По дороге в город Злыдень не мог унять смеха. Он давно уже так не веселился. Только теперь он понял, как ему не хватало убийств, насколько они важны для его душевного и физического благополучия. Для этого он рожден. Дело обстояло как с землетрясениями, цунами и тиграми-людоедами: единственным назначением Злыдня было сокращать народонаселение.

Добравшись до стоянки за "Дивой", Злыдень свернул себе косяк, все еще улыбаясь при воспоминании о шестерке с безумным взглядом, который позволил ему уйти только потому, что он нес женщину. Несколько минут спустя Злыдень вышел из машины.

Когда он закрывал дверцу, в его щеку вдруг уткнулось что-то холодное, и голос над ухом произнес:

– Не шевелись, мать твою! Дешевый ты засранец!

Злыдень застыл как вкопанный.

– Давай назад в машину. Через другую дверь. И помедленнее, мать твою.

Изо рта говорившего несло табачным дымом и чесноком. Когда Злыдень открыл дверь со стороны пассажирского сиденья, говоривший велел ему медленно переползти за руль. Потом сел сам и захлопнул дверь. Теперь Злыдень увидел, кто это.

Это был Сайрус. Его левое запястье сковывал гипс, нос был залеплен пластырем.

– В чем дело? – спокойно спросил Злыдень.

– А в том, что ты корчишь крутого. Грязно дерешься. Ногой меня ударил, когда я был не готов. Отправил меня в гребаную больницу. Заводи мотор!

Злыдень нашел ключи, мотор заурчал.

– Ты хоть понимаешь, что тебя ждет ужасная смерть?

– Заткнись, придурок! – Сайрус с силой ткнул дулом в щеку Злыдня. – Это ты, мать твою, сегодня сдохнешь. Поезжай.

[16]Как и убийства в Престбери, солфордская бойня попала в сводки национальных новостей. Английское правительство давно обещало положить конец и особо тяжким преступлениям, и культу оружия, а потому история наделала шума. Отвечая на вопросы о точном числе убитых, представители полиции мялись, но было ясно, что главной мишенью были братья Медина.

Шеф не слишком удивился. Да, конечно, от них шел неплохой процент, потому он и давал им работу. Но, на его взгляд, братья так и остались нахальной шпаной без понятия о манерах. У братьев было полно врагов.

Но убийца был в белом колпаке. Он явился на людную вечеринку и убил несколько человек. Он стрелял из двух "ругер магнумов" с длинными стволами. А после исчез незамеченным.

По мнению Шефа, выглядело это тревожно знакомо. Потом раздался звонок Духа Тьмы.

Они встретились на кладбище при церкви Святой Марии Магдалины в Нитер-Олдерли. Стояла чертовски черная ночь, настолько холодная и дрянная, что Шеф едва не позвонил отменить встречу. Он понимал, что если сделает так, Дух втихомолку над ним посмеется, но и мокнуть не хотелось. В качестве компромисса он прихватил с собой зонтик.

Шеф сам сел за руль, не желая, чтобы остальные узнали, от кого в конечном итоге зависит безопасность его организации. Его люди упорно считали Духа безликим угрюмым великаном с вечной щетиной.

Топчась под квадратной башней церкви, Шеф наблюдал, как капли падают с веток и разбиваются о плиты дорожки. Прямо перед ним возвышался холмик свежей, заваленной цветами могилы. Дождь барабанил по покрывающему венки целлофану. Увидев ее, Шеф слегка удивился: он и не подозревал, что до сих пор еще хоронят в земле. Все трупы, которые он отправлял или провожал в мир иной, кремировали.

Они договорились на восемь вечера. Было две минуты девятого. Шеф уже начал задумываться, почему обычно такой надежный человек опаздывает на столь важную встречу, когда, глянув вправо, увидел рядом с собой женщину. Пять футов восемь дюймов росту, темные волосы стрижены почти под ноль. Ее появление напугало Шефа, но он постарался этого не выдать. Она ведь подошла так, что он ничего не заметил, ничего не услышал. Неудивительно, что ее прозвали Дух.

Шеф буквально нависал над худенькой женщиной. До того он видел ее лишь однажды и успел забыть, насколько ему не по себе в ее присутствии. Выглядела и двигалась она как женщина, но не походила ни на одну из тех, кого Шеф когда-либо знал. В любом ее движении сквозила спокойная, сдержанная угроза.

Кашлянув, чтобы скрыть свое беспокойство, Шеф добился лишь одного: привлек к нему внимание.

– Тут никого нет, – тускло произнес он.

– Не совсем так, – отозвалась она. – Вокруг нас призраки. Они с нами каждый день нашей жизни.

– Вернемся-ка на землю, – парировал Шеф.

– Вы думаете, мы живем и умираем, и ничего больше нет? – поинтересовалась она.

Шефа снова поразила мягкая ирландская напевность ее выговора.

– Думаю, мы ничего не знаем ни о том, что было до нашего рождения, ни о том, что будет после смерти.

– Но знание и существование разные вещи.

Шеф кивнул, точно понимал, о чем она говорит. Ему всегда хотелось расспросить, откуда она родом, как приобрела свою профессию, но он отдавал себе отчет в том, что подобные вопросы недопустимы. Его осведомленность будет опасна для них обоих.

– Позвольте вас куда-нибудь пригласить? – предложил он. – Почему бы и нет? В этой глуши тоже есть приличные заведения.

Слыша свои слова, он едва не покраснел: так, наверное, офис-менеджеры ухлестывают за юными секретаршами.

– Нет. – Ответ прозвучал как внезапная смерть. И в лице ничто не шелохнулось.

Шеф немного робел перед Духом Тьмы, а еще ею восхищался. Невзирая на его преклонные годы и общую ауру сальности, большинство женщин Манчестера два квартала бы проползли на карачках, лишь бы понюхать его пах. Но не эта. Ни во взгляде, ни в голосе у нее нет ни тени флирта. Никаких тебе очаровательных улыбочек. На нее не только не производила впечатление его власть, она как будто даже не сознавала, что перед ней мужчина.

Лесбиянка. Непременно лесбиянка. Другого объяснения быть не может.

– А поесть что-нибудь не хотите? – спросил он. (Духи Тьмы вообще едят?)

В ответ она поглядела на него с неподдельным презрением.

– Почему бы нам не поговорить у вас в машине?

Они сидели в розовом "роллс-ройсе", который Шеф унаследовал от Малькольма Пономаря-старшего, и разговаривали вполголоса, а по крыше барабанил дождь. В теплом салоне пахло мылом и кожей. Они сидели на просторном заднем сиденье так, что между ними мог уместиться третий, – точно будущие любовники, которые еще не бросились в омут.

Претенциозный салон "роллса" был обит кремового цвета кожей. Тут имелись телевизор, два телефона и маленький холодильник. Когда Шеф открыл дверцу, из холодильника хлынул свет. Он достал две бутылки ледяной минеральной воды и открывалку. Сорвав пробку с одной, протянул бутылку Духу, потом открыл и себе. Она держала бутылку обеими руками, смотрела на нее, но не пила.

– Перестрелка в Престбери ваших рук дело? – спросил Шеф.

– Отчасти.

– Я заплатил вам, чтобы вы следили за Билли Дайем, а не дырявили иисусиков.

– Я застрелила только одного полицейского. Никого больше.

Дух рассказала, как было дело: она наблюдала за домом Билли Дайя из соседнего сада, а потом вдруг увидела, как на нее со всех ног несется патрульный.

Шеф уставился на нее во все глаза:

– И что вы сделали потом?

– А как по-вашему?

– Смылись.

– Верно.

– Насколько я понимаю, соседи позвонили с жалобой, что по участкам кто-то бродит. Вы застрелили соседей и двух патрульных?

– Нет, только одного.

Шеф задумчиво кивнул.

– Значит, иисусик, который, как вам показалось, бежал на вас, скорее всего улепетывал от нашего друга.