Я чувствовал, как дрожат ноги и руки. Твою псину, как мне сегодня учиться-то?

А может, заглянуть к Соболевой? Я улыбнулся, понимая, что это вариант. Целительница может помочь снять усталость… кхм, во всех смыслах.

В любом случае, моё наглое очередное появление у неё будет на пользу. Да и тем более, я уже не задохлик — вон, одно утро тренировался.

***

Когда я почти дошёл до лазарета, меня окликнул ещё один голос.

— Василий, — голос вкрадчивый, слегка жеманный, от которого меня просто могло вырвать хоть сейчас.

Плетнёв, со своей гадкой улыбкой, шёл за мной следом, будто пытался догнать.

Николай подошёл и протянул руку. Я сразу, не задумываясь, пожал. Хотя и видел, что на лице Плетнёва проскользнула брезгливость.

Зато часть моего плана стала реализоваться сама собой. Я заранее знал, что этот засранец что-то задумает. Не удалось там в городе избавиться от меня, значит, будет ещё попытка.

Правда, я не думал, что так скоро.

— Безлунный, я тут подумал… — картинно вздохнул Николай, — Ты ведь мне жизнь спас.

Я пожал плечами:

— Ну, можешь не благодарить.

— Я знаю, — довольно кивнул Плетнёв, — Это ведь огромная честь для Пустого. Ты коснулся поистине Лунного величия, когда решился на такое.

Я поджал губы. Вася во мне бурлил, как вскипающий чайник, да и самому мне было трудно себя сдерживать.

Но для моего плана Плетнёв нужен был рядом — врага необходимо держать ближе друзей. Я сам планировал попробовать с ним сдружиться, но раз такое дело, упускать случая не хотел.

— Оно понятно, что я ранил вывертыша. Да там и Громов наверняка почти добил его, — продолжал кивать Николай, — Но ты не подумай, я твоей заслуги не принижаю. Всем может повезти, и даже никчё… Безлунному.

— Ты что-то хотел? — стараясь говорить ровно, спросил я.

— Ну, Василий, ты же понимаешь, что я оказываю тебе честь?

Я промолчал, чувствуя, как стал дёргаться шрам на щеке. Спокойно, Вася, перетерпим.

— Знаешь, мы сегодня вечером, — тут Плетнёв оглянулся, — устраиваем одну штуку. «Мензурная дуэль» называется. Ты же слышал об этой благородной забаве?

Я честно покачал головой.

— Нет.

— Ах, ну да, куда тебе, чуш… то есть, Безлунному. Но ты можешь прийти, посмотреть на нашу мензурку, — он великодушно махнул, — Это будет в старом крыле, там вечером обычно никого нет.

— Я подумаю, — ответил я.

— Не бойся, там ещё народ будет, и Феодор, кстати. Давай, Вася, только не глупи, — широко улыбнулся Плетнёв, — Не каждому Безлунному выпадает столько внимания от великих мира сего.

Он ткнул в себя пальцем, а потом развернулся и пошёл. Где-то позади показалась вся его шайка шестёрок — они только вышли из корпуса и крутили головами, выискивая своего хозяина.

Заметили меня, нахмурились, но Плетнёв снисходительно поднял ладони, успокаивая их.

Я стоял, раздумывая над его словами. Вот же придурок, ну, толчковый пёс просто.

В академии магию против студентов применять нельзя, это я уяснил в первый же день. Но от этого дебила можно ожидать чего угодно.

Впрочем, у меня ещё есть целый день впереди, успею с Громовым поболтать. С этой мыслью я толкнул двери лазарета.

Арину я застал одну в кабинете, склонившуюся над какими-то бумагами и рисунками. Рядом с ней были разложены раскрытые футляры — в одном высились пробирки с красной жидкостью, наверняка с кровью. В других угадывались какие-то порошки, камушки, стёклышки.

Соболева как раз держала лучащиеся пальцы над одной из пробирок, когда я вошёл. Свет отражался в её волосах, искрился в зеленоватых зрачках.

Целительница явно увлеклась процессом, и, судя по виду, сидела здесь уже с ночи.

В кабинете было душновато, она время от времени сдувала непослушный светлый локон, а верхняя пуговица её блузки была расстёгнута. Грудь упёрлась в стол, в ложбинке играла наглая тень.

Я сразу же забыл, зачем пришёл. Да какая там усталость?

Ух, жжёный ты пёс! Соболева была не просто в моём вкусе… Мне кажется, она была моим личным наркотиком. Уже который раз вижу её, и каждый долбил по мозгам всё сильнее и сильнее.

Нет, Васёк, я понимаю, что ты сохнешь по той Перовской. И да, Елена вполне хороша собой… Но я думаю, что сейчас своё мнение можешь засунуть в Пробоину, Вася.

Впрочем, судя по притихшему хозяину тела, он сейчас не имел никакого мнения. Точнее, со всем был согласен.

— Ветров? — Арина Бадиевна погасила пальцы, и с лёгким удивлением посмотрела на меня, — Ты что-то хотел?

Я помнил, что у целительницы была способность если не слышать пошлые мысли, то точно чувствовать побуждения мужчин вокруг. Как она при этом не сошла с ума, я не представляю.

И если она ещё меня не выгнала, то значит, за пределы разумного я не вышел.

— Могу попросить, — я уверенно прошёл в кабинет, сел на стуле напротив, — осмотреть меня.

— По причине? — она выпрямилась, повела бровью.

Голос суховатый, отталкивающий, словно против меня выставили оборонительную батарею. А у меня, наоборот, взыграл тестостерон в крови. Зря я, что ли, насиловал себя на тренажёрной площадке?

— Вчера был инцидент в городе, — начал было я, — И там…

Она перебила меня:

— Знаю, Громов был у меня. Почему ты не зашёл?

— Думал, с утра, когда никого не будет.

Она прищурилась и вздохнула, видя меня насквозь. Плохо это, быть такой проницательной и чувствительной.

— А почему тебя смущают лишние?

Улыбка чуть тронула мои губы. Вот именно, что «лишние».

— Хотел заодно поблагодарить, Арина. За спасение, да и с Полозовым вы поругались из-за меня.

— С господином Полозовым, — поправила Соболева, — Я с ним и так часто ругаюсь, знаешь ли… Впрочем, ладно.

Целитель всё же встала, почему-то застегнула верхнюю пуговку, и обошла стол. Я наблюдал, как натягиваются на её бёдрах кремовые брюки, и на щеках у Арины появился лёгкий румянец.

Она склонилась передо мной, чтобы осмотреть, коснулась моего лица:

— Ну, синяки только, ничего страшного не ви… жу…

Мои руки перехватили нежные ладони, и я рывком посадил её себе на колени. Стул под нами скрипнул, а я едва сдержался, чтобы не крякнуть от натуги. Так-то Соболева не миниатюрная для Васька-то.

— Ветров! — Арина Бадиевна процедила сквозь зубы, грозно нахмурив брови.

Слишком грозно для настоящей злости.

Уже знакомый разряд тока свёл мне руку — Соболева вцепилась мне в ладонь и плечо. Её пальцы сияли, излучая какое-то поле, и мне казалось, что у меня мышцы руки сейчас сожмутся в точку.

Дыхание перехватило, я больно прикусил язык, но продолжал смотреть в горящие яростью глаза, которые были уже так близко. Кажется, волосы у неё самой напитались энергией, и теперь поднимались от статического электричества, ласково тыкались мне в лицо.

Мне кажется, или атака у неё сейчас слабее, чем в прошлый раз? Да и кричать не стала…

Как самый изощрённый садомазохист, я стал наклоняться вперёд, к губам. Разряд усилился, меня стало потряхивать, перед глазами поехали круги… либо дотянусь, либо каюк.

— Ветров… ты… студент… — она сказала это даже с каким-то бессилием, и вдруг перестала бить током, — Да ну твою луну…

Сказала прежде, чем я всё же дотянулся до её губ.

— Оу, — вырвалось у меня, когда губы шарахнуло током, так мы наэлектризовались.

— Ветр…

Я не дал договорить, снова впился в губы. А она ответила, жжёный ты… жжёная… ух, огонь как хороша, чертовка!

Тут я наконец-то дал свободу рукам, прижал за талию, накрыл мягкие округлости, что всё время мерещились мне в тени блузки. Мышцы всё ещё ныли от токовой экзекуции, но почему-то мне вдруг стало легче.

Я почуял поток псионики, и понял, что Соболева действительно лечит меня. Ну, раз так, то можно распустить руки ещё наглее.

— Ветров, сгинь твоя луна, — выругалась она, когда я оторвался от её губ.

— У тебя есть кто-нибудь, что ли?