Вот уж не предполагал, что брак такое трудное дело. Он-то думал, что, женившись на Авроре, он насладится ее красоток, благодаря ее присутствию в Каэр Эрири будет диктовать свою волю Константину и займется своими обычными военными заботами. Но эта женщина нарушила течение всей его жизни, заставив задуматься над тем, что раньше никогда и в голову ему не приходило. Из того, что он замыслил еще до брака с Авророй, ровным счетом ничего не вышло. И вот теперь он бродит в темноте и страшится, как бы она его не возненавидела.

Аврора судорожно рылась в своих корзинах, стараясь найти хоть какой-нибудь обрывок материи, чтобы вытереть лицо. Она заливалась слезами. Страшно разболелись щека и челюсть, но самая тяжелая рана была нанесена ее гордости. Никто не бил ее раньше — ни родители, ни нянька, никто. Но разве можно было ожидать другого от такого дикаря с дьявольским характером, как Мэлгвин Великий?!

От гнева и боли Аврора зарыдала еще громче. Прошло немало времени, прежде чем она постепенно стала успокаиваться. Чувство жалости к самой себе пропало, и она сумела посмотреть на происшедшее как бы со стороны. Аврору терзала мысль, что в жуткой ссоре частично повинна и она. Ведь она сама хотела причинить боль Мэлгвину, почувствовав, что разговор об Эсилт действует на него раздражающе. А Аврора специально продолжала этот разговор, чтобы, пристыдив мужа, заставить его относиться к ней самой с должным уважением. Если верно изречение о том, что слово может ранить, как кинжал, то она сумела выбрать самые смертоносные. И потому нет ничего удивительного в том, как Мэлгвин отреагировал на ее поведение. Хорошо еще, что он просто влепил ей пощечину. Могло быть и хуже!

Аврора уселась на краешек постели и уставилась на вход в шатер. Какая она глупая! Она придиралась к мужу, осыпая его насмешками. Наверняка он уже решил, что она безнадежно сварлива и что лучше всего отправить ее обратно к отцу. А ведь отец полагался на нее. Он думал, что своим достойным поведением она даст ему возможность выполнить все условия договора с Мэлгвином. Аврора вдруг почувствовала страшную усталость. А что, если Мэлгвин сейчас раздумывает, как бы повернуть свое войско назад и нанести удар по Вирокониуму? Теперь она молила Бога, чтобы муж поскорее вошел в шатер и еще сильнее наказал ее. Тогда бы из-за ее несносного характера не пострадали невинные люди. Но где же, где же он? Она была готова забыть все и с жадностью отдаться его ласкам. Может быть, тогда он забудет ее ужасные слова.

Аврора стала быстро раздеваться. От усталости и напряжения дрожали руки. Сможет ли она убедить Мэлгвина, что хочет его? В состоянии ли она снова быть пылкой? Способна ли пленить его своей красотой?

Аврора вздохнула и залезла под одеяло. Надо попробовать. Во что бы то ни стало. Несмотря на свой страх и раздражение, которые она все еще смутно ощущала. Она ждала, чутко прислушиваясь к каждому шороху. Но он так и не пришел…

Утром — перед тем, как выйти из шатра — Аврора много времени провела перед зеркалом. Ей очень пригодились разные притирания и мази из нескольких взятых с собой в дорогу горшочков. Надо было хоть как-то привести в порядок лицо.

Наконец она рискнула выйти наружу, но Мэлгвина нигде не было видно. Элвин же рот разинул, когда увидел ее. Она невнятно пробормотала о том, что ночью случайно ударилась о стол, но он явно не поверил. Пряча распухшую щеку, Аврора плотно закрыла лицо платком. Ее страшила мысль о том, что в крепость она прибудет со следами побоев. Из рассказов Элвина она сделала вывод: завоевать уважение жителей Каэр Эрири, имея такие позорные отметины на лице, будет невозможно. Если, конечно, Мэлгвин везет ее в свои владения как жену и королеву. Аврора внимательно прислушивалась к разговорам воинов. Нет, вроде бы планы Мэлгвина еще не переменились. Судя по всему, он решил пока не отсылать ее домой.

Медленно они продолжали путь. К полудню Аврора заметила, что монотонный ландшафт вокруг стал меняться. Все чаще по обе стороны дороги встречались огромные валуны, а зеленые холмы постепенно преобразовывались в бесплодные скалистые отроги. Поменялась и погода. Небо нахмурилось, в воздухе запахло сыростью с легким привкусом железа. Дорога сузилась и стала неровной. Вскоре она перешла в узкий проход между отвесными скалами. Перед ними предстал немой мир теней и тумана. Аврора вздрогнула: впереди в мерцающем свете появились замысловатые очертания чего-то неведомого, узловатые древние деревья протягивали к ней свои ветви и казались взывающими о помощи призраками. Тишину нарушал только смутный отзвук водных потоков. Ей почудилось, что он доносится откуда-то снизу, из-под земли. Аврора вспомнила, что крестьяне Вирокониума были убеждены в существовании у каждой скалы и речной стремнины своего собственного божества. И вот, очутившись в краю скал и стремнин, Аврора сама поверила в это. Казалось, даже сам воздух населен здесь неведомыми духами.

Еще в детстве Аврора слышала легенду о Плутоне — мифическом подземном боге царства мертвых. Кажется, именно он, припоминала Аврора, унес в свой подземный мир красавицу Персефону — богиню, олицетворявшую силу земли. И тогда земля стала холодной и бесплодной… Оглядывая представшую перед ней мрачную картину, Аврора подумала, что она и есть та самая несчастная красавица. А Мэлгвин — бог темноты и смерти, появившийся лишь для того, чтобы похитить ее из прекрасного, радостного Ви-рокониума… Эти мысли заставили Аврору вздрогнуть, и она натянула поводья, чтобы ехать совсем рядом с Элвином.

Во второй половине дня они поднялись еще выше в горы. Гнетущее одиночество постепенно отступило. Но продолжала мучить неизвестность. Мэлгвин так и не появился, и Аврора терялась в догадках, что же он собирается с ней сделать. Она боялась худшего.

Элвин ехал рядом в ней и весь день молчал. Интересно, о чем сейчас думает этот нахмурившийся молодой воин? Мэлгвин доверял Элвину, и ему, конечно, что-то известно о том, через какие испытания ей предстоит пройти. Аврора колебалась. Станет ли ей легче, если она узнает правду? Да. Она должна знать все. Любая правда лучше этого невыносимого ожидания.

— Элвин!

От неожиданности он резко подался вперед.

— Да, моя госпожа.

— Я… я ценю ваше благожелательное отношение ко мне, Элвин. Это действительно так. Ваша доброта помогает мне переносить тяготы этого путешествия.

Элвин быстро взглянул на нее, а потом отвел глаза.

— Мне нужно знать, — зачастила Аврора, боясь, что решимость покинет ее, — и мне будет намного легче, если вы скажете, что сделают со мной, когда мы прибудем в Каэр Эрири.

— Что с вами сделают? — Лицо Элвина выражало изумление.

Аврора была раздражена. Не собирается же молодой воин сделать вид, что ему ничего не известно о ее ссоре с мужем! Слишком заметен результат той ссоры — синяк на лице. Сильно волнуясь, Аврора вновь обратилась к воину:

— Я рассердила мужа и хочу знать, что замышляет он со мной сделать?

— Я… я не знаю.

Элвин казался растерянным. Аврору охватило нетерпение:

— Он что, всегда бьет своих женщин?

Молодой воин с ужасом посмотрел на нее:

— Нет, нет, моя госпожа. Я не припомню, когда бы король наказывал слугу или даже раба. Да что там говорить — и на собаку он ни разу не поднимал руки.

Теперь растерялась Аврора. Конечно, это хорошо, что у Мэлгвина нет дурной привычки к насилию. Но ведь действия Мэлгвина по отношению к ней одновременно означают, что произнесенные ею слова задели его за живое — значительно сильнее, чем она предполагала.

Похоже, Элвин подумал о том же. Довольно нерешительно, но все же он спросил Аврору:

— Моя госпожа! Это, конечно, не мое дело… не все-таки что вы сказали королю?

Он прав, это не его дело, решила Аврора. Но сейчас ей просто необходим хоть чей-то совет, как вести себя с Мэлгвином дальше. Ведь Элвин знал Мэлгвина намного лучше ее.

— Я… я предположила, что мой муж боится своей сестры.

Элвин побледнел и стал судорожно хватать ртом воздух: