— Но… это шкура гватемальского леопарда, на него даже смотреть желательно издалека, — нервный смешок. — Боюсь, взбитые сливки она мне точно не простит.

Он что, вспотел?!

— Хорошо. Тогда на кухонном столе. Смахнём тот страшный сервиз из Чехии и…

— Господи, Ульяна, да что вдруг на тебя нашло? — сокрушается. — Чем тебе не угодила кровать? Весь мир делает это там и ничего — все счастливы.

— Я знала, знала это! Дурацкая была затея, — к огромному облегчению благоверного спрыгиваю с фортепиано и поправляю юбку. — Но я по крайней мере попыталась.

— Попыталась что? Прости, но ты говоришь загадками.

— Попыталась расшевелить тебя, вывести из зоны комфорта, попыталась побудить тебя совершить какую-то глупость. Показать тебе, что главные вещи в жизни — не вещи! А чувства, страсть, адреналин — вот что важно, а неё кусок шерсти и уродливые фигурки слонов!

— Это мрамор из Неаполя! — ужасается он и ставит каждую на своё место. — Понятия не имею, что с тобой вдруг произошло, но давай спишем это на гормональный всплеск. Давно у тебя были женские дни?

— А ты не ведёшь за меня календарь? Странно.

Я негодую. Я завожусь. Очень хорошо, так мне будет гораздо проще.

— Не вижу ничего плохого в том, что я стараюсь всё держать под контролем и бережно отношусь к вещам, на которые сам же и заработал. А ты, прости, ведёшь себя сейчас как бунтующий подросток. Хочешь секса — я вовсе не прочь, правда, ты же знаешь, что лучше делать это через два часа после еды, а я только-только поужинал. Может, пока посмотрим кино, а потом…

— Вот, возьми, — извлекаю из кармана связку ключей и с облегчением кладу в его ладонь.

— Что это?

— Как видишь — это ключ от твоей, — намеренно нажимаю, — квартиры. Прости, Олег, так будет лучше для нас обоих.

Сказав, наконец, главное, с чувством выполненного долга иду на выход.

— Но зачем? Почему? — блеет Олег, явно выбитый из привычного седла постоянства. — Я дал их тебе от чистого сердца! Я действительно хочу чтобы ты стала частью моей жизни.

— Но желательно, чтобы не трогала твои вещи и вообще летала по воздуху, чтобы невзначай не испортить зимбабский, или какой там, паркет.

— Это тиковое дерево.

— Спасибо, буду знать.

— Ульяна, не пори горячку. Давай сядем, нальём по бокалу вина и поговорим о том, что тебя тревожит, хорошо? — Олег заключает мои ладони в свои и выверенным тоном адвоката за десять тысяч в час продолжает: — Думаю, в ходе доверительной беседы мы придём к консенсусу и забудем об этом маленьком недоразумении. Как ты на это смотришь?

— Помнишь, я говорила, что ты хороший? — отвечаю вопросом на вопрос. — Так вот — этого крайне мало, чтобы идти дальше по жизни вместе.

Голубые кристаллы глаз затмевает пелена подозрения.

— У тебя кто-то появился?

— Нет, конечно, нет, — вру, забыв, что передо мной первоклассный юрист.

— Понятно, — Олег шумно выдыхает через нос и отпускает мои руки. — И кто он? Я его знаю?

— Никто. У меня правда никого нет!

— Нет, не правда! Только я в толк не возьму — когда ты успела? Ты так много работаешь: командировки, совещания, важные встречи. Ну не твой же это босс, в конце концов! — и тут его осеняет. — Тот звонок — это был он?! Парень с немецким акцентом, Оливер, кажется? Это был он? Ты к нему поехала делать важный отчёт для Артура?

Молча киваю и опускаю глаза.

— У нас с ним ничего никогда не было, я тебе не изменяла. Но просто… В общем, мне нужна пауза. И дело даже не в том парне, эта пауза была мне нужна ещё давно. Мне надо хорошо подумать, всё взвесить. Побыть одной.

— И сколько тебе нужно времени на раздумья?

— Хочешь внести дату нашего воссоединения в свой ежедневник?

— Иронизируешь? Вообще-то, это ты меня сейчас кидаешь, а не я тебя! Твои шутки немного неуместны, тебе так не кажется? — складывает руки на груди и сжимает плотно губы.

Олег всегда казался мне если не великим красавцем, но очень симпатичным. Про таких, как он, говорят — благородая порода. Но сейчас, глядя на него, я вижу просто ухоженного мужчину под сорок, погрязшего в своих загонах по самую макушку.

— В общем, давай так: назовём это паузой. Мы побудем врозь и потом решим, как нам быть дальше.

— Я не поддерживаю твоё решение, но принимаю его, — холодно соглашается Олег. — Но знай, это только потому, что у меня к тебе есть чувства.

— Больше, чем к работе?

— Даже больше, чем твои к твоей.

Нет, всё-таки мистер Шмель не зря ест свой хлеб.

Разговор получился именно таким, как я и ожидала. Дипломат он дипломат во всём, даже если речь касается дел амурных. Никаких эмоций, голый расчёт.

С чистотой совестью покидаю его фешенебельную высотку, сажусь за руль и думаю, как мне теперь быть дальше.

Вот взяла я эту паузу, и? Что мне это дало? То у меня был хоть какой-то шанс обзавестись в ближайшее время потомством, а теперь я профукала и его. И что, что великой любви нет, зато дети точно получились бы умными. И аккуратными.

Чёртов Ганс, это всё из-за него! Если бы не он, я бы точно разжилась к Новому году кольцом и, возможно, двумя полосками на тесте. Если бы они входили в напряжённый график Олега, конечно.

Курт как исчез утром, так больше не появлялся, как в воду канул. Это обидно, знаете ли. Я из-за него перекроила всю свою жизнь, а он просто испарился. Сначала заставил потерять рассудок от поцелуя, а потом…

Ненавижу! Пусть только хотя бы ещё раз появится на моём пути!

Телефон в сумочке оживает, и я с надеждой смотрю на экран. Сердце у́хает словно от прыжка в ледяную воду. Это он. Фашист.

Да-да, я помню, что только что сказала, что ненавижу его, но надо взять трубку чтобы хотя бы просто… Просто сказать ему это лично.

— Привет, амазонка, — на заднем плане слышатся оглушающие басы и звон бокалов. — Ты сейчас где? Подтягивайся в "Сохо", я сегодня выступаю.

— Ещё чего, больно надо! — фыркаю, вбивая свободной рукой в навигатор маршрут до клуба.

— Ты что, дуешься на меня?

— Ещё никогда из моей постели мужчины не пропадали без вести. Я думала, что сбегать это прерогатива женщин, — ведь не хотела же говорить, а сказала.

— Дуешься, так и знал. Мне пришлось уехать совсем рано — ко мне прилетели гости из Германии, нехорошо было заставлять их топтаться на пороге. А ты так сладко спала, не стал будить, улизнул по-тихому.

Звучит, как назло, очень убедительно и я моментально начинаю оттаивать, хотя стараюсь держать марку:

— Вообще, мне плевать и нет никакого дела до твоих оправданий, — зажимаю телефон между щекой и плечом и ловко выруливаю с парковки.

— В любом случае, жду тебя здесь. И да, обогни проспект, там сейчас огромная пробка.

— С чего ты взял, что я еду к тебе?

— Жду в "Сохо".

Такого наглого и самоуверенного типа ещё поискать!

Проучить бы его, занести номер в чёрный список и исчезнуть со всех радаров. Но нет, я словно глупый мотылёк мчусь на свет клубных софитов в надежде… что он снова толкнёт меня в ту самую бездну.

Снова Сохо, и снова я одета как чопорная секретарша. Более нелепого прикида, как строгая юбка-футляр и приталенный пиджак для этого места просто не сыскать. Но ехать домой и тратить время на переодевание не хотелось. Хотя сейчас, стоя в плотной очереди у входа среди тинейджеров в драных джинсах, ощущаю себя ужасно неуместно. Так, словно припёрлась в платье от Вонг с оголённой спиной на воскресную службу.

— Гражданочка, — окликает амбал Алёша, и я, посмотрев по сторонам, понимаю, что обращается он ко мне. — Да-да, вы. Вас зовут Ульяна?

— Э… да.

— Проходите, — и сторонится.

Спрашивать, откуда он знает моё имя и что это вообще было даже не хочется — просто выскальзываю из очереди и, прижав к себе плотнее сумочку, протискиваюсь внутрь клуба.

Там уже привычно шумно, но почему-то сегодня, даже не смотря на строгий наряд, я ощущаю себя здесь уже комфортнее.