— Положи к себе, там еда.

— Надо купить недорогую повозку, чтоб не привлекать внимания, — сказал Арлито. — Можно с каким-нибудь товаром — сейчас ярмарка, и нам просто будет затеряться. И оружием разжиться — мало ли что ждет нас в пути. Извозчика тоже желательно бы нанять.

— Тогда какого демона мы торчим посреди дороги? — возмутилась я, Арлито указал в сосняк;

— Там проедем без труда, к тому же сократим путь.

Он запрыгнул в седло позади меня, обхватил за талию, и я направила жеребца подальше от людских глаз. Навстречу неслись сосновые стволы, иногда приходилось пригибаться, чтобы ветка не стегнула по лицу. Я представляла, как прямо сейчас в мою комнату входит Тайя, обнаруживает пустую кровать, спокойно выходит и поднимает тревогу. Сначала Ратон велит обыскать имение и заглянуть под каждый куст, Ларсо как главного подозреваемого допросят первым, потом Ратон разошлет людей прочесывать деревни. Интересно, он сообразит, куда именно я направилась? Я бы догадалась.

Из лесу мы выскочили на едва заметную тропку с отпечатками копыт и коровьими лепешками. Куда она выведет, я не знала, было достаточно, что она вела на восток, навстречу поднимающемуся солнцу. Деревня Гусятня тоже находилась на востоке, в пяти километрах от моего имения, там я рассчитывала купить повозку и продолжить путь, спрятавшись от нежелательных свидетелей.

Тропинка закончилась возле поросшего камышом озера, его берег истоптали коровы, а два светловолосых мальчишки-пастуха, сложив вещи на берегу, купались нагишом. Завидев нас, они замерли, не зная, что делать. Их коровы мирно паслись на лужайке недалеко от двух огромных ив, где третий мальчишка, тоже совершенно голый, собирался прыгнуть с ветки вводу.

Обогнув озеро, мы выехали к пшеничному полю, уже убранному, преодолели его, выбрались на широкую дорогу и двинулись к Гусятне. Обогнали повозку, запряженную волом. Погонявшая его женщина отошла в сторону, пропуская нас. Оказалось, что в повозке рядом с многочисленными мешками сидели две девочки лет десяти и двенадцати. Младшая беззубо улыбнулась и помахала нам рукой.

На подъезде к Гусятне мы спешились — Арлито правильно сказал, что мы очень привлекаем внимание: крестьянские женщины не ездят верхом, как я, к тому же конь слишком хорош, и лучше его оставить здесь, в лесу. Тут же я распотрошила прическу, кое-как пятерней причесала волосы, торчащие в стороны. Заколки с драгоценными камнями спрятала в карман.

— А если украдут коня? — спросила я, увидела земляничный куст, усыпанный ягодами, и не удержалась, шагнула к нему и сразу же ретировалась, атакованная комарами, протянула добычу Арлито, он покачал головой.

— Он вернется, когда я позову.

Я отправила ягоды в рот, зажмурилась от удовольствия.

— Арлито, ответь на глупый вопрос: вот у тебя есть магический дар… Твоя сила иссякает? Как ты это чувствуешь?

— Конечно, иссякает. Когда не давал тебе уйти, думал, сам помру. Что чувствую? Хочется спать и есть, ну, и упадок сил, конечно.

— Понятно. — Я кивнула, запрокинула голову, рассматривая огромную разлапистую ель. — Ты хоть немного веришь, что я не убивала Саяни?

— Если бы не верил, попытался бы доставить тебя назад. Мне с самого начала не понравилась эта история, но, понимаешь, мы, маги — наблюдатели, в княжеские дела мы вмешиваемся очень редко. Управители земель не обязаны нам подчиняться.

— Теперь более-менее ясно, — кивнула я.

— Мне странно то, что с тобой происходит, — сказал Арлито. — Ты должна была вспомнить свое прошлое, но этого не случилось, хотя я вижу с тобой знания, которые ты почему-то не можешь или не хочешь пробудить.

— Я боюсь стать прежней, — соврала я. — Ведь я была плохим человеком.

Арлито оставил мои слова без внимания, а я поймала себя на мысли, что мне не хватает Саяни, с которой можно было поговорить о своем мире, о самолетах, о женщинах в брюках, о дамах, которые правят странами, о людях с черной кожей, каких здесь нет. Теперь моя тайна будет висеть неразделенным грузом, а мне останется одно — врать, врать, врать.

— Скажи, ты ведь можешь одолеть человека? Потому что там, на ярмарке, будут стражники, которые знают меня в лицо.

— С людьми сложно, если два человека без защитных амулетов, то я могу их и убить, но тут все зависит от того, насколько силен внутренний огонь. Если людей больше трех, все, что я могу — сделать внушение, попытаться отвести их взгляд: они будут видеть нас, но не узнают. Но ты должна вести себя естественно, не дергаться, двигаться плавно.

— Хорошо, постараюсь. — Я сделала по возможности довольное лицо, коснулась его руки: — Посмотри на меня — видно, что волнуюсь?

— Видно, — проворчал он. — Но простой смертный не заметит, так что пойдет.

Перебравшись через небольшой ручеек вброд, мы вышли на дорогу. Мои туфли больше напоминали кожаные носки, и я чувствовала каждый камешек. Платье же было практичным и удобным: своеобразный мешок с вырезом для горла. Из разрезов верхнего коричневого платья выглядывало нижнее светлое.

На Арлито был кожаный жилет со шнуровкой спереди, бежевая рубаха до колен, дорогие по местным меркам сапоги. Сумку, куда я сложила весь свой скарб, кроме монет, он перекинул через плечо.

— Ничего не держи в карманах, — посоветовал он. — На ярмарке орудуют воришки, глазом не успеешь моргнуть, как ощиплют, а сумка у меня заговоренная.

Всех денег я ему доверять не стала — отдала четыре золотых, два золотых оставила себе и положила в туфлю-носок, а серебряный зажала в ладони — на него мы рассчитывали купить телегу, причем очень быстро, пока Ратон не разослал по дорогам стражников.

Ярмарка так шумела, что мы услышали ее раньше, чем увидели. Торговые ряды расположились на въезде в деревню, прямо у дороги. Справа и слева от нее на вычищенных полянках в три ряда встали торговцы победнее, некоторые разбили шатры, но большинство торговало на земле. Издали ярмарка напоминала стихийный митинг. По возвышающейся сцене скакали актеры, их дилижанс стоял в лесу. Прутья клетки для петушиных боев тоже возвышались, но возле нее толпились, гомонили крестьяне — деталей было не разглядеть. На смазанный жиром столб влез босоногий парнишка и под одобрительные вопли сорвал с крюка умерщвленного, но не ощипанного петуха.

Наверняка среди этих людей есть те, у кого я покупала товар, когда приезжала в первый раз. Осталось надеяться, что заклинание Арлито сработает. Так, расслабиться, не каменеть, проявлять заинтересованность. Посмотри, какие бусы у бородача с длинными русыми волосами, перехваченными лентой! Я чуть сбавила скорость, уставилась на украшения. Рядом немолодая рыжеволосая дама торговалась до хрипоты с крестьянкой, продающей ощипанных фазанов. Приговоренные к закланию птицы кудахтали в клетке за ее спиной.

— Ленты, посмотри, какие ленты! — горлопанила веснушчатая девчонка, ходившая со своим товаром туда-сюда, по неосторожности я посмотрела на нее, и она увязалась за мной, как голодный щенок — Купи ленту, южная красавица! Хорошие, цветные, не пачкаются и не выцветают…

Ее остановил за руку носатый согбенный старик, видимо, хозяин товара, отчитал и отправил в другую сторону.

— Мед, дикий мед! Налетаем, покупаем! — разорялся десятилетний белобрысый мальчишка, похожий на героя мультфильма «Двое из ларца»; возле этого малого была деревянная витрина, похожая на самодельную ступенчатую полку для обуви, с выставленными горшками с медом, над которыми кружил целый рой пчел.

— Грибочки! Для себя — белые, для тещи — ядовитые! — зазывала круглолицая девушка с длинными русыми косами до бедер, держа вязанки сушеных грибов.

Впереди сверкнула кираса стражника, я обомлела, но поборола желание бежать и зашагала за Арлито. Не нервничать, не смотреть ему в глаза, на товар смотреть.

— Сыр, лучший сыр! Козий и коровий! Покупаем сыр!

Я остановила Арлито, потянув за кафтан, кивнула на пышную, румяную торговку сырами, которая расплылась в улыбке, встала с деревяшки, заменяющей стул, вытерла руки о передник и протянула желтую головку: