Я надеюсь, что моё лицо осталось неподвижным, хотя летняя жара на мгновение сменилась холодом, звуки исчезли – в моих ушах стоял только топот копыт и испуганное ржание коней, переходящее в визг.

Очень медленно я положил обе руки на колени и так же медленно, молча и – как я надеялся, – очень вежливо поклонился неподвижно сидевшему передо мной моему врагу.

– Но к «черным халатам» мы ещё вернёмся. Сейчас меня интересуете именно вы, господин Маниах, – продолжил после приличествующей паузы господин Чжоу. – Уже не ваши почтенные предки. Для начала – знаете ли вы об одной интересной легенде, которую можно услышать на всех рынках и во всех домах городов Согда? Легенде о Ястребе?

Вот тут холод вокруг меня сменился нормальной жарой раннего лета, и я начал слушать очень внимательно.

– Воин и целитель, одна его рука убивает, другая лечит. Этот Ястреб… точнее, Ястреб с чёрными кончиками крыльев… сейчас исчез из дома и охраняет покой своей страны где-то далеко. Слышали вы такую легенду, господин Маниах? Кто, по-вашему, этот самый Ястреб?

Так, так. Ястреб с чёрными кончиками крыльев? Я глубоко вздохнул. Никогда господину Чжоу не догадаться, насколько важную вещь он сейчас сказал. День для меня явно прошёл не зря – если, конечно, мне удастся выбраться из вежливых объятий моего хозяина.

– Конечно, слышал, – разжал я губы. – Ястреб изображён на туге моего отца. То есть и моем. А легенды – что ж, людям нужны легенды. Я не против того, чтобы быть Ястребом. Хотя «охранять покой своей страны» – это сильно сказано.

– Вообще-то о вас ходит столько легенд, что мы и представить себе не могли, что они все правдивы. Чтобы один человек был и целителем, и воином – это ещё ладно. Но вы знаете наш язык и даже можете читать и писать на нём – невероятно! – он покрутил головой. – И вообще вы обладаете столькими талантами, что трудно в это поверить (тут я снова поклонился). Ну а то, что после ухода вашего почтенного батюшки торговый дом Маниаха перешёл в руки следующего поколения, в котором именно вы – старший брат, это тоже сильно сказано? – почти прошептал господин Чжоу. – Господин Маниах, это ведь вы, Ястреб из легенд, сейчас владеете этим чудовищно богатым торговым домом с его особой славой. И мне, конечно, интересно: что такой замечательный человек, как вы, делает уже не первый месяц в столице Поднебесной? Не говоря уж о тех высоких знакомствах, которые у этого человека тут неожиданно возникли…

Намёк на то, что ведомству господина Чжоу известно все о моих перемещениях по столице, а также о том, кто приходит ко мне в дом по четвёртым дням недели, был лишним после слов о «Ястребе с чёрными кончиками крыльев».

Я вздохнул. Хороший вопрос требовал достойного ответа.

Никогда не надо оскорблять своего врага, принимая его за идиота. Не надо убегать от разговора с ним и от серьёзных тем в этом разговоре. Я уже в течение некоторого времени хотел попросить его проводить меня в туалет – хотя бы для того, чтобы узнать побольше о расположении помещений его дома (который, понятно, был вовсе не домом). А также для того, чтобы перерубить нить разговора и уйти от ответа или выиграть время. Но сейчас я понял, что лучше никуда не уходить.

– Господин Чжоу, – сказал я вежливо и очень серьёзно. – Наш торговый дом, как вы знаете, торгует, и я мог бы заявить, что приехал заниматься вопросами купли и продажи шелка. Но я слишком вас уважаю, чтобы отвечать таким образом. До нас доходят странные слухи о том, что империя затевает новую войну. Войну с моей страной – Второй Великий западный поход. Я обеспокоен. Я воевал во время первого похода. Я был на реке Талас…

Тут я прервался, увидев неподвижное лицо моего собеседника.

– Да ведь и вы там были, – вдруг осенило меня. – Ведь так?

– Спасибо за доверие, господин Маниах, – поклонился мой собеседник. – А ведь я мог вас там видеть. Даже наверняка видел, пусть издалека. Ведь это ваши всадники каждый день проносились через наши боевые порядки? Вы, богатейший человек своей страны, сами сели на коня и взялись за самое опасное в любом бою дело? Кстати, вот что мне непонятно: вы в той битве помогали злейшим врагам своей страны – «черным халатам», которые…

Я незаметно сделал глубокий вдох, но господин Чжоу догадался замолчать, и визг коней в моей голове снова стих.

– Эту загадку надо разрешить, – озабоченно сказал сам себе господин Чжоу. – Это наш недочёт… Так объясните же мне, господин Маниах, почему на этот раз не помочь нам уничтожить ваших врагов? Почему не помочь успеху похода, не помочь нам договориться с правителями ваших городов о союзе?

Это было интересное предложение, после нескольких правильных слов я мог бы отправиться домой. Пусть ненадолго. Но не так уж часто простые решения бывают правильными, а победы редко достаются легко, и господин Чжоу, конечно, хорошо об этом знал.

– Караваны должны идти, господин Чжоу. Это – главное. Вот что делал наш торговый дом все эти годы. Пока идут караваны, есть надежда, что люди будут жить, города – торговать, поля – давать урожай. Не буду напоминать, что караваны идут с вашим шёлком, шёлком вашей империи. А союз против «чёрных халатов»? А где вы были, господин Чжоу, когда почти пятьдесят лет назад Самарканд слал вам письма с просьбами о помощи?

– У нас были тогда проблемы с вашим союзником – каганом Великой Степи,-холодно сказал Чжоу. Моё уважение к этому человеку всё росло: тот, кто знает прошлое, достоин будущего.

– И получили союз «чёрных халатов» с тибетцами и еле удержали границу. И ещё чуть не получили налёт Кутайбы на Аньси, и если бы он, кстати, не был убит… Но не будем об этом. А где вы были семнадцать лет назад, когда правитель Чача звал вас на помощь, а ваш император ему отказал?

– Он опять воевал с каганом и окончательно разбил его через несколько лет – он не мог воевать одновременно с кем-то ещё, – с лёгким раздражением ответил Чжоу. – Но каган больше не представляет угрозы…

– Но дело даже не в этом, – отмахнулся я. – Моя страна не выдержит ещё одной войны, господин Чжоу. Мы – страна воды среди пустынь. Один уничтоженный канал – и десятки крестьянских хозяйств просто исчезают с лица земли. Сотни таких хозяйств уничтожены – и исчезает целый город. Стотысячная армия, проходящая как песчаная буря по нашим землям, даже без единой битвы, – и этих земель нет. Многим кажется странным то, что мы, согдийцы, часто сдаёмся завоевателям, то одному, то другому. Но вы же были на окраинах нашей земли, вы могли бы почувствовать её.

Мы воюем по-своему. Кстати, господин Чжоу, как вы считаете, победит ли ваша армия в этом… Втором великом походе?

Наш разговор достиг той стадии, когда каждое слово весило чрезвычайно много. И ровно столько же весила длинная пауза, во время которой господин Чжоу смотрел на меня, не шевелясь и не мигая, – он будто превратился в живую статую Учителя Куна в алтаре.

– Я ничего не знаю о таком походе, – выговорил он наконец.

Я молчал, поражённый. Просто так подобные фразы не произносятся. Он мог, в конце концов, позволить себе и промолчать.

Человек, чьей работой было знать все о землях, лежащих за границей империи, и о гостях из этих земель в столице и других городах, не мог не знать о походе, который, как мне уже точно было известно, как минимум активно обсуждался. А если он не знал о нём, это означало…

Это означало, что мне сейчас зачем-то передали информацию огромной важности, и нужно было хотя бы это оценить.

– Мне очень неудобно спрашивать вас об этом, – негромко сказал я. – Но ведь такие вещи не могли планироваться без одобрения высших чиновников государства, а вы…

– Император немолод, – как бы между прочим бросил господин Чжоу и отвлёкся на мгновение, перекладывая какую-то бумажку.

Было чрезвычайно тихо, жарко и душно. Большой песчаный двор был все так же пуст, хотя там, где располагались следующие дворы, за галереями, явно шла какая-то жизнь. Но ни одна душа, с оружием или без, так и не показалась в этом, первом, дворе. Мы с господином Чжоу напоминали, наверное, рисунок тушью – два поэта обсуждают свои стихи под деревом в каких-нибудь восточных или южных горах.