— Не знаю. — Эрику явно надоело обсуждать чужие беды. — Познакомишься с Рихардом, попроси, чтобы сделал подсчеты. Он у нас будущий министр финансов, если уговоришь, он тебе что хочешь посчитает. Тогда и будешь знать.

Я рассеяно кивнула, пытаясь уложить в голове свалившиеся на меня знания. Теперь я понимала, почему плакала Кати. И что она имела в виду, говоря про «мелкие грешки без последствий». Но теперь я решительно не понимала, зачем ей все это было нужно? Именно это я и спросила.

— Эрик, скажи, если все так сложно, ну… ребенок без отца, и женщине так плохо… зачем тогда это все? Зачем тогда женщины это делают?

Эрик, который, пока я раздумывала, решил отдать должное позднему ужину, чуть не поперхнулся бутербродом. Он посмотрел на меня как-то странно, словно я спросила несусветную чушь, но все равно решил ответить.

— По разным причинам. Иногда просто потому, что мужчина нравится. Иногда еще зачем-то. Понимаешь, Синичка, я как-то никогда не думал, зачем это женщинам. Вот когда поженимся, тогда ты и сама поймешь и мне расскажешь, если захочешь.

Я кивнула, соглашаясь. Эрик и так до сих пор отвечал на все мои вопросы или честно говорил, что отвечать не будет. Не может же он, в самом деле, знать все на свете. Мы еще какое-то время доедали ужин, пока я не вспомнила, сколько всего предстоит переделать завтра. Однако, Эрика, казалось, мои планы только раздосадовали. Во всяком случае, мне так казалось, хотя говорил он подчеркнуто спокойно.

— Агата, скажи, а что случится с замком послезавтра. Когда тебя здесь уже не будет?

— Да ничего. — Не особо задумываясь ответила я. — Может быть, экономка будет чуть чаще забегать к маме. А, может, и нет. Но, раз гости тоже уедут, то все пойдет своим чередом. Папа-барон не особо прихотлив, поэтому обычно у нас дома все по-простому.

— То есть, — дотошно допытывался Эрик, — даже если ты уедешь завтра, в замке ничего не изменится?

— Получается, так. — Пожала плечами я. А ведь правда, пока Лили не сбежала, меня в замке никто за взрослую не считал. И как-то все справлялись. Осознание этого немного задело, но спорить с очевидным было глупо.

— И что же теперь?

— А ничего. — Эрик ласково улыбнулся. — Ничего, Синичка. Просто помни об этом, когда тебя снова начнут тянуть во все стороны. Постарайся завтра отдохнуть, перед нами еще долгая дорога.

Потом мы шли по ночному парку. Слушали, как в темноте шумит ручей, как ночная птица отзывается в кронах деревьев, как шуршит под ногами листва. Мне, стыдно признаться, очень хотелось, чтобы Эрик снова меня поцеловал. Но признаться ему в этом я не решилась. Сам же Эрик сегодня выглядел настоящим принцем: ироничным и немного отстраненным. Эта отстраненность чувствовалась даже сквозь его ставшую уже привычной заботливость. Я не знала, в чем причина: то ли обиделся, что у меня получалось уделять ему так мало времени, то ли история с Кати заставила его что-то для себя решить. Мне не хотелось ни о чем спрашивать, чтобы не разрушить очарование ночи. Разошлись мы уже в холле замка. Тут Эрик сумел меня удивить, обняв и нежно поцеловав, хотя прекрасно знал, что делать это в холле — это то же самое, что у всех на виду. Мне было жаль расходиться, тем более, что короткий сон немного снял усталость. Однако, я понимала, что Эрику завтра предстоит охота. Будет обидно, если во время этой традиционной для мужчин забавы мой жених будет плестись в хвосте, засыпая на ходу. Поэтому, решившись, быстро поцеловала его в щеку и убежала. Пока мы не придумали ещё какую нибудь тему для срочного разговора.

Вопреки сложившейся привычке, Кати сегодня не ворчала, что я совсем себя не берегу и что завтра опять буду выглядеть сонной растрепой. Она терпеливо ждала меня в комнате, чтобы помочь приготовиться ко сну.

— Кати, не надо было. — Постаралась урезонить я ее. — Тебе, наверное, надо больше отдыхать. Тем более, у тебя завтра свадьба, будешь потом стоять в храме сонная.

— Ничего, постою. — Проворчала Кати, растерявшая свою привычную болтливость. — Как ни крути, а я — все еще ваша горничная, госпожа Гота. Я, а не эта проныра — кухаркина внучка.

— Сегодня — да. А завтра ты станешь почтенной замужней фру, а жене рыцаря не пристало прислуживать кому бы то ни было. — Строго отозвалась я. И, уже смягчившись, добавила. — Кати, ты же знаешь, что все эти годы была мне самой близкой подругой. Я очень рада, что у тебя теперь будет свой дом и семья. Хотя, конечно, в столице мне будет тебя не хватать.

Кати расчувствовалась, и дальше помогала мне, совсем не по-дворянски шмыгая носом. Мне не хотелось тревожить ее еще больше, поэтому я не стала ее ни о чем спрашивать, хотя очень хотелось. Когда Кати ушла, я решила, что непременно поищу что-то в своей шкатулке в качестве подарка на свадьбу. Пусть у Кати останется обо мне добрая память.

Утро моего последнего дня в Роде я позволила себе провести в безделье. Если до этого мне случалось проспать, я непременно начинала себя корить, потому что не подобает благовоспитанной фройляйн проводить время в праздности. Если нет забот по хозяйству, то ты занята уроками либо рукоделием. Праздность — сестра порока, как любила повторять моя гувернантка. Но сегодняшний день я, помня наставления Эрика, решила посвятить отдыху.

Именно поэтому я, проснувшись, позволила себе немного поваляться в кровати, мысленно прощаясь со своей комнатой. Завтра меня рано утром разбудит горничная, а сегодня — можно. Я лежала и думала о том, как меняется порою жизнь. Когда-то я боялась этой комнаты, отказывалась спать здесь одна. Слишком огромной она мне казалась, слишком далекой от остальных живых людей. Потом комната стала казаться тихой уютной гаванью, в которой всегда можно было спрятаться от бурь. А когда однажды веером сюда тайком прокрался Эрик, я вдруг осознала, каким маленьким на самом деле является мое убежище.

И вот, завтра мне предстоит навсегда покинуть эти стены. Мебель в комнате накроют чехлами, а саму комнату закроют, чтобы слугам было меньше работы. А через несколько лет в эту комнату въедет повзрослевшая Лиззи, или Генрих, или кто там еще родится у мамы.

Как обычно, уплывая в размышления, я напрочь забывала о времени. А ведь охотники, наверное, скоро должны вернуться! В том, что они вернутся с добычей, я не сомневалась. Разговоры о том, что распуганные в графских лесах олени дружно откочевали на наши границы в замке велись неоднократно. Дернув за шнурок колокольчика, вызвала горничную.

Я конечно, не ожидала, что Кати в день своей свадьбы будет заниматься работой прислуги. Но все равно удивилась, когда в комнату вошла другая девушка. Та самая внучка Берты, вспомнила я.

— Здравствуйте, госпожа Агата! — Сделала она довольно сносный книксен. — Я ваша новая горничная. Меня Фенья зовут, или просто Фени.

— Здравствуй, Фени. — Вежливо поприветствовала девушку я. — Рада знакомству. Помоги мне привести себя в порядок.

Действовала девочка старательно и явно знала, что делать. Но было видно, что такая работа для нее в новинку. Ничего, мне тоже многое сейчас в новинку, будем привыкать вместе.

Приведя себя в порядок и отпустив Фенью, я первым делом спустилась вниз, чтобы проверить, как идут дела.

Убедившись, что в замке все в порядке, я отправилась завтракать на кухню к Берте. Так и веселее, и слугам, опять же, меньше возни. Кухарка, увидев меня, только всплеснула руками, но ничего не сказала. Споро соорудила привычный завтрак, мигом расшугала с поручениями кухонных мальчишек и, налив себе чаю, присела напротив меня. Некоторое время она, подперев рукой щеку, наблюдала за мной. А потом вздохнула.

— Ну вот, и ты, девочка, уезжаешь. Как же быстро ты выросла!

— Разве быстро? — Удивилась я.

— Быстро. — Кивнула Берта. — Еще весной дите дитём была, а теперь вот замуж выходишь… Да в саму столицу! Еще и Фенью мою забираешь.

— В столице тоже люди живут. — Пожала плечами я, не зная, что еще сказать. — Вот обустроимся, Фенья тебе письма писать будет, что там и как.