Её семья распалась, мать отказалась от неё, но на этом и заканчивается сходство между Куртом Кобэйном и женщиной, которая вскоре перевернёт его мир. Раз уж мы собирались разгадать Кортни Лав с самых юных лет и узнать, была ли она на самом деле способна совершить то ужасное деяние, в котором её обвиняли, мы должны были объехать Калифорнию, штат Орегон, Австралию, Японию, Англию и Новую Зеландию. В целях экономии мы решили ограничить круг наших поисков Тихоокеанским Северо-Западом США.
Кортни Лав Мишель Харрисон родилась в Сан-Франциско 9 июля 1965 года — в день, когда О.Дж. Симпсону исполнилось восемнадцать лет. Вскоре после её появления отец Кортни, Хэнк Харрисон, загорелся желанием разделить хорошие новости с членами маленькой группы из Сан-Франциско, которой он руководил. Они были тогда ещё известны как «Warlocks», но несколько месяцев спустя они приобретут своё более привычное название — «Grateful Dead». Харрисон не мог решить, кого из своих друзей попросить быть крёстным отцом. Джерри Гарсиа любил детей, но дома оказался только сосед Хэнка по комнате, басист Фил Леш, которому и была оказана эта честь. Вместо того, чтобы покурить сигары, Харрисон вынул пару таблеток кислоты, и они отпраздновали рождение маленькой рок-н-ролльной принцессы. Тем временем приёмная семья её матери — наследники фирмы по производству средств для ухода за глазами «Бош и Лом» — отметила это событие, учредив для новорожденной трастовый фонд. «История Кортни — это не рок-н-ролльная история, в которой героиня из бедной семьи становится богатой», — говорит её отец, когда мы, в конце концов, уговорили его встретиться с нами на его ранчо-конезаводе в Северной Калифорнии. Он настоял, чтобы мы встретились в центре города, чтобы он мог составить о нас мнение и убедиться, что мы не от Кортни, прежде чем он проводит нас в свой дом.
Это — человек, которого в течение многих лет его собственная дочь публично поносила как нелепого, с антисемитскими взглядами, помешанного на наркотиках патологического лгуна. Но обвинения Кортни — ничто по сравнению с его собственным часто повторяющимся и публично выдвинутым обвинением в том, что Кортни так или иначе имела отношение к убийству своего мужа Курта. Какой отец сказал бы такое о собственном ребёнке? Мы хотели это узнать, когда впервые с ним познакомились, будучи уверенными в том, что независимо от того, правдивы его обвинения или нет, мы будем находиться в обществе скучного оппортуниста. Однако это был, по-видимому, наименьший из его грехов.
В 1995 году, перед телевизионной аудиторией в 25 миллионов американцев, Кортни рассказала Барбаре Уолтерс, что этот человек дал ей ЛСД, когда ей было три года, что являлось частью неестественного евгенического эксперимента. «Он был антисемитом, и его отец был антисемитом, — утверждала она. — То, что он давал мне кислоту, подтвердили три человека. Он хотел создать высшую расу, и вы можете этого добиться, давая детям кислоту».
Поэтому, когда мы приехали, чтобы впервые пообщаться с Хэнком Харрисоном, мы слегка побаивались, ожидая встретить этакого эксцентричного рок-н-ролльного Гитлера. Он с трудом убеждает нас в обратном, поскольку он начинает рыться в своих коробках со старыми бумагами, фотографиями и реликвиями «Grateful Dead». «Взгляните-ка», — говорит он, передавая нам пожелтевший конверт с письмом внутри. В конце письма, прямо под подписью, была нарисована большая свастика. Имя отправителя не вызывало сомнений: «Чарлз Мэнсон». Ну, понятно, думаем мы. Однако, прочитав само письмо, мы сразу же меняем своё мнение. Это — просто письмо от Мэнсона, поливающего грязью музыку «Dead». «Он вроде бы выслеживал нас некоторое время, — объясняет Харрисон. — Но это было задолго до убийств и всего такого, поэтому никто не придал этому большого значения».
Пока он продолжает поиски, мы осматриваемся. На стене в гостиной — письмо в рамке на бланке Белого Дома с печатью Президента Соединённых Штатов. Это личное письмо Билла Клинтона, посланное несколько месяцев спустя после смерти Курта с одобрением работы Харрисона по пропаганде знаний о самоубийстве и выражением своих наилучших пожеланий «вам, Кортни и Фрэнсис Бин, в это трудное время». На другой стене висит картина Шагала, написанная маслом, которую Харрисон купил на доходы от его биографии 1971 года, «The Dead» — первая книга, написанная об этой группе. Хотя многие до сих пор считают её наиболее точной, книга стала причиной долгой размолвки Харрисона с группой после того, как он рассказал, что они распространяли героин, чтобы заработать на свои первые туры. В настоящее время, благодаря публичным заявлениям Кортни, Харрисон, по всей вероятности, был ошибочно описан как «навязчивый поклонник» «Dead» или «тур-администратор», а не первый менеджер группы.
Наконец Харрисон, видимо, находит то, что он искал: сотни страниц расшифровок стенограмм слушаний по делу о разводе, начатых его женой, Линдой Кэрролл, когда Кортни было пять лет. Нигде в этих расшифровках не было ни единого намёка на то, что Харрисон когда-либо давал ЛСД своей малолетней дочери, в чём его впоследствии обвиняла Кортни. Однако указывалось, что Линда боялась, что он похитит Кортни и заберёт её с собой в другую страну после того, как она пригрозила разводом. История с ЛСД, возможно, базируется на предположении, что Кортни могли давать кислоту, пока она оставалась с приходящей няней в коммуне хиппи, возможно, чтобы затем объяснить её странное поведение воздействием химикатов. (В 1995 году, когда её спросили о её заявлении, что отец давал ей кислоту, Кортни призналась «San Francisco Chronicle»: «Я не знаю, было ли это на самом деле»). Однако частные детективы, нанятые семьёй Кэрролл, откопали массу других скелетов в шкафу Харрисона, включая аресты за хранение марихуаны и мелкие кражи, когда он ещё учился в колледже. «Они пытались показать меня как того, кто оказывает дурное влияние, и я просто был не настолько богат, чтобы с этим бороться, поэтому Линда получила полную опеку», — вспоминает он, признавая, что его отец был действительно отчасти антисемитом, но добавляет, что «это то единственное, что является правдой из всей её истории, рассказанной Барбаре Уолтерс». Кортни часто утверждала, что видела своего отца всего «несколько раз» с тех пор, как её родители развелись. Но он достаёт ценную находку — письма и фотографии, где они сняты вместе в течение разных периодов её жизни, чтобы доказать, что отец и дочь время от времени были очень близки.
Понятно, что мы не можем верить всему тому, что Кортни говорила о своём отце, и уже решили скептически относиться к большей части того, что говорит Харрисон. Но поскольку он продолжает вытаскивать из коробок альбомы с вырезками и папки, включая сотни писем и стихов, написанных Кортни, а заодно и фотографии, и документы, точно определяющие факты о различных периодах её жизни, мы понимаем, что обнаружили очень ценную возможность получить представление о её бурных ранних годах, и разгадку предположительно надвигающейся катастрофы, за которой впоследствии с заворожённостью вуаеристов будут следить миллионы людей.
Кортни Лав, возможно, была слишком молода, чтобы обвинить своих родителей в том, что своим разводом они нанесли ей травму, ставшую причиной её беспокойного детства, как это сделала семья Курта, чтобы объяснить то, что он сам пошёл по наклонной, но к тому времени, когда ей было семь лет, мать Кортни развелась уже со своим вторым мужем, Фрэнком Родригесом, и вышла замуж в третий раз за Дэвида Менели. Они поселились в особняке в Орегоне, где Линда и её новый муж управляли коммуной свободных нравов. В те годы Линда следовала за разными странными гуру, и, в зависимости от духовной особенности момента, они с Менели могли петь, медитировать или вопить во всё горло, в то время как маленькая Кортни была предоставлена самой себе. Позднее она вспоминала о всевозможных «волосатых, голозадых хиппи», резвящихся вокруг, занимаясь гештальт-терапией. На обложке её альбома «Live Through This» («Пережить Это») — фотография маленькой Кортни того периода, похожей на беспризорную девчонку. «Мы жили в вигваме, и от меня всегда пахло мочой», — вспоминала она.
