Когда стали известными детали сцены смерти Хатченса, они, казалось, подтверждали её историю. Полиция рассказала, что, когда его тело было найдено, он был полностью голым, распластанным на полу. Тем не менее, коронер утверждал, что это было самоубийство, и отказался проводить дознание, чтобы расследовать, касалось ли это AEA. Его нежелание, вероятно, было следствием того, что этот фетиш практически неизвестен в Австралии, хотя в Великобритании, где жил Хатченс, во время такого акта каждый год умирает примерно двести человек. Спустя два года после того, как дело было закрыто, профессор Университета МакМастер Стивен Хакер, учитывая авторитетные источники по AEA, согласился расследовать обстоятельства смерти рок-звезды. По окончании своего расследования профессор Хакер объявил: Я пришёл к выводу, что наиболее вероятно, что смерть наступила из-за неудавшегося автоэротического акта». Однако в отчётах сиднейского коронера смерть Хатченса по сей день остаётся самоубийством».
В 1995 году канадский химик по имени Роджер Льюис стал с недоверием относиться к обстоятельствам смерти Кобэйна, в значительной степени благодаря необыкновенно высокому уровню морфия, содержащегося в крови. По собственной инициативе он целый год изучал имеющуюся судебную и криминологическую литературу. В ходе своего обзора он изучил 3 226 связанных с героином передозировок, больше чем 3 586 случаев самопричинённых смертей, включая 760 жестоких самоубийств, и значительное количество известных инсценировок смертей. Его итоговое эссе, «Мертвецы Не Спускают Курки», с научной точки зрения является скрупулёзной «повторной интерпретацией официально опубликованного доказательства», который приводил убедительные доводы в пользу возобновления и независимого расследования смерти Кобэйна.
Спустя два года после того, как Льюис впервые опубликовал своё эссе, Брэдли Спирс, двадцатиоднолетний австралийский студент-фармаколог, не согласился с этими данными и опубликовал свой собственный научный комплекс опровержений теории Льюиса. Одним из его главных аргументов было то, что Курт, возможно, не принял всю огромную дозу героина, не сходя с места, а что уровень морфия в крови стал повышенным в результате повторных инъекций в течение дня. Ведь Курт был наркоманом, который обычно кололся раз в несколько часов в течение дня. Поэтому Спирс полагает, что, возможно, придаётся слишком большое значение уровню морфия в крови Кобэйна — 1.52 миллиграммов на литр.
«Может быть возможным, — пишет он, — что перед последней инъекцией в его крови присутствовал допустимый уровень морфия, и таким образом его воздействие проявилось в меньшей степени».
Но, по словам Дениз Маршалл, этот аргумент при научном исследовании кажется неправдоподобным. «Во-первых, когда вы употребляете героин и имеете переносимость, это означает, что ваша печень стала очень сильной, — объясняет она. — Вы приобретаете эту переносимость из-за того, что много принимаете, и ваша печень говорит: я знаю, что скоро поступит большой поток героина, потому что это происходит каждые четыре часа, поэтому мне нужно обработать то, что у меня есть, или я умру, когда поступит следующий поток». Таким же образом у вас развивается переносимость к алкоголю. Именно поэтому, когда вы видите людей, которые могут напоить вас до такой степени, что вы свалитесь под стол, это означает, что их печень обрабатывает алкоголь быстрее, чем ваша. И это может происходить только от его употребления регулярно. А иначе он бы не создавался в его организме. Если уж на то пошло, он обработал бы это быстрее кого-либо другого. Я бы сказала, что 1.52 миллиграмма на литр должны были означать дозу, которую он принял недавно, а не многократные дозы в течение дня».
Кроме этого свидетельства, демонстрирующего полную научную несостоятельность официального мнения, Роджер Льюис цитирует множество, вероятно, существенных исследований, которые, как он полагает, дополнительно демонстрируют неправдоподобие сценария самоубийства. Согласно одному из исследований, опубликованному в журнале «Медицина, Наука и Закон», за двадцатилетний период на северо-западе Лондона проводилось 1 862 посмертных исследований самоубийств. Двадцать процентов этих самоубийств стали результатом «телесного повреждения», включая от раны выстрела. Однако не было ни одного случая, касающегося опиатов. В другом исследовании 1 117 самоубийств в британском графстве Эйвон пятьдесят одна жертва воспользовалась винтовкой. Опять же ни один случай не касался опиатов. Льюис обращает внимание на эти и другие исследования, чтобы продемонстрировать то, что он называет «мифом суицидального наркомана, употребляющего героин».
В отдельном исследовании 189 случаев смертельного самоотравления опиатами в Лондоне между 1975 и 1984 годами только один закончился тем, что уровень морфия в крови превышал 1.52 миллиграмма на литр — или менее 0.53 процентов изученных дел — показав, что даже когда кто-то действительно предпринимает попытку самоубийства с помощью огромной дозы опиатов, шансы достичь уровня, обнаруженного в крови Курта, крайне малы.
В своей работе Льюис также исследовал вероятность самоубийства среди пропавших без вести, так как Курт исчез на семь дней, прежде чем было найдено его тело. Согласно исследованию, на которое ссылался Чарлз О`Хара в своём учебнике по криминологии «Основные Принципы Уголовного Расследования», всего один из примерно двух тысяч случаев пропажи людей без вести оказывается самоубийством. «Дилетанту, — пишет O`Хара, — в случае исчезновения одной из первых приходит в голову теория самоубийства. Однако статистика говорит вовсе не в пользу решения покончить с собой. Добровольное исчезновение мотивируется желанием убежать от какого-то личного, семейного или делового конфликта. При исчезновении около 100 000 человек в год в этой стране, следует ожидать, что в некоторых из этих случаев существенную роль должно играть насилие над личностью. Убийство, невысказанное опасение родственников и полиции, всегда должно существовать в подсознании следователя как вероятное объяснение».
O`Хара также даёт следователям один важный совет, который может иметь особое значение в деле Кобэйна: «Определённые сочетания ран физически невозможны. Чтобы сделать вывод о том, что это самоубийство, раны должны быть физически правдоподобны».
Решающим аргументом для Николаса Хартшорна было оружие в руках Курта. Когда он прибыл на место происшествия вскоре после 10:00 утра 8 апреля, жертва всё ещё крепко сжимала винтовку. До того, как Хартшорн произвёл вскрытие — даже до того, как он прочитал записку — это была та деталь, которая привела его к выводу о том, что это самоубийство, впоследствии признался он.
«В случае с самоубийствами с использованием оружия вы всегда видите, что жертва всё ещё сжимает ствол ружья, — сказал нам Хартшорн в 1995 году. — Это происходит оттого, что в момент смерти рука застывает. Нам пришлось буквально вырывать ту винтовку из рук Кобэйна. На его ладонях всё ещё были видны маркировки от ружья там, где он несколько дней сжимал его. Это — верный признак того, что рана была нанесена самому себе. Доказательства такого рода не лгут».
Дениз Маршалл подтверждает объяснение Хартшорна — правда, с одной существенной оговоркой.
«Когда вы видите, что рука сжимает оружие подобным образом, — объясняет она, — это называется трупным окоченением. Оно обычно заметнее, когда используется пистолет или автоматическое оружие, но такое может быть и при использовании винтовки. Скажем, вы выстрелили себе в голову из «Магнума»-357. Когда вы хватаете такое оружие, спускаете курок, и пуля разрывается в вашей голове, это вызывает трупное окоченение, которое по существу является мгновенным. И часто мы обнаруживаем, что оружие всё ещё зажато в руке, и даже когда мы вынимаем оружие, рука всё ещё находится в таком положении, словно держит его. Это происходит из-за травмы, выделяются химикалии. Я недавно работала над делом того парня, который застрелился из винтовки в грузовике. Он закрепил винтовку между своими ногами и грузовиком, и ему целиком снесло голову, но его руки всё ещё держали её».
