– А не велики ли глаза у страха?

– Нет, Яша, нет. Зачем она подсылает ко мне молодых людей? А она точно подсылает, как сказано в записке. Прошу тебя, отнесись к этому серьезно.

– Хорошо, я подумаю, что сделать, а на свидание не ходи.

– Не пойду, – согласилась Эля. – Но только тогда, когда не ходить мне скажет милиция.

И тут всегда мягкого Яшу прорвало:

– Ты соображаешь? Зачем идти на свидание, если ты знаешь, что Клара ведет себя нечестно? Или тебе все-таки понравился тот парень?

– Я бы могла сейчас обидеться, – сказала совершенно спокойно Эля. – Но твои слова вызваны страхом за меня, поэтому я тебя прощаю. Подумай, как мы узнаем, что затеяла Клара, если я не пойду на свидание? Почему она выбрала именно меня, домохозяйку? А в записке написано: «Вы и ваша семья в опасности». Так что хорошо подумай, прежде чем кричать на меня. И подумай, к кому обратиться. Я пошла спать.

На этом она встала и ушла в спальню. Яша засиделся, он брал в руки записку, читал ее, курил и думал.

…Утро, снова утро. Проклятые утренние лучи просачивались в щели штор, выводя Леру из себя. У Леры появилась светобоязнь, солнечный свет приносил с собой ощущение незащищенности. Чтобы подавить в себе страхи, она пила транквилизаторы, однако забывалась сном ненадолго. Слыша все шумы в доме, просыпалась в холодном поту, подскакивала к двери спальни, прислушивалась к звукам, подставив ухо к щели. Опомнившись, Лера бродила по комнате, мысленно уговаривая себя, что это глупо, ей нечего бояться в собственном доме.

Вчера Антон вернулся из деловой поездки, и положение Леры осложнилось, пришлось притворяться: я больна, еле держусь, почти умираю. Долго ли она так продержится? Если бы он еще несколько дней отсутствовал, она бы что-нибудь придумала, ей нужно время. Для кого-то начинается новый день, для нее мучения. Лера встала, подошла к окну, взялась за края штор и уставилась одним глазом на улицу.

– Можешь открыть портьеры, я не сплю, – сказал Антон.

Лера вздрогнула, обернулась и попыталась улыбнуться:

– Спи, еще рано. Я пойду вниз, посмотрю, что там…

– Как ты себя чувствуешь? – Он приподнялся, опершись на локоть и подперев голову рукой. – Иди ко мне.

Лера послушно присела на край кровати, погладила его по плечу.

– Сносно. Ночью вся вымокла, меняла рубашку. Странно, температуры у меня нет, а мокрая была, как мышь.

– Тебе к врачу надо…

– Не хочу. Не верю врачам.

– В пятницу мы идем на банкет. До пятницы ты, надеюсь, выздоровеешь? Сходи купи себе наряд. Вы, женщины, это любите…

– Антон, – перебила она, опустив ресницы, – я не пойду.

– Что за новость! Ты же любишь тусовки.

– Разлюбила. Нет-нет, не хочу. Глупые тетки, тупые мужики, злые девицы, ищущие богатых женихов, одни и те же разговоры, дурацкий смех не по делу – надоело. Хочу заняться домом, ребенком… Тишины хочется. Ой, я побежала… – Лера метнулась к двери, так как Антон потянул ее к себе. – Да, если будут спрашивать меня, скажи, что я уехала…

И выбежала. Нет, только не заниматься с ним любовью. Положение казалось абсолютно безвыходным, Леру трясло, даже зубы стучали.

Она спустилась вниз, выпила воды, потом ее потянуло к окну… Стоит тот же автомобиль! Лера отпрянула от окна, оперлась спиной о стену, запрокинула назад голову и взмолилась:

– Господи, спаси меня!

Рабочий день закончился, а Ника, Платон и Валдис сидели вокруг стола и подводили итоги. В сущности, об итогах рано говорить, но большое количество убийств за короткий срок рассердило начальство, поэтому все службы поставили на уши и кое-что уже выяснилось.

Первое: Роменская не стреляла в себя, о чем говорит отсутствие частиц пороха на руках. К тому же она левша, это подтвердили соседи. Итак, ее застрелили, убийца наверняка вложил ей пистолет в правую руку, естественно, оружие выпало, значит, он не знал, что она этой рукой пользовалась редко. Хотя зачем он имитировал самоубийство, если подкинул змейку, тем самым указал на убийство? Валдис высказал мысль, что преступник куражится, Платон с ним согласился.

По показаниям соседей, Роменская была тунеядкой, она нигде не работала, тем не менее много пила, была загульной, то есть у нее часто стоял гудеж до утра. А выбрасывала в мусор бутылки из-под дорогих напитков, вопрос – откуда же она брала деньги? Соседи, явно не любившие Роменскую за ее скандальный характер, слышали выстрел примерно около одиннадцати ночи двадцать пятого мая, но, как часто бывает, не придали этому значения. Кто приходил к ней в ту ночь, не видели.

Далее много интересного выяснилось по трем убитым. Мобильный телефон Красавчика был зарегистрирован на имя Виктора Фалеева, перед убийством у него была половая связь, как и у того мужчины, которого застрелили в голову. Семен Семенович категорически отвергает половой контакт между мужчинами, так как на половых органах в складках крайней плоти не обнаружены частички каловых масс. Он же уверен, что с этими мужчинами была женщина. К сожалению, ребята, обнаружившие труп Красавчика, нанесли непоправимый вред следствию, когда снесли разбросанные вещи в кучу. Но кровь на пледе оказалась той же группы, что и у мужчины, застреленного в грудь. Наконец, на одежде мужчины с простреленной головой найдены волосы, окончательной экспертизы еще нет, но по первичным признакам эти волосы идентичны тем, что застряли в застежке бюстгальтера.

Особый интерес представлял пистолет. Он оказался зарегистрирован на имя Маркова Леонида Евгеньевича, которого уже нет в живых. Сведения о нем раскопали, краткую выписку из дела зачитывал Платон:

– «Марков Леонид Евгеньевич, банкир, расстрелян в автомобиле у собственного дома в марте 2001 года. С ним погибли водитель и мать. В ту же ночь жена Маркова А. О. в состоянии аффекта села в личный автомобиль и покончила жизнь самоубийством».

– Кто выписку делал? – спросил Валдис.

– Секретарша.

– Новенькая? – фыркнул Валдис. – Короче не могла написать?

– Да читал я это дело, – пессимистично вздохнул Платон. – Темный лес. У Маркова отлично шли дела, видимых нарушений не было, в порочных связях он не замечен.

– Не был, не участвовал, не замечен, – скептически перечислил Валдис. – А пулю получил.

– Убийц нашли? – спросила Ника.

– Не-а, – сказал Платон. – Да и какой прок нам от этого дела?

– А пистолет как попал к нашему убийце? – возразил, закипев, Валдис. – Всплыл через столько лет! Что, он на улице его нашел? Думай, что говоришь!

– Я и думал, поэтому читал дело. А там про пистолет не сказано.

– Пистолет – это серьезная зацепка, – проговорила Ника задумчиво, как следователь, съевший собаку на убийствах.

– Зацепка за что? – усмехнулся Платон.

Ей не понравилась его усмешка, от нее разило снобизмом, а ведь сам Платон в следствии понимает столько же, сколько она. Одно дело учиться в университете на «отлично» и совсем другое – практика. Ника огрызнулась:

– Зацепка за убийцу! Есть же причина, по которой убивают именно этих людей, что подтверждает резиновая гадюка. Кстати! Красавчику убийца игрушку засунул в рот. Что это? Не знаете? А я знаю: жест ненависти. Преступник намеренно дает понять, что это не случайные люди, значит, он не маньяк, как решил Валдис у протоки. Мне кажется, пистолет Маркова всплыл закономерно, он играет определенную роль.

– Ника! – воскликнул Валдис, смеясь. – А ты злиться, оказывается, умеешь?

– Еще как! – сбавила она гнев. – Прекратите насмехаться надо мной!

– Спокойно, – поднял ладонь Платон, старательно изображающий невозмутимого человека, что ему не всегда удавалось. – Взгляните трезво на ситуацию. Кенар кто?

– Бандитская морда, – ответил Валдис.

– Вот! – Платон поднял указательный палец вверх. – Его прошили автоматной очередью. А автоматами у нас вооружена армия и бандитские формирования. Если я правильно понял Нику, то она склоняется к мести.