– Это кто же, приятель твой? – растерянно поинтересовалась Ольга Степановна. – Учитесь вместе?

– Что вы, – рассмеялся парень. – Семен Николаевич мамонтов в школу не принимает. Говорит, сами их учите, а то они едят и гадят много.

– Сема… – женщина промокнула глаза платочком и всхлипнула. – Хоть бы позвонил или весточку какую прислал! Все жду, жду…

– Да как же он пришлет-то? – удивился Юрайдех. – Мы ж в другом мире живем, в другом времени! Но вы не думайте: у нас, у лоуринов, все есть! И посуда глиняная, и ткани, и ножи железные, и лодки, и собачьи упряжки – Семен Николаевич все придумал и людей научил. Но с вами связаться никак нельзя.

– Ты-то вот добрался…

– Так это ж случайно! – грустно вздохнул парень. – Просто я посвящение прохожу. Меня в нашей Пещере камнями завалило – умираю я. Или уже умер.

– Что ж ты страсти такие рассказываешь?! – возмутилась Ольга Степановна. – Фантазер… Ты ж домой пришел – с бабушкой вот на кухне сидишь!

– Наверное, это нам только кажется, – тоном знатока заявил Юрайдех. – А на самом деле я в правом гроте лежу. Если Имя свое не узнаю, так там – под камнями – и останусь.

– Гос-споди! – всплеснула руками женщина. – Ты же Семин сыночек – и лицо его, и голос, и манеры! Я бы тебя без очков узнала!

– Ну, и что? – пожал плечами парень. – У нас, у лоуринов, отцов и сыновей не бывает. У каждого вместо отца как бы родовой зверь – Тигр там или Волк. А Семен Николаевич ни к какому роду не принадлежит – он Первозверь. Вообще-то, в школе он рассказывал про яйцеклетки, про сперматозоиды и даже про хромосомы. Только все знают, что это ничего не значит – главное, кем сам сможешь стать, главное, чтобы тебя родовой зверь признал. Тогда он Имя даст, Человеком сделает. А у меня Имени пока нет…

– Да как же нет-то?! – удивилась женщина. – Тебя зовут ЮРИЙ СЕМЕНОВИЧ ВАСИЛЬЕВ!

Ольга Степановна открыла глаза и, придерживаясь за спинку дивана, с трудом села: «Вот ведь напасть какая – опять посреди бела дня уснула! И прилегла-то всего на минутку! Старость… Зато сон какой хороший видела…» Она надела очки, встала, прошла на кухню. Там вымыла грязную тарелку и поставила ее в сушилку.

Покрытое кровоподтеками и ссадинами тело вытряхнули из остатков мехового балахона. Медведь привычно потрогал артерию, пощупал ребра и дал прогноз:

– Оклемается!

– Куда ж он денется! – согласился Кижуч. – Но что бы это значило?

– Это значит, – сказал вождь, – что парень не Волк и не Тигр. Похоже, он с Семхоном одной крови.

– Да, – кивнул Кижуч. – Первозверь.

– А что я вам говорил?! – самодовольно ухмыльнулся Медведь. – Это ж не человек, а настоящий Зверь!

Вернувшись из поездки к морю, Семен немедленно начал разбираться с тем, что творится в «народе Мамонта». И ужаснулся: «Все не так, все не по правилам! За что хвататься в первую очередь?!» Впрочем, у него хватило ума ни за что не схватиться, а продолжать шевелить мозгами.

Некоторое время спустя вождь и учитель народов пришел к выводу, что, собственно говоря, ничего страшного в его владениях не происходит.

«Неандертальцы окончательно разделились на две неравные группы. Меньшинство составляют „цивилизованные". Они, в основном, обитают в поселке напротив форта. Там довольно много выпускников школы, они активно контактируют с кроманьонцами, обрабатывают кость и дерево, рыбачат, используют метательное оружие. Основная же масса – неандертальцы „дикие". Кроманьонцев они сторонятся, грешат каннибализмом и рыбу не ловят. Тем не менее навыки строительства и водоплавания осваивают охотно и быстро – тысячелетний запрет сломан и возрождаться, кажется, не собирается.

Зачем они приходят сюда? После катастрофы прошло много лет – могли бы и на местах приспособиться. А приходят они сюда с единственной целью – отправиться в „землю обетованную". Как они узнают, что ворота в „рай" находятся здесь? Да очень просто! Вот только объяснить ни на одном языке невозможно. Если только сформулировать какую-нибудь глупость вроде „общего надчувственного телепатического поля". В общем, научную статью про это я бы писать не взялся. Так вот: эти „дикие" занимаются здесь, в основном, тем, что строят катамараны. В прошлом году они закончили оставленные нами недоделанные суда и весной отправились вниз. По слухам, их было человек 50—60. Можно спорить о том, сколько их добралось до моря, но то, что все они в итоге погибли, сомнений, пожалуй, не вызывает. В этом году картина та же – прямо как перелетные птицы! Остановить их? Значит, на будущий год судов будет вдвое больше. У них, похоже, включилась какая-то инстинктивная программа. Килонг и Лхойким готовы повторить наш путь с новой партией сородичей. Шансов уцелеть, конечно, очень мало, но… Но это, наверное, тот случай, когда нужно положиться на Божью волю. А самому… Ну, добавить им железных инструментов, заставить заранее освоить кожаные лодки, а не только плавучие острова-катамараны. Вот, пожалуй, и все… Пусть плывут!

Теперь пангиры-питекантропы. Похоже, плантации полудикого картофеля становятся основным источником их существования. При этом значительная часть урожая каждый год гибнет по вине диких животных – в основном кабанов. Сами волосатики перед этим врагом почти беззащитны – инстинкты не позволяют им убивать животных. Естественно, хочется им как-то помочь: организовать строительство изгородей, начать методичный отстрел вредителей или придумать что-нибудь еще. А надо ли? Пускай сами справляются! Не такие уж они и дураки! Вроде бы в последние годы питекантропы особо не голодают, и зависимость их от людей постепенно снижается – ну, и слава богу!

А что происходит с кроманьонцами? На территории в полмиллиона (или больше?) квадратных километров проживает три клана и племя лоуринов. Вместе с неандертальцами и питекантропами они и составляют „народ Мамонта". Сложившиеся отношения можно представить в виде иерархической пирамиды. На ее вершине располагаюсь я – Семхон Длинная Лапа, он же Жрец, он же Учитель. Только вместо трона у меня собственноручно изготовленный унитаз – единственный в этом мире! Теперь выяснилось, что мое личное присутствие, собственно говоря, и не обязательно. Пока меня не было, место на вершине пирамиды (но не на унитазе!) заняло руководство лоуринов – вождь и старейшины. Сразу под ними в иерархии располагаются старшие воины, уцелевшие еще со времен катастрофы, женщины-воительницы и мастеровые во главе с Головастиком. Чуть ниже – остальные лоурины. Основание же пирамиды составляет, разумеется, простой люд – кланы имазров, аддоков, пейгов, неандертальцы и питекантропы. У всех у них имеются свои пирамиды власти, проявленные в разной степени. Эта публика как бы признает главенство лоуринов – а куда ей деваться? Недовольные, конечно, время от времени находятся, но дело их безнадежно – нарушение любого из десятка общих Законов влечет неизбежное наказание – смерть. А судить и карать могут лишь лоурины. Правильно ли это? Лоурины что, захватчики, чье иго рано или поздно будет сброшено?»

Чтобы не мучиться и не напрягать воображение впустую, Семен решил своими глазами увидеть, что творится в поселке, благо снега было еще достаточно для передвижения на собачьей упряжке. Кроме того, не признаваясь себе, он хотел увидеть сына.

Несколько дней пребывания «на родине» убедили Семена в том, что племя превращается (или уже превратилось?) в полужреческую касту правителей. Стать ее членом, в принципе, может каждый, только это очень трудно, а никаких преимуществ, кроме моральных, вроде бы не дает. Тем не менее желающих стать лоурином среди молодежи хоть отбавляй. Старейшины ужесточили отбор, а психическую и физическую подготовку сделали совсем изуверской. Старая тренировочная тропа вокруг поселка превратилась в сплошную полосу препятствий, а там, где видимость ограничена, стали устраивать засады. Кроме того, на дальнем конце каменной гривы, прикрывающей поселок со стороны степи, проложили еще одну тропу, больше пригодную для прыгунов и скалолазов, чем бегунов. С учетом того, что окрестности сильно заросли кустами, эффект получился еще тот. Кусты же разрослись из-за того, что их перестали вырубать на топливо, так как дровами поселок снабжали неандертальцы, сплавляя плоты по реке.