«В самом деле, — говорит Вернон Джеберт, — существует прежде всего одна группа, где вы стремитесь обнаружить больше всего инсценированных мест совершения преступления, и она — в смертях героинщиков. До того, как я стал следователем по убийствам, я работал с наркотиками. Всякий раз, когда власти прибывают на место происшествия, где героинщик, по-видимому, совершил передозировку или самоубийство, они обычно стремятся сбросить это со счетов как просто очередную смерть героинщика, без правильного расследования обстоятельств. Именно поэтому легче убить героинщика и инсценировать смерть так, чтобы она напоминала самоубийство, чем это могло бы быть в случае со среднестатистическим честным гражданином».

Хотя статистические данные о его феномене трудно достать, потому что очень много инсценированных преступлений остаются нераскрытыми, одно исследование 1971 года подробно заостряет внимание на смертях, связанных с наркотиками, в сфере, где употребление наркотиков, как известно, является особенно распространённым — в американских войсках. Двое следователей, полковник Ричард Фреде и коммодор Чарлз Стал, изучали 1.3 миллионов хирургических случаев и случаев вскрытий трупов в архивах Института Патологии Вооруженных Сил, проводившихся между 1918 и 1970 годами. Они обнаружили 174 примера того, что они называют «смертельным наркозом» — случаи, когда было известно, что военные умирали от употребления опиатов. Они обнаружили, что удивительно высокий процент из этих случаев — 3.7 — на самом деле были признаны убийствами — случаи, когда мёртвые солдаты получили преднамеренный «смертельный укол» героина.

Два десятилетия спустя американские войска также стали фоном для самого важного исследования, когда-либо проводимого по поводу феномена инсценированных самоубийств — исследования, которое представляет собой назидательную историю для следователей, склонных относить смерть к категории элементарных дел до изучения всех обстоятельств.

В 1993 году репортёр «Philadelphia Inquirer» по имени Дэвид Цуккино начал расследовать смерти множества американских солдат, признанных военными патологами самоубийствами. После просмотра тысяч страниц отчётов о следствии по делам, заключений судебной экспертизы и отчётов о вскрытии, полученных в соответствии с Законом о Свободе Информации, Цуккино обнаружил не только то, что существенные факты откровенно противоречили самоубийствам, но и то, что следователи потеряли или небрежно разрушили важные доказательства, неправильно обращаясь со смертоносным оружием, не выполняя стандартные судебные экспертизы и предоставляя неточные и вводящие в заблуждение отчёты.

Исследуя одно дело за другим, он обнаружил, что семьи жертв оспаривали заключения о самоубийстве, только будучи обвинёнными военными властями в отказе примириться с тем, что их любимые люди покончили с собой.

Среди самых ярких примеров Цуккино обнаружил указывающие на инсценированные самоубийства:

— В 1989 году Служба Криминальных Расследований ВМС (NCIS) пыталась убедить Билла и Донну Дигман, что их сын, капитан ВМС Джеффри Дигман, покончил с собой выстрелом в голову, хотя, чтобы выпустить пулю по такой траектории, он должен был перевернуться вверх ногами. Более того, пуля попала в голову Дигмана с правой стороны, хотя он был левшой. Семья наняла судебного эксперта, который обнаружил, что повреждения на теле Дигмана явились следствием борьбы, и заключил, что кто-то, вероятно, застрелил Дигмана и расположил тело так, чтобы это напоминало самоубийство.

— В 1991 году NCIS сообщило Джону Сэбоу, что его брат, полковник Джеймс Сэбоу, застрелился на заднем дворе своего дома. Джон Сэбоу, нейрохирург, сразу же с подозрением отнёсся к этим обстоятельствам и нанял гражданских судебных экспертов для исследования отчёта о смерти. Они пришли к заключению, что полковник был убит, и его тело было расположено так, чтобы смоделировать самоубийство.

— В том же году Управление Уголовных Расследований Сухопутных Войск (CIC) сообщил супругам Сидни и Карлосу Райт, что их сын, младший сержант Терри Райт, покончил с собой выстрелом в голову из винтовки. Однако формальная экспертиза показала, что Райт носил слишком толстые перчатки для того, чтобы они пролезли под курок винтовки, когда он умер. Армейские следователи аннулировали доказательства, и с оружия Райта даже не были взяты отпечатки пальцев. Проконсультировавшись с Цуккино, агент, который осуществлял контроль за расследованием, признал, что у него есть глубокие сомнения относительно того, что это самоубийство.

— В июне 1992 года NCIS сообщила Мэри Галлахер, что её сын, младший матрос Тодд Галлахер, разбился насмерть, упав с крыши в Филадельфии. Однако два гражданских врача и два военных медика среднего звена сказали, что считают, что серьёзные повреждения головы Галлахера были вызваны избиением, а не падением. Товарищи Галлахера по морской службе сообщили NCIS, что перед смертью у него была пьяная ссора с моряками с корабля противника. Однако ВМС по-прежнему настаивали на том, что он совершил самоубийство.

— Месяц спустя Управление Специальных Расследований ВВС (OSI) сообщило Ройялу и Линде Шульц, что их сын, лётчик Аллен Шульц, повесился на простыне, натянутой на гидравлическом устройстве для открывания дверей, хотя Шульц был выше уровня устройства. Цуккино обнаружил, что следователи были не в состоянии рассмотреть в качестве доказательства то, что в комнате Шульца в ночь его смерти находились другие люди. Кроме того, на фотографиях вскрытия трупа на шее Шульца просматривались следы, которые, по заключению судебно-медицинского эксперта, не были оставлены верёвкой.

В каждом из этих случаев, так же, как и в девяти других, как заключил Цуккино, все доказательства указывали на убийства, инсценированные так, чтобы они напоминали самоубийства или несчастные случаи. После того, как его исследование было опубликовано в декабре 1993 года, выяснилось, что ещё двадцать шесть семей подвергли сомнению заключения о самоубийствах, сделанные военными властями в отношении смертей их сыновей.

Фредерик Р. МакДэниел, бывший следователь управления уголовных расследований Сухопутных войск, рассмотрев три из этих дел для членов семей, обнаружил, что никакого организованного заговора, подготовленного, чтобы прикрыть убийства не было — дело только в недостатке следственной практики. «Я вижу полную некомпетентность, соединённую с ленью и недостатком опыта, — сказал он в интервью «Inquirer». — Никто не беспокоится о том, чтобы провести расследование надлежащим образом».

Роналд Ф. Декер, частный сыщик, который двенадцать лет работал следователем по расследованию преступлений в ВВС, впоследствии рассмотрел девять из этих дел по поручению газеты. Он пришёл к выводу, что каждое из заключений о самоубийстве представляло собой поспешное стремление решить дело, основанное на первых впечатлениях: «Эти люди принимают решение о том, что это самоубийство, раньше, чем следовало бы. Затем они работают, как проклятые, чтобы доказать самоубийство и полностью игнорировать любые другие доказательства, указывающее на несчастный случай или убийство».

Мать одного из убитых солдат подвела итог официальному отношению, которое, как она полагала, явилось результатом неумелых заключений о самоубийствах: «Обвиняйте мертвецов — они не могут жаловаться».

Наши запросы в секретное место на побережье центральной Калифорнии зимой 2003 года имели все задатки шпионского романа. После восьми долгих лет и повторных запросов Том Грант, лос-анджелесский частный детектив, основатель теории убийства, наконец, согласился дать нам послушать свои плёнки. Почти с того момента, когда он был нанят Кортни Лав, чтобы найти Курта Кобэйна в апреле 1994 года, Грант записывал на плёнку всё — свои беседы с Кортни, с полицией и судебно-медицинским экспертом, с адвокатами, со свидетелями и с самыми близкими друзьями Курта. Он всегда утверждал, что эти плёнки — самая важная часть его дела, доказывающие, что Курт был убит, но отказывался дать их нам послушать, говоря, что он передаст их какому-нибудь органу юстиции только тогда, когда дело будет возобновлено. Чтобы уменьшить наши сомнения по этому поводу, он дал нам послушать фрагменты, когда мы писали нашу первую книгу, и позже отправил избранные отрывки по Интернету. Но, к нашему глубокому разочарованию, он постоянно отказывался позволить нам или кому-нибудь ещё услышать то, что он назвал «самым убийственным доказательством» в деле Кобэйна. Теперь же мы убедили Гранта, что, если он искренне хочет, чтобы дело было возобновлено, то сейчас самое время быть немного более откровенным.