Дочка и правда сладко зевнула, так, что Насте тут же ее зацеловать захотелось, и как-то сонно принялась все вокруг обозревать плавающим еще взглядом, моргая. Точно стоило поторопиться домой.

В общем, наверное, как-то нужно бы выработать рамки, в которых бабушка и дедушка все же смогут с Лукией общаться. Но сегодня Настя точно не была настроена слушать про то, что «ей надо простить и понять Павла, быть великодушной и о семье подумать». Не тогда, когда Андрей заявил, что приедет к семи…

А Насте так хотелось хоть немного ему дать того же тепла, которое мужчина с избытком им дарил. И что-то домашнее, вкусное на ужин приготовить… Понятно, что на изыски сейчас не хватит ни времени, ни сил. Но курицу с салатом и рисом, к примеру, вполне себе успеть может. Современная техника подсобит… Ну и если Лукия будет настроена хорошее настроение сохранить…



Короче, воодушевившись этими планами и торопясь домой, Настя отодвинула неприятные мысли подальше, настроившись опять только на позитивное.

Следующие четыре дня Настя просто порхала! И не болело ничего, и спина не беспокоила, и даже начавшиеся в городе грозы не портили ни настроения, ни самочувствия. Она и вспомнить не могла, а была ли когда-то такой счастливой и какой-то свободной в своих эмоциях и чувствах, что ли? Когда просто живешь, оставаясь самой собой, а все вокруг будто искрится каким-то неявным, но волшебным светом, и сил на все хватает.

Настя, когда с Павлом встречаться начала, все время боялась сделать что-то не так. Вечно оглядывалась, сама себя одергивала. Ведь из маленького городка, почти село, все переживала, что опозорится или разочарует столичного парня, нежданно на нее обратившего свой взор. Не была никогда «пробивной и разбитной», тяжело давалось играть показную уверенность в себе, да и не выходило у нее этого, наверное. Все время опасалась не то что-то сказать или сделать, подвести Пашу.

Сейчас и не смогла бы с уверенностью заявить, что истово любила, но то, что ей польстило его внимание, — было такое, да и приятно, когда ухаживают, еще и красиво так. Ну и характер у него спокойным был вроде бы, не пил, не курил, к рукоприкладству склонностью не отличался, деньги для семьи хотел зарабатывать.

«Чего еще желать для счастья?» — думала Настя, насмотревшаяся всякого в небольшом городке.

За Настей до того никто особо не ухаживал, так, одноклассники кое-как внимание проявляли, но то все еще детское было. А тут…

Кино, кафе, прогулки в парке, шоколадки, которые в общежитие проносил с запасом, цветы… Да, ромашки и гладиолусы, в основном, но были же и розы, когда предложение делал.

Ну и мать еще, узнав о том, что Настя встречается с парнем из столицы, учить начала, как лучше где-то промолчать и улыбнуться просто, поблагодарить лишний раз, подстроиться, смирить свои желания и послушать мужчину, который, может, побольше их всех в жизни понимает. Родился же и вырос в городе, и родители вон, не последние люди, все с высшим…

Настя первая в семье была, кто сумел в столичный ВУЗ поступить, «голубая» мечта матери. Очень надеялись родители, что и закрепиться в главном городе страны дочь сумеет. А для этого, в их понимании, более надежного пути, чем замуж выйти за столичного парня, не существовало.

Вероятно, не стоило тогда так поддаваться мнению родителей. Возможно, стоило настоять и меньше прогибаться, меньше молчать, больше о своих ощущениях рассказывать, а не только для Паши счастье стремиться обеспечить, и все иначе сложилось бы, сами их отношения… Но тогда ей казалось, что все идет так, как должно. Ведь мать ей только добра хотела, да и Настя видела, что мама так же под мужа всю жизнь подстраивается. Вдвоем всегда и всяко лучше, чем одной по жизни идти, договориться, стерпеть, уступить, протолкнуть мужа дальше, обеспечив ему надежный тыл…

Так и жила, как ее научили. Где-то смолчав, где-то, себе язык прикусив, не переча свекрови, поддерживая мужа, стараясь ему помочь все мечты реализовать, ведь семье от этого вроде лучше…

Да только постепенно, день за днем собственные желания отодвигая на задний план, начала ощущать, как в душе накапливается обида вперемешку со злостью, концентрируя на муже понемногу негатив. Глухой, беспомощный, горький, когда Паша поначалу над ее идеей магазин открыть больше смеялся.

Но ведь и тогда смолчала, не начала обсуждать, не объяснила ему, что ранит ее таким отношением. А вдруг иначе бы их семейная жизнь пошла? Стало бы больше взаимопонимания?.. Кого обвинять, если и своими руками лепту вносила, ничего не меняя?

И лишь когда Настя полный бизнес-план мужу составила и просчитала, показав все плюсы и минусы, будто для начальника сведя расходы с доходами, которые в будущем планировала ожидать, он поверил в серьезность. Разрешил рискнуть частью денег, даже страховал иногда, но ведь все равно всегда давал понять, что именно его доход основной, и если придется выбирать, то именно Насте надо будет отказаться от своего детища, чтобы семьей и Павлом заниматься…

И где бы она была сейчас, вместе с их ребенком, если бы его послушала, а не психанула в итоге, впервые за годы семейной жизни норов проявив и настояв?

Может, ощущение финансовой независимости начало Настю менять, впервые дав смелость и силы отстаивать свои приоритеты и мнение?

А муж… Не потому ли, а еще и вдруг осознав, что теперь она ребёнку уделять основное время станет, Паша решил на «вольные» хлеба уйти? Интересно, а если бы знал, что сына, а не дочь, ждут, остался бы?

Иногда ей и такие мысли в голову приходили, кипел разум последние месяцы. Паша не говорил открыто, но вроде как иногда какие-то скользкие намеки проглядывали…

Когда они совершенно в представлении будущего и понимании друг друга разошлись? В какой момент стали настолько далеки друг от друга, что для Насти уход Павла оказался полной неожиданностью?

Но и облегчением словно бы…

Впервые сама себе хозяйка. Впервые сама решает и своим умом живет, выстраивая для себя новые ориентиры и правила.

Может, они с Павлом и не узнавали человека, который рядом столько лет прожил? Была ли у них та душевная близость и поддержка, ради которой не жертвуешь, а с радостью бросаешься помогать родному и любимому? Хотели ли они быть истинной опорой и компаньоном друг друга, наперсниками, или же оба терпели и подстраивались из-за того самого, внушенного окружением, страха, чтоб «одиноким» в жизни не остаться?

Думал ли над этими же вопросами и Павел в минувший год?..

То ли последний поступок мужа все перечеркнул, то ли и не было между ними такого… Но не могла Настя сейчас вспомнить, будто смазалось прошлое, подернутое пеленой его ухода и полного молчания. Ведь и не пытался решение найти, обсудить с ней. Поставил перед фактом. И это гадливость оставило.

Особенно на контрасте тех отношений, которые и не пыталась вроде с Андреем строить, а они сами складывались. Шажок за шажком, минута за минутой, проведенных в бдениях над детской кроваткой, в этом новом ритуале совместного кофе по утрам, в разговорах шепотом на кухне в любое время суток, когда Лукия засыпала, их руками убаюканная.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Так дивно и чуть странно, ведь очень многие семьи как раз на этом этапе и рушатся, не выдерживая тягот забот о маленьком ребенке, а у них, наоборот, только скрепляло все. И слушать друг друга интересно было. И очень явно ощущалось, что мужчине интересно ее мнение, взгляд на ситуацию, жизненные ценности. Сама история ее жизни, сделавшая Настю такой, какой он ее встретил.

Вроде же и неплохо жила раньше. По мнению родных, так вообще сказка, ради которой можно и предательство заблудшего мужа простить… А Настя сейчас смотрела на то, как Андрей с удовольствием с ней ужинает, как помогает завтрак готовить (непривычно и дико, Паша не считал необходимым готовки касаться), и даже никакого протеста, что мужчина управляет в ее кухонном царстве! Напротив, неожиданно приятно признавать, что глазунья ему удается в разы лучше.