Когда ему в голову пришла эта мысль, он услышал позади себя негромкий и глухой стук. Оглянувшись, он увидел, что путь назад отрезан.

С "ругером" в недрогнувшей руке Злыдень стал тихонько красться по туннелю.

А по другую сторону закрытой двери Дух ждала, присев на корточки и опустив "сиг" на левое колено. Не перед самой дверью, а чуть в стороне от нее. Целая минута тишины, потом три выстрела разорвали дверь, на пол фонтаном полетели дубовые щепки, в воздух взвилось облако пыли.

Этого Дух ожидала.

Перемещая одну мышцу за другой, двигаясь мучительно медленно и осторожно, Дух пробралась вперед, пока не очутилась перед самой дверью. И тут застыла, устремив взгляд на дверную ручку. Прошло десять минут. Двадцать. Колени и бедра у нее начали затекать. Опустив левую руку на пол, она перенесла на нее вес тела.

Но не смела ни пошевелиться, ни даже глубоко вдохнуть. Потому что знала, что грядет.

Раз или два ей показалось, она слышит дыхание своей жертвы. Где-то на втором этаже скрипнула половица, и Дух едва не выстрелила, но удержалась, понимая, что нельзя действовать до того, как шевельнется дверная ручка. Но в конечном итоге подстегнула ее не она – сама дверь в проход дрогнула. Этого было достаточно. Дух выпустила все семь пуль, метя туда, где, по ее предположениям, должна находиться грудь Злыдня.

Когда замерло эхо выстрелов, вернулась тишина.

Дух еще подождала, прислушиваясь к положенным стонам или вздохам. Ничего. Дух знала, что все кончено, но все равно медлила. В конечном итоге подняться ее заставила скука. Стерев пот со лба шарфом, она плотно завязала им рот и ноздри и, перезарядив "сиг", повернула ручку и открыла дверь.

В общем и целом, размышлял Шеф, эта женщина, кажется, не понимает сути их деловых отношений. Он – ее наниматель, а не наоборот. Сегодня вечером он мог делать что угодно. Например, сидеть за столом переговоров с главами всех семей коза-ностры Нью-Йорка. Ну ладно, ладно, никаких переговоров он не ведет.

Но смысл в том, что он тут главный, и никто больше.

Исходя из этого, Шеф подумывал вообще не ездить в Дадлоэ. Если он явится на встречу, куда она его вызвала, то только укрепит ее во мнении, что ее взяла. С другой стороны, если он не явится, угрюмая сука может решить, что он сдрейфил. В конечном итоге он нашел замечательный компромисс: прихватил с собой на встречу Ляпсуса, Философа, Брайана и Чистюлю. Все пятеро были при оружии. Шеф имел при себе "дерринджер" – как раз из такой элегантной малышки хорошо стрелять в женщин.

Когда "роллс" остановился возле темного дома, у Шефа зазвонил мобильный. В трубке раздался ее голос.

– Это ваша машина возле дома? – только и сказала она.

– Да, моя, – ответил он и отключился.

– Что, черт побери, происходит, босс? – спросил Философ.

– Видишь вон тот дом? – спросил Шеф. – Ты сейчас пойдешь туда.

– Почему я?

– Помнишь Стокера? Того типа, который работает на Маленького Малька? Того, который послал тебя куда подальше?

– Да.

– Я хочу знать, там ли он.

– Вы меня подставляете?

– Нет. Он тебе ничего сделать не может. Он на облаках. Я хочу, чтобы ты опознал тело.

– Почему я?

– Потому что я тебе доверяю. Потому что ты мой номер два.

– Вот черт! – выругался Философ.

– Просто войди в парадное, – велел Шеф. – Там тебя встретит одна девка.

– Какая девка?

– Не твое дело. Просто войди, посмотри на тело и выйди.

Остальные шестерки сидели в гробовом молчании, испытывая огромное облегчение, что не дослужились до номера два при Шефе. Пока Ляпсус рассматривал дом, ему почудилось, что за окнами проплывает призрачный огонек.

Шеф похлопал Философа по плечу.

– Если будешь уверен, что это Стокер, на сто процентов уверен, скажешь девке: четыре рабочих дня.

– Кто она такая?

– Никто. Посредник. О'кей?

– О'кей.

Открыв дверцу машины, Философ вышел.

– Только будьте добры, без меня не уезжайте. Чистюля рассмеялся.

– Эй, приятель, – окликнул Ляпсус. – Будь осторожен. Не дай себя замочить.

Философ пожал плечами.

– Что случится, то случится.

Не зря его прозвали Философом.

У дверей его действительно встретила невысокая темноволосая женщина в черном и с промышленным фонарем в руке. Держалась она чересчур уверенно, и Философ еще больше занервничал. Проходя по дому, она повсюду зажигала свет. В кухне она подала ему чистое полотенце.

– Для чего это?

– Закрой им лицо, – посоветовала она. – Запах внизу довольно сильный.

Он не понял, о чем она говорит – во всяком случае, пока она не открыла дверь в подземный туннель. Увидев крыс и мух, Философ уперся, не захотел туда входить.

– Что это, черт побери? – спросил он, но слова из-под полотенца вышли неразборчивые.

– Просто следуйте за мной. Осторожно голову.

В конце прохода она посветила в яму и велела Философу посмотреть. При виде тел у того закружилась голова. Закрыв лицо руками, он почувствовал, как что-то ползает у него по костяшкам пальцев.

– Видели его? – спросила женщина.

– Господи, мать его, Иисусе! – Он глянул сквозь раздвинутые пальцы. – Что тут творится?

– Вы видите Стокера?

Философ поежился.

– Что это за место?

Пропустив мимо ушей его вопрос, она повторила свой.

– Нет, – признался он.

– Посмотрите еще.

Она снова посветила фонарем в крипту. Чудовищным усилием воли Философ заставил себя наклониться в дыру и поглядел вниз. Трупы были самых разных цветов и оттенков: черные, сизые, зеленоватые и желтые. А в самом центре, мертвый, но неразложившийся, лежал человек, приходивший с Маленьким Мальком в ресторан.

Философ был уверен, что это тот самый. Стокер. Он лежал, сомкнув на развороченном животе руки, из-под пальцев у него вылезали кишки.

– Это он? – спросила женщина.

– Ага, – слабо выдавил, уже отворачиваясь, Философ, которому хотелось лишь одного: глотнуть чистого воздуха.

По возвращении в машину он даже не мог говорить. Во всяком случае, поначалу. Просто сидел на переднем сиденье рядом с Шефом, потел и тяжело дышал. Шефу пришлось налить ему бренди.

– Ты его видел?

Философ кивнул.

– Ты уверен, что это был он?

Философ открыл рот, чтобы сказать "да", но только сблевал: на Шефа, на лобовое стекло и на чудесную кремовую обивку.

Как только Хьюс показал Харроп готовое домашнее задание, она сняла трубку и позвонила на внутренний номер заместителю главного констебля Алану Читхэму. Двадцать минут спустя Хьюс и Харроп сидели в кабинете Читхэма в окружении грамот в рамках. Лучший на выпускном курсе в Хендон-колледж, рекорд по сбору средств в "Фонд Дружелюбной Полиции", лауреат премии "Человечные Методы" от муниципалитета Манчестер-Сити. От одного взгляда на них Харроп начинало подташнивать.

Читхэм и Харроп не жаловали друг друга, но Читхэм всегда делал вид, будто она его любимица.

– Чем могу помочь, Дженет?

У Читхэма были бледно-голубые глаза и редеющие волосы цвета влажного песка. Волосы он носил на косой пробор, зачесывая их на голый скальп, но, впрочем, это никого не обманывало. Он любил улыбаться и глядеть собеседнику в глаза, словно надеялся усилием воли отвлечь внимание от зачеса.

– Или чем ты могла бы помочь мне?

– Не столько я, сколько младший детектив Хьюс, – ответила Харроп. – Это он не спал всю ночь.

– Ну, не совсем всю, – скромно запротестовал Хьюс.

Харроп ввела Читхэма в курс дела. Потом Хьюс, взволнованный от сознания того, что следующие несколько минут могут стать решающими для его дальнейшей карьеры, сверился с единственной машинописной страницей у себя на коленях.