— Ага. — Деваться некуда. Приходится открывать рот.

— Вот и я говорю. Почему-то думают, что мы ничего не понимаем в этой жизни. А мы ее лучше их понимаем, да? — она улыбается и подмигивает мне.

— Да-да. — Ответная улыбка невольно расцветает на моем лице.

— Вот солнышко есть, и это хорошо. И дождик тоже хорошо. А вкусная кашка — совсем отлично. Да?

— Неть! — Может, хватит? Уже три ложки проглочено.

— Ты тут не прав, братик. Я бы такую кашку сама ела бы. А ты вредничаешь. А мама — это хорошо?

— Ама! — Какой странный вопрос! Мама — это самое хорошее, что есть в этой жизни.

— Вот и молодец. И папа — это тоже хорошо, да?

— Апа! — А с таким папой ничего не страшно. И очень-очень весело всегда.

— Они у нас добрые очень. Даже ругаются по-доброму, не так, как родители других детей из садика. Слышала вон давеча, папа поздно пришел, а ему мама такая: «Господин мой Гро-о-о-мов, и где это вы так устали, друг мой разлюбезный, что аж лыка, бедный, не вяжете?» А он ей в ответ так неразборчиво, но я все равно поняла: «Люлечка, только не на диван. Что угодно завтра со мной делай, но спать я буду только рядом. Мне больше нигде не спится, только с моей тепленькой лусаркой. А на диване мне без тебя холодно». Тоже мне придумал, лусарка. А мама не лусарка никакая, а спать с ней и нам нравится, она такие песенки поет здоровские, правда?

— Аха. — Только не лусарка, а русалка. Такая красивая морская принцесса с огненно-рыжими волосами и чарующим голосом, под который так здорово засыпать и просыпаться.

— Вот и молодец, ты глотай давай, не выплевывай, а то мне убирать за тобой потом, а я еще порисовать хочу.

— Аму?

— И маму, и папу, и нас с тобой. И домик, где живут дедушка и бабушка. И другие дедушка и бабушка в гости приезжают — всех нарисую. И даже дедушку Витю, который бывает редко, но я его тоже люблю, он такие истории рассказывает интересные, про папу особенно, когда тот маленький был, как мы с тобой. Хорошие истории. Добрые. И это тоже хорошо. Ой! Мама проснулась, а мы с тобой молодцы, уже и кашу поели.

— Доча, ты что тут делаешь? — самая красивая в мире женщина заходит в кухню и с недоумением оглядывает царящий тут разгром.

— Мам, а я братика накормила, смотри, он все съел!

Да тут попробуй не съесть. Еще расстроится. А женщин расстраивать нельзя. Так папа все время говорит. И он прав. Наших женщин расстраивать запрещается. Всем.

— Господи божечки, хозяюшка ты моя золотая! Ты чем его накормила?

— А я ему кашку сварила, как меня бабушка Валя научила, на козкином молочке. А то он проснулся, а ты спишь, вот я и решила, что тебе отдыхать надо, а мы сами управились. Ой, там что, папа приехал? Ур-р-ра! Папа приехал!

Дарья Даниловна с радостным визгом кидается в объятия высокого, по-спортивному подтянутого мужчины с сильными руками и глазами цвета штормового неба. А он, широко распахнув объятия, подхватывает ее на бегу и высоко кружит.

— Любимые, как вы тут?

— Соскучились, папуля. И еще я хотела у тебя кроватку попросить новую. — Хитрюга так умильно улыбается папе, что сразу ясно — новой кроватке быть. И очень скоро.

— Так мы же тебе совсем недавно купили. Белую, как у сказочной принцессы, — удивляется папа и вопросительно смотрит на маму, а та лишь беспомощно разводит руками.

— Мне купили, братику купили, а сами на старенькой спите. А вам уже новую надо, а то эта ну такая скрипучая. Как вы бедные на ней спите, если она ночами так скрипит?

— Эм-м-м… — А мама вдруг такая розовая становится. Такие щечки румяные, аж укусить хочется. Но не больно, а нежно, как папа ее кусает. Только он в губы, а мне хочется в щечку.

— Кхе-кхе… — И папа что-то кашляет. Простыл на своей работе, что ли?

— Я бы вот нисколечки спать не могла бы, если бы лежала, а кровать подо мной скрип да скрип, скрип да скрип.

— Ага.

Хорошая у меня сестренка. Заботливая. И красивая, прямо как мама. Только глупенькая совсем. Наверное, потому что уже подросла и забыла, что когда кроватка у родителей каждую ночь так скрипит, значит, скоро у нас может еще один кто-то появиться — братик или еще сестричка. А я всем буду рад. Люблю хорошие, большие семьи. В них весело расти, и играть всегда есть с кем. Да, сестренка?

Конец!