— Ты тоже в лаковых ботинках

— Ох, дьявол. Я рискую свалиться замертво.

— Я сделаю тебе искусственное дыхание.

— Ещё раз посмотришь на меня так и мы никуда не пойдём.

Снова целую его, но уже не с намёком на страсть, а вкладывая в поцелуй благодарность за поддержку, что он, сам того не ведая, мне оказывает.

Вот не зря я прилежно подаю бедным у метро. Видимо, Курт ниспослан мне небесами в благодарность за моё милосердие.

Ну, и должен же был уже кто-то открыть мне дверь в мир большого секса.

Утром я едва не просыпаю работу, наверное, впервые в жизни. И уж точно впервые в жизни хочу послать эту работу куда подальше. Теперь у меня появились другие радости — это горячий мужчина в моей постели ночью, сладкая истома в его объятиях утром. Общий душ, кофе и жирные вредные пончики.

Мне нравится смотреть, как он расхаживает по моей кухне в фартуке на голое тело; нравится, как сексуально он разбивает яйца и нарезает бекон. Даже кофе он наливает так эротично, что сразу просыпается ужасный голод. И я сейчас не о глазунье.

Но работу всё-таки никто не отменял, поэтому, добравшись до "ЭмЖиЭм, я спрыгиваю с мотоцикла и стягиваю защитный шлем.

Да, я ехала на работу на мотоцикле. В сторогом офисном костюме и на каблуках.

— Я заеду за тобой к семи, а после поедем в Сохо, у меня сегодня выступление, — он тянется к моим губам, попутно заботливо приподнимая воротник моего лёгкого полупальто. — И будь добра — в следующий раз надень что-то более подходящее. На мотоцикле в этом, в сентябре…

— У меня нет ничего подходящего. Как-то так вышло, что променад на Харлее прежде обходил меня стороной, — ставлю мысленную галку, что нужно купить кожаную косуху на овчиной подкладке. — А ты сейчас куда?

— Заеду выпью эспрессо, видел тут за углом уютную кофейню, а потом домой. Палома просила помочь подыскать для неё съёмную квартиру.

— Не боишься оставлять такую красотку без присмотра?

— Но тебя же когда-то выпустили из гнезда.

— Подхалим!

Уходит ещё не менее десяти минут, прежде чем я всё-таки вырываюсь из плена его губ, и уже только потом плетусь к гиганту из стекла и бетона, ежесекундно оборачиваясь, провожая исчезающий в потоке автомобилей мотоцикл.

В тридцать лет рассекать по Москве на железном коне. Я точно умом тронулась! Видел бы меня папа!

— Ульяна, доброе утро.

Останавливаюсь как вкопанная и снова оборачиваюсь. Возле открытой двери сверкающегос серебристого Порше стоит…

— Олег? Что ты здесь делаешь? Твоя контора в другой части города.

Бывший отлипает от авто и неторопливо движется в мою сторону.

— Да ты знаешь, так вышло, что я сидел вчера в одном известном тебе ресторане с коллегами по работе и думал — а не проснуться ли мне завтра на полтора часа раньше и не совершить ли крюк. Увидеть мою дорогую девушку, что взяла в наших отношениях тайм-аут и которая решила заполнить его двухметровым детиной, который хоть и выглядит грозно, но ещё каких-то пять лет назад не мог войти ни в один приличный клуб, по причине того, что не дорос!

— Ты что, следил за мной? — в ярости округляю глаза. — Господи, Олег, я думала, что это ниже твоего достоинства!

— Так и есть. Я увидел вас случайно в "Пино" и, признаться, был немало уязвлён, что ты так быстро нашла мне замену. Впрочем, когда официант принёс детское меню и слюнявчик, я сразу успокоился.

— Ну что ты такое несёшь! Курту двадцать семь лет! Он взрослый мужчина!

— Он моложе тебя на три года, а меня на целых одиннадцать! Для меня он ещё желторотый птенец.

— Это что, комплексы? — складываю руки и на груди и недобо щурюсь. — Копался в подноготной Курта? И не стыдно тебе?

— Ну, я же должен был знать, кто мой противник.

Холодные голубые глаза, идеальная причёска и сшитый на заказ костюм. Боже, и как я могла целых восемь месяцев терпеть рядом с собой такого сноба?!

— Прости, Олег, что так вышло, но я не лгала тебе, когда говорила, что не изменяла в отношениях. Всё случилось… после.

— Ты спала с ним?! — пристально смотрит в глаза и лицо кривит брезгливая улыбка. — Ну конечно, спала, идиотский вопрос. Он же пожирал тебя глазами ещё в "Пино". Как ты могла опуститься до какого-то клоуна? Ты бы ещё на уличного музыканта глаз положила, того, что стоит с шапкой на Арбате.

— Ты точно не знаком с моим отцом? Вы даже говорите одинаково! — глубоко вздыхаю и решаю всё-таки закрыть эту тему полюбовно. — Олег, я же извинилась. И у нас бы всё равно ничего не вышло — мы с тобой слишком разные.

— Нет, Ульяна, мы с тобой как раз-таки слишком одинаковые, а вот с тем парнем вам явно не по пути.

— Позволь мне самой решить, с кем мне по пути, а с кем нет, — застёгиваю верхние пуговицы пальто и вешаю ручку сумки на плечо. — Я опаздываю на работу, — не прощаясь, иду к главному входу.

— У меня дома остались кое-какие твои вещи. Будь добра — заедь, забери.

— Отправь мне их почтой, раздай бедным, выбрось. Мне всё равно.

— Ты пожалеешь о своём выборе, Ульяна, и быстрее, чем ты думаешь, — летит в спину его пророчество, и мне хочется перестать быть леди и обложить его самыми гадкими словами.

Ещё один оракул нашёлся! Какое им всем дело до того, с кем я делю постель?! И с чего они вдруг решили, что Курт исчадие ада и мне не подходит? Пока как раз-таки наоборот — Курт проявляет себя как один из самых достойных мужчин, что попадались на моём пути.

Вот возьму и назло буду счастлива с Куртом, назло выйду за него замуж и рожу семерых кареглазых детей!

Меня озаряет.

Боже, да это же самое лучшее, что приходило в мою голову! Ну конечно, всё так просто!

К чему все эти условности и правила приличия? Нужно жить здесь и сейчас! Нужно пить эту жизнь большими глотками и ловить моменты счастья, ведь они часто ускользают и мы потом корим себя, что когда-то струсили и не рискнули сделать шаг навстречу лучшему, что могло бы быть в нашем существовании

Торможу у вращающихся дверей и отбегаю обратно на ступеньки. Долго не раздумывая, набираю номер Курта.

— Амазонка? Ты уже соскучилась? Мне приятно, не скрою. Сижу сейчас, пью кофе и думаю угадай о ком?

— Переезжай ко мне жить! — выпаливаю и сама не верю, что всё-таки решилась на это.

— Что? Жить? К тебе? Отлично, хорошо, что после приезда из Германии я не до конца распаковал чемоданы, — судя по его тону, он считает, что это шутка.

— Нет, я серьёзно. Зачем Паломе искать квартиру, если она может остаться в твоей? Я всё равно живу одна и… так отвратительно готовлю. А твоя яичница была такой волшебной, что я подумала, почему бы и нет…

— Почему бы не завести себе немца, который будет удовлетворять твои гастрономические прихоти?

— Ты мыслишь в верном направлении.

— Признайся, что хочешь юзать меня не на кухне, а в спальне. Я раскусил твои грязные намерения. Вы, русские женщины, такие ненасытные.

И хоть у нас уже всё было, я всё равно ощутимо краснею, и изо всех сил стараюсь не думать, откуда у него такие глубокие познания о темпераменте русских женщин.

— Ладно, — сдаюсь, — и это тоже. Твоя яичница и твой секс это лучшее, что я пробовала в своей жизни.

— А я ещё делаю шикарный массаж ног.

— О, Боги, заверните мне этого парня! — хохочу, чувствуя себя до неприличия счастливой.

— Я, правда, не уверен насчёт твоего предложения. Никогда не жил на территории женщины…

Мою радость заслоняет чёрная туча. Если он начнёт сейчас включать яжемужика и приплюсует дурацкое эго, то не видать ни завтраков, ни массажа, ни еженочного секса…

Ну почему мужчины вечно всё усложняют? Зачем?

— …впрочем, я всё равно планировал пустить корни в Москве и подумывал купить себе квартиру после нового года. Потом переберёмся туда. А Палома пусть живёт в съёмной моей. Ты права, отличная идея, — продолжает он и солнце снова светит на моём небосводе.