужи, подернутые льдом. И такое бывает в июле.

– Неужели подобное возможно? – спросила Розалинда.

– Это же Вайоминг. – Мэверик рванул поводья, и лошади двинулись вперед.

Они ехали вдоль забора, сложенного из камней и дерева, окружавшего дом и короли, потом повернули под арку с вывеской «Ранчо Мэверика» и остановились.

Мэверик вышел, отпер ворота, потом снова сел на козлы и погнал лошадей в гору. Затем он остановил их, закрыл ворота, и они двинулись вперед.

Синтия вцепилась в сиденье. Теперь в очередной раз она усомнилась в правильности своего выбора. Она могла бы быть с Викторией на ранчо Кордова, и ей не пришлось бы совершать это долгое путешествие на север. В Ринконе, когда в поезде она впервые подошла к Мэверику, она и не думала, что окажется здесь. Синтия собиралась только взять у Мэверика интервью и продолжить свой путь. Но он, похоже, с самого начала решил привезти ее сюда и добился своего. Он выиграл, а вот она... Они остановились перед двустворчатыми парадными дверьми дома. Синтия тотчас подумала, что веранда с качелями – приятное место для отдыха после работы. Она представила, как сидит в эту пору на веранде с Мэвериком и Розалиндой.

Мэверик огляделся. Он гордился своим ранчо. Ему хотелось, чтобы и Розалинде с Синтией понравилось здесь, но он понимал, что нельзя заставить человека любить что-либо насильно. По крайней мере Синтии понравились Хейзл и Гус-Крик. Значит, у него есть надежда, что она здесь приживется.

Мэверик особенно гордился Розалиндой. Сначала он сомневался в том, что она его дочь, теперь же был убежден, что так оно и есть, и радовался этому. Оставалось ждать и надеяться, что она полюбит ранчо.

Парадные двери дома распахнулись, и из них стремительно выбежала женщина внушительных размеров. На ней были серое платье и белый передник, а на седых волосах белый поварской колпак.

– Мэверик! Не могу выразить, как я рала тебя видеть! Почему ты не сообщил о своем возвращении? Я бы испекла торт.

– Если я не ошибаюсь, миссис Шнайдер, вы уже испекли его.

– Это всего лишь твой любимый пирог со сметаной и изюмом.

Миссис Шнайдер поспешила вниз по ступенькам и, потрясенная, остановилась.

Мэверик обмотал вожжи вокруг столба и спрыгнул на землю.

– А кто эти две молодые леди?

Миссис Шнайдер упиралась руками в бока, ее нос был высоко вздернут.

Мэверик обошел фургон сзади.

– Мне хотелось бы представить вам мою дочь Розалинду и невесту Синтию Тримейн.

– Боже милостивый! – Миссис Шнайдер приложила руку к сердцу, а другой помахала перед глазами. – Ты деловой молодой человек.

Мэверик хмыкнул:

– Я не за одну поездку успел приобрести все это. Миссис Шнайдер опустила руки и вцепилась в свой передник.

– А теперь веди леди в дом. Я позову мистера Шнайдера, он присмотрит за фургоном и выгрузит вещи.

– Благодарю.

– Думаю, мисс Розалинде придется по вкусу розовая комната.

– Да. А Синтию можете поселить в зеленой. Миссис Шнайдер сурово посмотрела на него:

– Раз она еще мисс, то пусть ей достанется голубая. Мэверик снова хмыкнул, но кивнул, выражая согласие.

– Я приготовлю лимонад.

Миссис Шнайдер поспешила по ступенькам в дом. Коверик догнал Синтию, поднял ее на руки и подержал так несколько секунд, заглядывая ей в глаза.

– Добро пожаловать на ранчо Мэверика. Она улыбнулась:

– И когда же мы совершим грандиозную экскурсию по твоим владениям?

– Как только пожелаешь.

Она отстранилась от него, чтобы размять мускулы, затекшие после долгой езды, но сделала это неохотно, потому что чувствовала себя спокойно в его теплых и надежных объятиях.

Розалинда спрыгнула на землю сама.

– Долго же мы сюда добирались. Этих жирных, колченогих, ленивых и ни к чему не пригодных лошадей нужно подпалить под сбруей.

Мэверик рассмеялся:

– Они, возможно, не сразу взяли хороший темп, поезда их раззадорила.

Розалинда пощекотала шею одной из лошадей и побежала вниз с холма.

– Не убегай далеко, – крикнул Мэверик ей вдогонку.

– Она не привыкла находиться взаперти так долго. Синтия смотрела вслед Розалинде, которая помчалась, приподняв подол вместе со всеми нижними юбками. Минутой позже во дворе появились пушистые лохматые собаки, которые пронзительно лаяли.

Мэверик смеялся, глядя на Розалинду, за которой гонялись щенки. Они прыгали, пытаясь лизнуть ее, и хватали лапами, получая удовольствие от этой возни. Розалинда опустилась на колени и гладила щенков, а они продолжали прыгать и лизать ее. Ее смех сливался с радостным лаем.

Миссис Шнайдер поспешила выбежать из парадной двери:

– Что это со щепками? Какая муха их укусила? Мэверик показал на Розалинду.

– О! Они же порвут ее платье. Гадкие собаки! – Миссис Шнайдер, пыхтя, бросилась вниз по ступенькам на помощь Розалинде.

– Подождите, – сказал Мэверик. – Она так хотела щенка, но все путешествие ей пришлось сидеть взаперти. Если она и запачкает одежду, то это не страшно.

– Но не тебе придется ее стирать, – сказала миссис Шнайдер.

– Мы найдем вам помощника, если стирки прибавится.

– Конечно, нет! – Миссис Шнайдер распрямила плечи. – Я присматриваю за этим домом уже столько лет и буду продолжать это делать, если только... – Она посмотрела на Синтию.

– Пожалуйста, продолжайте, Я буду работать в Гус-Крике.

– Вы – что? – спросила шокированная миссис Шнайдер. Синтия улыбнулась:

– Я редактор из Нью-Йорка и собираюсь издавать книги. Это можно делать и здесь.

Миссис Шнайдер взмахнула передником.

– Это правда, – сказал Мэверик, обнимая Синтию за талию. – Я так ею горжусь.