— Не знаю…

— Все ясно. — Его Высочество сделал из нашего разговора свои выводы. — Моя маленькая Синичка просто боится.

— А ты бы не боялся?

Эрик помолчал немного, а потом начал рассказывать, баюкая меня в своих объятиях.

— Страшнее всего было, когда мне впервые доверили самостоятельное расследование. Как я теперь понимаю, дело было совсем пустяковым, тем более, меня подстраховали более опытные сослуживцы. Но тогда я всю ночь сидел над бумагами, не решаясь подписать выводы, хотя был точно уверен, что знаю преступника.

— А сколько тогда тебе было лет? — Задала я самый безобидный из пришедших на ум вопросов. Спрашивать о цели, с которой Эрик делился сейчас этим воспоминанием было явно бесполезно. И так понятно, что это как-то связано с моими страхами.

— Семнадцать. До этого я неоднократно помогал расследовать различные истории, а вот так, самому решать чужую судьбу мне еще не приходилось.

— Но ты, все-таки, подписал.

— Конечно. Уже под утро, за час до срока, когда надо было сдавать отчет. Я просто понял, что кроме меня этого никто не сделает, и сделал.

Я устроилась поудобнее, прижавшись к Эрику и чувствуя, как под рукой бьется его сердце.

— Ты хочешь сказать, что я тоже должна просто взять и сделать то, что за меня не сделает никто?

— Именно. — Наградой мне был еще один поцелуй.

— И ты угадал? — Я не сомневалась в ответе, но хотелось немного подразнить любимого. Однако, ответ меня поразил до глубины души.

— Нет.

— Нет?

— Нет. В тот раз я ошибся. И только благодаря подстраховке не произошло трагедии. Догадываешься, зачем я тебе это рассказываю?

— Чтобы я перестала бояться сделать то, что за меня никто не сделает?

— И для этого тоже, хотя, подозреваю, ты и так это прекрасно понимаешь. — Хмыкнул Эрик. — А еще для того, чтобы ты не боялась ошибаться и помнила: в любой момент при дворе тебя будет кто-то страховать. По крайней мере, Синичка, пока ты не отрастишь такие же острые зубки как большинство гадюк в этом серпентарии.

— А разве у синичек вырастают зубки? — Минута слабости прошла и теперь мне хотелось немного пошалить.

— Еще какие! — Эрик, похоже, тоже был не настроен на серьезные разговоры. Он все время пытался устроиться поудобнее, словно что-то ему постоянно мешало. То прижимая меня к себе крепче, то отпуская ненадолго, он ластился, словно большой кот. Казалось, почеши его за ушком, и он заурчит довольно. Я уже видела Эрика, полностью поглощенного какой-то затеей, тогда у него было точно такое же выражение лица. Только я не могла понять, что же так увлекло его на этот раз, заставляя, буквально, по крупицам собирать внимание для ответов на мои вопросы.

— Эрик, — спохватилась я, — А что ты, собственно, здесь делаешь? Случилось что-то важное?

— Ну, как сказать… — Принц помялся, словно не зная, стоит ли говорить. — Я не могу без тебя, Гота. Целый вечер только и думал, что о нашем разговоре в дороге. Напридумывал себе всего на свете. Например, что напугал и шокировал тебя, и ты сейчас мечешься по комнате, пытаясь свыкнуться с новым знанием…

— Да нет, не напугал. — Забота Эрика была мне приятна, поэтому захотелось его успокоить. А то и правда, напридумывал себе всякого. — Удивил, скоре. Я сегодня так и так пыталась сопоставить твой рассказ с рассказом мамы, но все никак не получается. Вы словно о разных вещах говорите.

— Может, и о разных. — Подозрительно покладисто согласился он. — Я же не знаю, что тебе рассказала баронин.

— Лучше не спрашивай! — Отмахнулась я, упорно не желая обсуждать с Эриком мамины откровения.

— Не буду. Боюсь, слишком подробных пересказов мне не выдержать. Я просто рад что ты не начала меня бояться. Мы все так же сидели, обнимаясь, но в этот раз объятия Эрика были другими, не такими, как я уже успела привыкнуть. Они не успокаивали, а, скорее, волновали, заставляя ожидать чего-то большего. А мой любимый, словно решив для себя что-то важное, позволял себе сегодня намного больше, чем обычно. Я понимала, что не стоит терять голову, но любопытство подталкивало подождать еще немножко, и еще… И, как обычно, первым опомнился именно Эрик. Я уже настолько привыкла безоговорочно доверять ему, что, пожалуй, позволила бы ему и дальше творить все, что захочет. «Соблазнять» — как назвал это сам Эрик.

Чуть отодвинувшись от меня, он тяжело дышал, словно от жары. Мне и самой казалось, что в комнате слишком тепло, хотя я прекрасно видела, что камин сегодня еще не разжигали.

— Гота! — Шепот Эрика был хриплым и это почему-то невероятно волновало. — Я с ума по тебе схожу! Прогони меня, иначе я не уйду до утра.

— Ты уже однажды так говорил, — прогонять его не хотелось, хотя я и понимала, что это было бы самым разумным решением, — а потом утром Кати ругала меня, что я опять зачиталась и уснула одетой.

— Если бы тебя будил я… — Эрик не договорил, мотнув головой, словно отгоняя навязчивую мысль. — Прогоняй меня, Гота. Я шел сюда успокаивать маленькую Синичку, а оказался опять на грани того, чтобы наделать глупостей.

— Но ведь не наделал же. — Я осторожно погладила принца по щеке, пытаясь этой нехитрой лаской успокоить. Кажется, не получилось. Однако, на этот раз Эрик не стал делать ничего особенного, только нежно поцеловал ладошку, поймав мою руку и тут ж отпустив.

— Пока нет. Но очень близок к тому. Любимый откинулся на кровать, удобно заложив руки за голову, явно наслаждаясь моментом. Я, осмелев, протянула руку и взъерошила его мягкие светлые волосы. Рассмеялась, услышав довольное урчание, и начала осторожно гладить по волосам. Напряжение последних минут отступило, оставив после себя ощущение тепла и уюта. Я не знаю, сколько времени прошло, когда Эрик резко сел, протирая глаза.

— Что, прости?

— Прости? — Переспросила я, не сразу сообразив, в чем дело.

— Ты что-то сказала? Извини, я замечтался и прослушал. — Сказал Эрик, глядя на меня уже более осознанным взглядом.

— Я ничего не говорила. — Я улыбнулась, стараясь сделать это как можно мягче, чтобы ненароком не обидеть. — Мне кажется, ты просто ненадолго уснул.

— Да похоже на то. — Любимый смущенно улыбнулся мне в ответ. — Прости, Синичка, но тебе и правда придется меня сейчас выгнать. Иначе, у меня не хватит сил уйти от тебя. И тогда завтра я рискую позорно вывалиться из седла. Я представила себе эту картину, но не увидела в ней ничего смешного. Слишком свежи были в памяти воспоминания об Эрике, борющемся с магическим истощением и горячкой.

— Иди уже спать — Встав с кровати, потянула Эрика за руку, призывая последовать моему примеру. — А то сам с ног валишься от усталости, мне перед дорогой выспаться не даешь, да еще и бедная Фенья стоит, наверное, под дверью.

— Стоит и гадает, какими непотребствами занимается там ее новая госпожа… — Подхватил мой шутливый тон принц.

— Скорее, гадает, когда госпожа, наконец-то, отпустит бедное дитя спать. — не согласилась я.

Под дверью нас ждал сюрприз. Фенья решив, видимо, поберечь ноги, устроилась на пол в уголке, да так и уснула сидя, прислонившись к стене. А рядом с ней сидел, лениво разглядывая лепнину потолочного фриза, Его Высочество кронпринц Генрих, собственной персоной.

— Генрих? — Вполне искренне удивился Эрик.

— Ты что здесь делаешь?

— Да вот, пришел, чтобы выпороть одного неосторожного мальчишку. — Все так же лениво, не меняя позы, ответил кронпринц. — Но смотрю, — тут он окинул меня нарочито подозрительным взглядом, — что пока не за что. Эрик, я понимаю, что ты соскучился по любимой девушке и что всю следующую неделю на уединение вам рассчитывать не придется. Но надо же немного подумать и о невесте.

— Я подумал. — Проворчал Эрик, недовольный выговором. — Нам с моей невестой надо иногда бывать наедине, хотя бы, чтобы поговорить начистоту. Иначе она начинает придумывать себе всякие ужасы о жизни во дворце, а я рискую так и остаться холостым.

— Я всегда знал что фройляйн Агата — умная девушка. — Одобрительно покивал головой Его Высочество. И дальше обращался уже к мне. — Мой брат умеет красиво уговаривать. Когда ему что-то очень надо. Не зря же его в детстве прозвали Рыжий Лис.