Звучу, как профессор на лекции. Но я столько прослушала информации, что сама бы уже смогла вести семинары и раздавать советы. И так проще рассказать, руководствуясь научными терминами и избегая своих чувств.

– То есть, у тебя нимфомания? И что это значит?

– Алекс, не дави на неё.

– Нет, блять, я буду давить. Особенно, если она сейчас скажет, что хочет нас из-за болезни.

– Это значит, что раз в три месяца я прохожу лечение. Успокоительное, таблетки, гормональная терапия, - стараюсь звучат уверенно, отрывая взгляд от овощей. Страшно обернуться и посмотреть на мужчин. – Это не то, что можно контролировать.

– И ты…

– С вами я не из-за болезни. Она купируется, контролируется. После рождения Марка стало легче. Мой лечащий врач подкорректировал лечение, гормоны пришли в норму. Сейчас, как раз, период лечения.

– Тогда как ты можешь быть уверенной, что с нами не из-за болезни?

– Алекс, блять!

– Заткнись, Сэм. Если ты просто молчишь, то и продолжай. А я хочу выяснить всё сразу. Это тоже самое, что напоить девушку и притащить к себе, когда та не может отказаться.

– Юнна не это сказала.

– А я это слышу. Если тебе плевать, что девушка, которую ты любишь, не хочет тебя по-настоящему, то мне – нет.

Он меня любит. Любит? С грохотом ставлю сковородку, чувствуя, как дрожат пальцы. Действительно любит? Это… Он мог же сказать, не подразумевая этого. Алекс не признавался мне, значит, это не так. Или так?

У меня ураганы в голове, смерчи. Уносящие адекватные мысли куда подальше, оставляя после себя разруху. Сплошную пустоту, с которой я не могу справиться.

– Нимфомания не то, что можно контролировать всегда. В плане, если бы у меня было обострение, я бы кидалась на всех, Алекс. И не отказывала бы вам столько раз. То, что между нами, моё решение, а не гормонов. Или их, но в плане, что когда нам кто-то нравится, гормоны ведь тоже бушуют.

– Прости.

Меня вдруг разворачивают к себе, вжимая в кухонную тумбочку. Мужчина обхватывает ладонями лицо и внимательно смотрит. Такой серьезный Алекс пугает. Непривычно и только сильнее всё разрушает внутри.

– Я просто пытаюсь понять всё.

– Я понимаю. Это не… В общем, я не могу быть уверенной в том, что приступов никогда не будет. Что я полностью буду здоровой. И если вы сейчас захотите уйти, а не связываться с проблемной мной – я тоже пойму.

Замолкаю, не дыша.

Уйдут или нет?

– Что за чушь? – Алекс поддевает пальцами мой подбородок, заставляя поднять взгляд. – Почему это мы должны уходить? И с каких пор – ты проблемная?

– А разве нет? Нимфоманка, ребёнок, - который от кого-то из вас. Но я ещё не настолько смелая, чтобы признать. Когда-то, чуть позже. – И не…

– Нет! Принцесса, выбрасывай всю дурь из головы. Прости, если обидел тебя вопросами. Я просто пытаюсь понять всё. Никогда особо этим не интересовался. И хочу знать, что ты нас хочешь, а не нимфомания. В плане, чтобы потом не оказалось, что мы на тебя давили или принуждали к чему-то. Это главное. А остальное – решаемо.

– Моя болезнь не то, что можно решить. Это просто есть и никуда не денется. Но с этим можно жить.

– Нам нужно что ещё знать? – Сэм подступает, вытягивая меня из объятий Алекса. И сам сжимает, нежно касаясь губ. – В плане, как понять, что обострение? Или какие-то таблетки, контакты врачей. Есть запреты какие-то?

– Нет, ничего такого. У меня график приема лекарств и нельзя пропускать. И то, только месяц, потом два перерыва. Это не смертельно.

– А выглядишь ты бледной и умирающей. Спасибо, что доверилась, принцесса. Но это не то, чего ты должна стыдиться или бояться. Ты сама сказала, что это часть тебя. Не исправишь, а значит, нужно просто принять. И мы точно никуда уходить не собираемся.

В их объятиях так тепло. Оказаться зажатой между двух тел, наслаждаться этим. И не бояться, что от меня отвернутся из-за моей неправильности. Маленького дефекта, который портил жизнь.

Возможно, это просто комплекс, наравне с другими. А может, так маялись и другие девушки с моей болезнью. Не знаю, групповых терапий у нас не было, а с моим психотерапевтом мы не говорили на тему других девушек. Боялась услышать, что те срываются и постоянно уходят в «загул».

– Мы рядом, принцесса, - руки Алекса ведут по талии и рёбрам в попытке успокоить. – Это явно не то, из-за чего мы можем от тебя отказаться.

– А из-за чего можете?

– Если ты решишь, что тебе надоели эти отношения. Или прекратишь готовить нам.

– Это шантаж!

– Это реальность, Юн. Без твоей готовки я просто умру. И всё, будешь плакать и жалеть, что не приготовила мне круассаны.

– Дурак.

Легко смеюсь, чувствуя, как страх отпускает. Разговор поучился скомканным, но не таким ужасным, как это казалось. Неловко было рассказывать о таком интимном, но всё нормально. Да и вряд ли, мою историю болезни можно назвать более интимной, чем то, что мы творили с мужчинами.

– Значит, круассаны?

Оглядываюсь на Алекса, который не упускает возможности поцеловать меня. Настойчиво накрывает губы, зарываясь в волосы. Не отпускает, пока не начну задыхаться. И превращаться в маленькое горячее нечто, стоит задеть грудь.

– Фак, ты без лифчика?

– Упс, - улыбаюсь, прикусив губу. И легко бью по руке Сэма, который потянулся проверить. – Вы хотели, чтобы я готовила.

– Это было так давно, принцесса.

– Ты буквально шантажировал меня своей смертью минуту назад.

– Говорю же, очень давно.

– Поздно, милый, я уже настроилась на готовку.

Это «милый» вырывается внезапно. Но мне нравится, как это звучит. Нежно и не сильно напрягает. Намного лучше, чем «дорогой» или «любимый». Да и для последнего, наверное, прошло слишком мало времени.

Алекс бросил мимоходом фразу, что любит меня. Но это ведь было без конкретики, да и на немецком, Сэму. Поэтому решаю не думать об этом раньше времени. Если это действительно так, и когда-то мужчина признается мне, то тогда и буду обо всём думать.

– Сэм, на верхней полке должна быть куркума, достанешь?

– А мне что делать, принцесса?

– Не приставать и не мешать. А вообще, достань, пожалуйста, куриную грудку и нарежь её кусочками. Только не пострадай в процессе.

– Не знаю. В прошлый раз ты очень переживала за Сэма, нужно восстанавливать баланс.

– Господи, ты все мелочи с той ночи помнишь?

– А ты нет?

Улыбается, словно это закономерно. Запомнить каждую секунду, что мы провели пять лет назад. И это при том, что они рассматривали меня, как девочку на одну ночь. А может, их разум догадался о будущем раньше времени. Что не смогут меня отпустить и захотят всё вернуть.

– Ну, в этот раз мы без муки, так что Сэм точно не будет снимать футболку.

– Это я могу сделать и не испачкавшись.

Мужчина доказывает свои слова, ловко откидывая футболку подальше. И я в очередной раз удивляюсь тому, насколько хорошо он сложен. Высокий, подкачанный, и с этим нереальным пирсингом в левом соске. Этот мужчина мог бы стать лицом какого-то бренда. А не разработчиком игр.

Они ведь все должны быть задротами, разве нет? В очках, без накачанных мышц и прочих прелестей, которыми меня сейчас соблазняет Сэм. Ловко и без лишних движений. Одним своим телом.

– И ты можешь без проблем оценить прекрасное.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Прекрасное – это он о себе. Сэм намного сдержаннее Алекса, но без излишней скоромности. И сам ловит мою ладонь, укладывая на вздымающуюся грудь. Ведёт дальше, заставляя накрыть каменный пресс и зацепить пряжку ремня.

У него горячая кожа, да он весь горячий. Соблазнительный, с растрёпанными русыми волосами и темнеющими разноцветными глазами. Я не сдерживаюсь, сильнее надавливая ладонь. Едва царапаю ногтём, заставляя мышцы под рукой напрячься.