— Пробуйте, не пожалеете!

Арлито кивнул, и я спросила:

— Сколько?

Торговка просканировала меня взглядом, оцени вая платежеспособность, и выдала:

— Три о.

— Две, — сказал Арлито. — Иначе не берем.

— За две о есть этот, поменьше. — Она отвернулась, вынула из корзины другой кусок, но Арлито скривился, сделал вид, что уходит, и она сдалась: — Хорошо, две о.

— Даю три, но заверни с собой и тонко нарежь.

Торговка выхватила нож, заработала пухлыми руками, приговаривая:

— Щедрым пэррам еще и зелени дам.

Она обернула нарезанный сыр тканью и положила в холщовый мешочек, протянула мне. Я боковым зрением наблюдала за стражником и немного зазевалась, спохватилась и напомнила Арлито:

— Еще нам в дорогу нужно лепешек и молока или кваса.

Торговка лепешками, скучавшая через дорогу, услышала кодовое слово «лепешка», вскочила и заголосила:

— Лучше лепешки и хлебцы! Пресные и на меду! Две за одну о!

Не торгуясь, я шагнула к ней, протянула ей монету, взяла пресные лепешки, собралась уходить и едва не налетела на стражника, идущего навстречу, оторопела, потупилась и приготовилась к худшему, но солидный седоусый мужчина подвинул меня и прошествовал дальше, вертя головой то вправо, то влево. Здесь же мы купили молоко и квас в баклагах из тыквы, заколку, украшенную крупными стекляшками, гребень для волос и простенькие, но удобные туфли для меня.

Тканями, вениками, ножами и транспортными средствами в виде лошадей и телег торговали на другой стороне дороги, там же была зона развлечений. Пока все шло как надо: стражники не узнавали нас.

Дойдя до конца ряда, мы остановились напротив угрюмого седоусого мужика в лаптях, держащего под уздцы беспокойного вороного жеребца. За его спиной, упираясь в кусты шиповника, стояли три телеги, сбитые из досок. Нам подходила та, что посередине, обитая тканью, похожей на брезент.

Метрах в трех от нас толпились люди, повернувшись к нам спинами, они глазели на сцену, где мужчина в зеленом самозабвенно целовался с дамой в выцветшем розовом платье.

— Ничего не понимаю в повозках, — прошептала я Арлито.

Хозяин телег опознал в нас покупателей, но даже головы не повернул, просто скосил глаза, все так же поглаживая жеребца по морде.

— Нас телеги интересуют, — проговорила я, стараясь придать голосу уверенности.

— Все? — прогудел он. — За два серебряных отдам.

— Одна. В середине.

— Карета стоит один серебряный и пять номов.

— Карета?! — возмутился Арлито.

Вместе с ним я прошагала к чуду техники с деревянными колесами и щербатыми бортами, поставила на землю кувшины с молоком и квасом, отогнула матерчатый полог и заглянула внутрь. Вдоль бортов тянулись сиденья из досок с прибитыми к ним перинами, к дощатым спинкам крепились разнокалиберные подушки. Под сиденья затолкали скрученные рулоном перины и какую-то ветошь.

Кареты аристократов делали из металла. Чтобы не так трясло на разбитых дорогах, основную часть, где пассажиры, подвешивали на цепях к железному каркасу — получалась неплохая амортизация, и находиться внутри было комфортно. Вспомнилось путешествие в бочке, и я поежилась. На этой тарантайке можно почки вытрясти.

— Один серебряный, — сказал Арлито.

Хозяин подошел к нам вместе с жеребцом и покачал головой:

— Не могу, цена и так низкая. Чтобы смастерить ее, я купил парусную ткань, а она очень дорогая. Вы ж знаете, что ее только на Беззаконных землях делают. Ветром не продувается, не протекает — вполне можно постелить соломы и спать внутри.

Цыганам вполне подошла бы, а нам…

— Берем, — вздохнул Арлито, протянул усачу два серебряных — черные глаза засияли, мужик полез в карман, достал гору мелочи, ссыпал в мешочек, дал нам пересчитать. Это дело я доверила Арлито, а сама поглядывала по сторонам, чтоб воры не подобрались.

Все люди, что были поблизости, повернулись к нам спиной и тянули шеи, чтобы получше видеть, как на сцене человек в красном бьет человека в зеленом, который недавно целовался с дамой. Зеленый падает. Дама, взвизгнув, отбегает в сторону.

Солидный бородач с роскошной седой шевелюрой сопереживал красному так сильно, что кряхтел, топтался на месте и наконец не сдержался, крикнул, потрясая кулаком:

— Убей, заколи его! И ее, распутницу! Да чтооо ж ты… Рогоносец!

Пересчитав мелочь, Арлито проговорил:

— А теперь мы бы очень просили вас отвезти карету подальше отсюда, чтоб не мешала. — Маг махнул рукой туда, откуда мы пришли. — До перекрестка, там нас заберет отец на лошади. Еще нам нужна упряжь, такая, чтоб можно было по лошади подогнать, а потом другую запрячь и снова подогнать.

Что он говорил, я не слушала — все равно не разбираюсь во всех этих хомутах, уздечках и прочем.

— Дагги! — крикнул продавец куда-то в сторону, и из лесу, потягиваясь, вышел двухметровый детина с хищным носом и непроницаемым лицом — точная копия отца, — взял под уздцы вороного жеребца.

Бывший владелец телеги поманил сына за собой, говоря:

— Запряги коня в карету. Ты остаешься здесь. Я скоро вернусь.

Чтобы лишний раз не рисковать, от людских глаз мы спрятались в повозке, которая тронулась плавно, без скрипа. Вскоре стало трясти не по-детски, но ничего, привыкнем. Главное, что я до сих пор жива и на свободе.

Отогнув уголок ткани, я провожала взглядом ярмарку, веселящихся людей. Голоса понемногу стихали, и вот уже не различить слов, доносится лишь монотонный рокот, словно неподалеку гудит пчелиный рой.

Дорога забрала вправо, и ярмарка исчезла из виду за сосновыми стволами. Пара минут тряски — и мы на перекрестке. Арлито спрыгнул на траву, взял коня под уздцы и вместе с телегой потащил на полянку, где хозяин распряг его и повел обратно, не оборачиваясь. Я тоже спешилась, обошла приобретение.

— Не в восторге я от… кареты.

— Здесь все торговцы на таких ездят. Наша, с крышей из парусной ткани, — богатая. Если купим дорогую карету и будем разъезжать на ней без герба, то привлечем внимание.

— А что мешало нам купить оружие?

— Лучше не делать этого в людных местах, впереди, в двух часах езды, будет надежный магазин, туда и заглянем. Теперь нам желательно бы придумать историю: кто мы, куда и зачем едем.

— Давай так: наш отец был управляющим какого-то села, его оклеветали и приговорили к каторжным работам на Драконьем Хребте. Мы с тобой на последние деньги купили повозку и едем в орден просить справедливого суда.

— Неплохо, только на Драконьем Хребте нет каторги, — сказал Арлито и дополнил мою легенду деталями: — Мы издалека, из владений Рйонда из села, — он задумался и выдал: — Рыбачье. Без понятия, есть такое или нет, мало кто бывал в тех местах и вряд ли уличит нас во лжи. Драконий Хребет отменяем, наш бедный батюшка уже отправлен на рудники к барону Рйонду. А оговорили его потому, что он — южанин, женившийся на северянке, к слову, мы темноволосые в мать. Люди терпеть не могут Рйонда, рассказывают про него ужасы, даже детей им пугают, так что нам должны сочувствовать. На землях Баррелио уж точно.

— Теперь надо придумать имя нашим бедным родителям. Да, и еще, а где наша матушка?

Арлито вытащил из кармана жгут, сплетенный из конских волос, завязал на нем красную нитку и молча уставился в никуда. Сел на траву, скрестил ноги. Колдует, поняла я и не стала ему мешать. Закончив, Арлито объяснил:

— Я позвал Огника, можно продолжать. Папу назовем Генрио, маму — Лиисой, она осталась дома, чтобы носить мужу еду на рудники — иначе он быстро умрет, там плохо кормят. Через месяц начнутся холода, нам очень нужно успеть. — Он вытер воображаемую слезу.

Время близилось к обеду, солнце поднялось над соснами и заливало поляну, телегу, сочную траву ласковым золотым светом. В замке меня, конечно же, хватились, Ратон обыскал имение и разослал стражников во все концы владений, меня уже ищут с пеной у рта.

— Арлито, — позвала я — маг обернулся, встал, отряхивая рубаху. — Заклинание, отводящее взгляд, еще работает?