Я ничего не выяснила.

Конечно, Алекс и Сэм не признались бы, даже будь это они.

А я бы не смогла простить их признание.

– Отпусти ручку, Юн.

Машу головой. Словно если я разожму пальцы, то пути назад не будет. Его уже нет, выбор сделан. Без мозгов, без раздумий. На эмоциях и чувствах, на своём страхе потерять всё.

– Давай, принцесса, - ладонь Сэма накрывает мою. – Мне очень хочется понять, почему ты так подумала? Что не так, принцесса?

– Всё так. Просто всё было похоже, а ситуация заглохла, вы ничего не говорили. И у меня не нашлось других объяснений. И…

Меня колотит и трясёт. Слишком много всего, чтобы я могла спокойно объяснить. Я привыкла сомневаться, бежать. Привыкла, что всегда есть какой-то подвох. Ну не могут же они просто принимать меня такой неидеальной, при этом будучи сплошным идеалом. Мечтой любой девчонки, а достали мне.

Оба.

Сразу.

– Не смей плакать, принцесса, - Сэм обхватывает моё лицо, поднимая. Заставляя смотреть на то, какая буря в его разноцветных глазах. – Это ты нас обвинила, нам стоит обижаться. Так, тише.

Я оказываюсь в крепких объятиях, которых не заслужила. Чувствую себя совсем маленькой, потерянной. До невозможности глупой. И Сэм ведь прав, я начала эту ссору, а теперь пытаюсь сдержать слёзы.

У меня нет права обижаться, чего я и не делаю никогда, и что-то требовать. Это их время злиться и обижаться, и даже говорить мне гадости. Что угодно, но точно не успокаивать.

– Всё из-за слитого куска игры? В этом дело? Или что-то ещё? Давай, принцесса, поговори с нами. А то совсем нечестно получается.

Даже голос Алекса смягчается, добивая. Просто превращая в бесполезную пыль, которая не может связать двух слов. И я не понимаю, как мужчины могут так перестраиваться. Их раздражения переходить в заботу по щелчку пальцев. Словно идти дальше, пока я вязну в своих мыслях.

Сэм и Алекс – идеальны.

И это постоянно пугает, до подкашивающихся ног. Есть всего два варианта такому поведению. За красивой маской может скрываться что-то ужасное. Не мелочь вроде срывов от усталости или разбросанных вещей. А то, что мне может не понравится.

И видео было бы одному из этого. Доказательством, что в них тоже есть что-то плохое, ужасное. Что нельзя понять и простить, что стирает их маски идеальности.

А другой вариант – они правда такие, хорошие, честные, открытые. С ними всегда будет легко, без проблем и ссор. Одно лишь обсуждение, поиск выхода из ситуации. Спокойно, ровно, хорошо. Только если мужчины действительно такие идеальные, во всём…

То я совсем другая, со своей историей болезни, комплексами. Я знаю, что слишком беспокоюсь о фигуре, слежу за питанием. Неуверенная в себе, нуждаюсь в подтверждении того, что действительно им нравлюсь.

Не идеальная, сколько бы раз они не повторяли обратное.

Мне до них просто не дотянуться.

Особенно теперь.

– Нет других причин. Вы привели меня в ту комнату, где была камера. Вы первыми узнали о сливе. И да, игру вы сливали точно таким же способом.

– И ты решила, что это мы. Самый простой вариант?

– Самый реальный. Я не… Не привыкла, что всё исключительно хорошо. Где-то должен быть подвох.

– Кажется, мы подобрались к основному. Да, принцесс?

Сэм разворачивает меня к дивану. Сколько раз мы уже так сидели? Я у кого-то на коленях, второй утягивает мои ноги на себя. Привычно хорошо. А меня всё равно колотит от мысли, что я могла уйти.

Не просто захлопнуть дверь, а выйти за неё. Выбрать привычную жизнь, а не мужчин.

Меня хватает только озвучит что-то за идеальность, а после чувствую, как слёзы жгут глаза.

Кусаю губы, потому что точно не имею права плакать. Не после ужасного обвинения, у которого нет причин. Слабая схожесть со сливом секс-видео.

Но ведь мужчины ни разу не давали повода усомниться в них. Ни словом, ни действием. Делали всё, чтобы оградить меня от журналистов и последствий. Защищали, разгребали.

– А теперь давай ещё раз, - Алекс просит, ведёт пальцами по щиколотке, отвлекая. – Об идеальности и всём прочем. Конечно, то, что я идеальный – льстит, но кажется тебе это не нравится.

– Нет. Просто…

Идиотка, Слицерин, фирменная идиотка.

Я выпаливаю все сомнения, что во мне. Утыкаюсь лицом в плечо Сэма, чтобы не смотреть на них. Просто говорю и говорю, наверное, даже слишком много.

И понимаю, каким бредом это кажется. Даже удивительно, что мужчины не перебивают меня. Внимательно слушают, молчат. И мне тоже хочется замолчать, оборваться на полуслове. Просто закончить свою истерику так же внезапно, как и начала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Потому что мне не хочется верить в то, что Алекс и Сэм способны на такое. Даже в мыслях, даже в предположениях. Я ведь верила им, даже когда мы только познакомились. Словно на клеточном уровне чувствовала, что мужчины никогда не причинят мне вреда.

Только я ведь всё равно ошибалась. И сомневалась. Только теперь понимаю, что не в них. В самой себе.

– Простите, - повторяю в сотый раз. – Мне не стоило говорить это.

– Стоило, принцесса, ещё как стоило. Не сейчас, так потом бы что-то случилось. И этот разговор произошел бы, - Сэм мягко сжимает мою ладонь, а я поднимаю на него глаза. Почему они всё ещё рядом, не бегут с криками от неуверенной девчонки? – Алекс у нас оратор, но лучше всё выяснить сразу. Я не ты, Юн, и меня твоё недоверие обижает, да. Но думаю, с этим мы можем справиться. Это не…

– Не очень приятно, - Алекс кивает, понимая, о чём говорит мужчина. – То, что наша девушка сомневается в нас. Мы, кажется, не давали для этого причин. И я понимаю, что причины не всегда нужны и ты вправе сомневаться и беспокоиться. И ты могла думать об этом…

– Я не думала. Ни разу.

– До сегодняшнего дня.

– Да. Наверное, мне нужно это было. Мне, правда, жаль. Но… Я не привыкла, что всё идеально и хорошо. Это моя проблема, не ваша.

– Ты наша девушка, принцесса, мать нашего сына. Так что всё, что касается тебя – наша проблема. Если «идеальность», - Сэм действительно делает кавычки пальцами. – Всё, что тебя беспокоит, то это не так.

– Ты же видела, принцесса, я не всегда могу контролировать себя. Говорю не самые приятные вещи. А Сэм пропадает на работе сутками. Сейчас это не так заметно. Но, поверь, чем ближе будет к запуску игры или разработке нового проекта, тем реже ты будешь его видеть.

– А Алекс без понятия, что такое сон, когда ему попадается интересный контракт. И я не всегда могу советоваться, просто поставить перед фактом, что мы, например, куда-то уезжаем.

– Как сегодня, - повторяю его слова, чувствуя лёгкую улыбку.

– Да. И, без обид, принцесса, да, ты не идеальная. Наверное, в чём-то. Как минимум в своём недоверии. Но это не важно. Нам не нужна какая-то там идеальная Юнна, нас устраивает наша принцесса. Я люблю тебя, Юн.

Это точно не то, что я ожидала услышать после этого разговора. Обвинения, упрёки. Возможно, взрослое обсуждение недостатков. Попытки найти компромисс, всё обсудить.

Но точно не признание в любви.

Такое лёгкое, простое. Словно именно сейчас должно было прозвучать, без раздумий и нужного момента.

– Любишь?

– Сэм ворует мои слова, но да, принцесса, мы любим тебя.

– За что?

Господи, где моя премия идиотки года?

– Я мог бы сказать, что ни за что, - ладони Алекса ползут выше, цепляя край шорт. – Но это не так. Я люблю тебя за то, как ты целуешь меня и жмёшься по утрам. И за такие истерики тоже, хотя они и не очень приятны. И за круассаны, которые ты так и не приготовила. И за то, что ты это ты.

– Это хорошо, - слабо улыбаясь, чувствуя, как признание жжёт изнутри. – Потому что я тоже вас люблю. Очень.

– И за что?

– Просто люблю.

– Мам, - Марк забирается на меня, мешая подняться с кровати. – Мам.