— Не хочу, Наташ. У тебя есть моя доверенность. И не только на бумаге. Я полностью доверяю твоему чутью на хороших людей.

— Ой, точно хорошие. Молодая семейная пара. У женщины голос такой приятный. Сказала, что как раз в этом районе квартира нужна.

— Вот и прекрасно. Ты только предупреди потом, что кладовка полностью занята моими личными вещами, и я прошу ее не открывать. Там все равно нет ничего ценного для них.

— А если тебе там что-то понадобится? — уточняет дотошная подруга.

— Иди сюда, зануда, — тяну я ее за собой и открываю дверь, обводя рукой полки с ящиками. — Видишь? Все подписано. Если мне что-то понадобится, я позвоню тебе и скажу, какой ящик забрать. А потом просто приеду за ним к тебе.

— Даже заходить с проверкой сюда не будешь?

— Нет. Не хочу. Мне будет слишком трудно видеть в своей квартире чужих людей, хозяйничающих тут. Так что я буду просить тебя это делать. Думаю, раз в два-три месяца вполне достаточно. Вот как раз и нужные ящики можно будет забирать. Только одна небольшая просьба, Натусь. Если вдруг соседи начнут спрашивать тебя, где я и что со мной… Не говори ничего. Вернее, скажи, что я уехала в длительную командировку, а подробностей ты не знаешь, хорошо?

И ладно бы только соседи. Я немного побаиваюсь предстоящего разговора с папой. Он у меня та еще любопытина. И ведь задает такие невинные на первый взгляд вопросы, а волей-неволей все равно выпытает все что угодно. А дорога нам предстоит не то чтобы дальняя, но пара часов точно. И за это время… Боюсь себе даже представить его реакцию. В маме уверена. А вот папа…

— Лисенок, если тебя какой недопесок вздумает обижать, ты говори, что придет к нему большой и злой морской волчище и укусит не только за бочок, но и за то, что чуть ниже и центрее, поняла? Мою искорку никто не посмеет тронуть!

Папа такой папа. Большой, шумный, могучий и очень добрый. С пудовыми кулачищами, от которых его доброта становится лишь ярче. Явственнее. Очевиднее. Он с легкостью может согнуть и разогнуть кочергу, а уж сколько он «нечаянно» сломал маме лопат, копая огород, и вовсе не сосчитать.

Он вышел на пенсию в положенный срок. Мог еще ходить в моря, здоровье вполне позволяло. Но на семейном совете мы все вместе решили, что и так слишком долго его ждали. И хотим теперь просто жить вместе и радоваться тому, что морской волчара топчет земную твердь вместо неустойчивой металлической палубы танкера. Дом они с мамой строили вместе. Благо, заработанных за все эти годы денег хватило на осуществление их скромной мечты — простой деревенский дом в простой деревне. Крепкий, добротный, надежный и очень уютный. Да и не мог он у моих родителей получиться другим. Потому что они сами такие — простые, надежные и очень уютные —  мои родители.

— Лисенок, я не понял, и это все, что заработано непосильным честным трудом? — громогласно вопрошает папуля, сгребая разом все мои коробки. — А где несметные сундуки с сокровищами, положенные тебе за твои ночевки на работе? Где золото, спрашивается? Где брульянты? Пачки с доллариями, наконец?

— Иные времена, папуль. Все сокровища хранятся в надежной сберкассе, — отшучиваюсь я.

— Как показал печальный опыт, не настолько она и надежна, — качает головой папуля, укладывая мои пожитки в необъятный багажник его любимого пикапа. — С другой стороны, прогресс не стоит на месте. Вчера вот привезли последнюю мебель, что ты заказала с доставкой. А я уже все собрал. Кто молодец? Твой папа молодец! Скажи, ну?

— Конечно молодец, папуля. Кто бы сомневался. Уж не твоя дочь точно, — я усаживаюсь на пассажирское сиденье рядом с водителем и пристегиваю ремень. Надо вдохнуть и выдохнуть и приготовиться с расспросам. Аккуратным и очень заковыристым.

— Я тут спросить хотел, лисенок…

Что я говорила?

— Ты что-то выглядишь уставшей. Ты, может, поспишь в дороге? Я тебе подушечку и пледик захватил. На заднем сидении. Если хочешь, перебирайся, там много места. Подрыхни. И дорога быстрее промелькнет, не заметишь. И отдохнешь. Мать наша вареники затеяла, твои любимые, с адыгейским сыром и зеленью. Приедем и сразу за стол. Давай-давай. Переползай и спи.

И я не могу отказаться от этого предложения. Потому что спать хочется нереально. Так что послушно отстегиваюсь, лезу на заднее сидение, отключаю телефон и с головой закутываюсь в уютное мохнатое одеяльце, пахнущее папиным одеколоном и немного бензином..

Сегодня я воспользовалась советом той Татьяны. Как только во время сборов подкатывала муть и тоска, я начинала петь. Все, что приходит в голову. От детских мультяшных песенок до старых баллад, выученных еще в студенческую бытность. И серый туман отступал, рассеивался, позволяя светлым лучикам надежды проникнуть в самые закрытые уголки уставшей от привычного цинизма души.

У меня все будет хорошо.

У меня уже все хорошо.

Я жива, здорова, и у меня скоро будет ребенок. Мой собственный ребенок, крохотный человечек, который будет любить меня безусловно. Так же, как и я его.

Я научусь снова любить и верить во взаимную любовь, а не только в похоть, вожделение и инстинкты. Я открою свое сердце этому миру, и он позволит мне увидеть все свои чудеса, которым невозможно дать название, которые невозможно разделить на составляющие и изучить под лупой.

Я научусь останавливать себя в ту секунду, когда в голове всплывает привычное «а Володя говорил, что…»

Я найду новые ориентиры в жизни и, следуя им, выберусь из глубочайшей трясины, в которую меня когда-то завели моя молодость, любопытство и доверчивость.

Я больше никогда в жизни не позволю своему разуму взять верх над сердцем. Потому что разум может ошибаться, а сердце нет.

Мне просто нужна короткая передышка. Пауза, за время которой я соберусь с духом и поговорю наконец со своим сердцем без посредника-разума, который только перевирает все.

Как здорово, что у меня на этом свете еще осталось такое место, где я могу отдохнуть душой.

Рядом с моими родителями.

Хорошо, что хоть что-то остается в этом бушующем мире незыблемым.

Их любовь.

Данил

За два месяца я научился вскрывать этот замок шпилькой для волос в три секунды.

Зачем я это делаю?

Не знаю.

Не могу объяснить.

Нет у меня ни одного разумного довода в пользу своим поступкам и мыслям.

Она выбрала не меня.

Она даже не захотела лично встретиться со мной и поговорить.

Она наверняка просто внесла мой номер в черный список. Или, скорее, вообще сменила номер. Потому что с других телефонов механический голос говорит то же самое «Данный абонент в сети не зарегистрирован».

В сети не зарегистрирован, а на подкорке только этот абонент и властвует.

Как бы я ни отгонял эти думы, сколько бы ни пытался переключиться на что-то другое, ничто не срабатывает.

И как апофеоз моих мучений…

— Дань, я тебе нашла офигенский вариант. Как раз то, что надо. Твой любимый район, рядом все остановки и магазины, со всей мебелью, техникой, заходи и живи. И представляешь, совсем недорого! Я сперва не поверила. Но риэлтор мне объяснила, что хозяйка заинтересована в длительном сроке и спокойных жильцах, к которым у соседей не возникнут претензии. А к тебе ну просто не может возникнуть никаких претензий. Вот. Я уже внесла предоплату за первые три месяца, потому что такая конфетка просто ушла бы, пока я жду твоего одобрения. Но ты мне просто поверь на слово — это как раз то, что тебе надо. Ты рад?

— Спасибо, Лизок. Очень выручила.

Бывшая жена действительно здорово помогла. С ней мы уже не живем. Это в принципе невозможно после произошедшего. Но у нас почему-то получается оставаться добрыми друзьями. Нереально, но факт. И хотя бОльшую часть времени по-прежнему провожу в командировках, временами я возвращаюсь в родной город, и мне надо где-то жить. У Лизы без вариантов, с родителями не хочу, мозг и так кипит, а они его еще и поджарят как следует. Остается съемная квартира, поскольку на новую я пока не готов раскошеливаться. Может, через годик-другой, а может, в другом городе. Пока мне подойдет просто перекантоваться.