— Который час? — спросил он у деда, выбравшись из палатки.

— Второй час ночи, не спится Гриш? — поинтересовался Капитан.

— Я по нужде, а вы чего не спите?!

— Ты далеко не ходи, вон встань рядом, да куст полей, разглядывать тебя тут некому. Я вот отчёт составляю, да пытаюсь связь наладить, Илья, с тех пор как ты уснул, так и сидит, видимо, тоже без особых успехов. Ну в нашей работе такое бывает. Ты ложись, мы покараулим, по очереди, костёр нужно поддерживать, он наша защита.

Вернувшись в палатку, Григорий быстро уснул, надо сказать, что, когда устаёшь, уснуть всегда легко, даже будучи далеко от дома, в горах, лёжа на резиновой подстилке, через которую чувствуется твёрдая земля и камни. Укрыться было нечем, в дорогу с собой он захватил лишь ветровку, в которой и спал всё это время, подложив под голову рюкзак.

Проснулся он вновь от того что замёрз. Поднимаясь, молодой человек обнаружил спящего рядом деда. Выбравшись из палатки, он увидел сидящих у костра Гадрун и Паладина, было по-прежнему темно, в воздухе клубился туман.

— Сколько времени? — присаживаясь поближе к костру спросил он.

— Шесть утра, — ответила Гадрун держащая в руках кружку с чаем.

— Не понял, а почему тогда так темно? — удивился парень.

— Самому интересно, давно уже должен быть рассвет, — согласился Паладин.

— Мы пробовали разные техники, чтобы понять, что произошло. Илья даже уходил на другую сопку, думал может там будет как-то по-другому, но всё по-прежнему, темнота, и никакой связи со спутником. Эта техника, чем-то напоминает многомерные иллюзии мастеров, — поделилась мыслью Гадрун.

Разминая затёкшую в медитации ногу, Илья добавил:

— Это подтверждает тот факт, что мы не можем даже выйти на сенситивный контакт с группой Мохова. Значит мы находимся под чьим-то воздействием. Как мы под него попали пока остаётся загадкой.

Гриша, боязливо зыкнув по сторонам, недовольно воскликнул:

— Шикарно, получается всё что я вижу и слышу нереально?

— В данном случае, я не могу сказать, что в нашем восприятии подлежало изменению, всё включая боль и усталость можно запросто передать как истинные ощущения. Тех, кто учится в нашей организации всегда предупреждают, воспринимать реальность и происходящее как иллюзию, даже то, что мы видим после смерти или выхода из тела, есть одна из оболочек реальности, которая мало что отражает, — ответил паладин.

— Теперь я сразу всё понял, благодарю, — усмехнувшись ответил Гриша.

— У нас такое было в ШТАБЕ, мы проходили финальные испытания, в иллюзии построенной мастером. Тогда мы могли делать то же, что и в реальной жизни, вплоть до применения ментальной силы и прочее, — комментировала Гадрун.

— Хорошо, значит вы не можете как-то отключиться от этой иллюзии?

— Я пробовал, как видишь я до сих пор тут, обычно тот, кто создаёт иллюзию, он же и устанавливает порог, за край которого очень трудно выйти. Мы продолжим с Гадрун попытки, так как иного выхода у нас нет, — признался Илья.

— А дед мой не может ничем помочь?

— У нас у всех разные учителя и навыки, мы с Гадрун лучше подготовлены для такой работы, Виктор Максимович должен отдохнуть, сейчас моя очередь нести вахту, — ответил Паладин.

Не успел Илья закончить свой ответ, как окрестности наполнились жутким гулом, будто где-то неподалёку ТЭЦ сбрасывает пар из турбины. Гора завибрировала, воздух наполнился скрипящими воющими звуками. Из палатки выскочил капитан, вопросительно глядя на собравшихся у костра. Воздух быстро разогревался, стало тяжело дышать. Камни и земля под ногами ходили ходуном, кусты и деревья шевелились вокруг.

— Все быстро ко мне, как можно плотнее, похоже противник начал действовать, — встревоженно выкрикнул Паладин.

Спотыкаясь и падая, все подобрались к паладину, замершему в позе для медитации. Земля содрогнулась в очередной раз, на месте палаток образовалась трещина, из которой вырвалось пламя, мощной струёй оно ударило в скалу, нависающую сверху, расплавленная порода потекла вниз к костру, через мгновение, всё вокруг запылало, покрывшись трещинами и разломами, горячий воздух обжигал кожу. Трещин становилось всё больше, повсюду летели куски расплавленной породы, и раскалённые булыжники.

Илья закричал:

— Гадрун, я выставил ментальный щит, сконцентрируйся мне нужна твоя помощь, враг подготовился, теперь он решил раздавить нас.

Буквально через пару мгновений после того как паладин попросил помощи у Гадрун, земля под ногами собравшихся разломилась, извергнув мощный поток пламени вперемешку с расплавленной породой. Удивительным образом поток огня обогнул собравшихся вместе людей, словно бы они находились внутри какого-то шара. Жар всё же частично проник внутрь, причинив несчастным ужасные муки, казалось кожу лица и рук словно резали или тёрли на мелкой тёрке. Григорий, перепуганный и корчащийся от боли, мёртвой хваткой уцепился за одежду Палладина, и деда державшего его. Огонь окутал всё вокруг, пламя ревело, обдавая через купол, выставленный паладином, нестерпимым жаром. Со всех сторон в них летели горящие глыбы, стремящиеся разрушить защитный барьер. Григорий в какой-то момент осознал, что орёт как резанный, слёзы катились рекой, боль от обгоревшего тела была просто невыносима. Кричал не он один, кричал и дед, и Гадрун, сотрясаясь от боли они рыдали. Мир превратился в адское пекло за считанные секунды. Только паладин сохранял спокойствие, его кожа так же была обожжена, одежда частично проплавилась, однако его лицо было спокойным и собранным, словно бы его тут не было. Мечущееся в панике сознание Григория искало спасения. Осознание того, что вскоре он зажариться на медленном огне, приводило трясущегося в агонии молодого человека в ужас. Ищущий защиты и спасения ум выдал ему слова мантры, которую передал ему недавно дед. «Вилас рушат икша дан Радаси» произнёс он в мольбе.

Яркий свет залил всё вокруг, понять, что происходит сразу было трудно. Боль отступила, и теплилась где-то там далеко на грани, словно бы ужасный сон. Продолжая моргать, Григорий старался сосредоточиться на том, что же он видит. Источником этого света оказался паладин, который был словно окутан какой-то плёнкой и светился изнутри. Продолжая смотреть вокруг, он обнаружил, что, прижавшись к паладину, они сидят недалеко от погасшего костра, над ними светит яркое солнце, палатки, которые вроде бы недавно были уничтожены стоят на своём месте нетронутые. Горы вокруг и лес испускают мягкий свет, мир играет яркими красками, в воздухе носятся какие-то мелкие белёсые существа, снуют в кустах и траве. Григорий, тяжело дыша очумело, глядел по сторонам. В небе он заметил яркую фигуру, вначале он подумал, что это жар птица, затем присмотревшись он обнаружил, что это человек стремительно приближающийся к ним. Поток света, исходивший от него, напоминал по форме птицу, неудивительно что в начале парню показалось, что он видит именно её. Мгновение спустя, он уже знал кто это, так эффектно перемещается по небу. Это был Мичил.

Мастер на головокружительной скорости подлетел к перевалу, на котором команда разбила лагерь, мягко опустившись, он испустил яркий свет из межбровья, так словно бы старался затмить собою солнце.

Сразу же после этой вспышки мир для Григория приобрёл обычные краски, светило солнце, адская боль и страх что он испытывал недавно, куда-то пропали, капитан и Гадрун скрючившиеся от боли и ужаса, удивлённо озирались по сторонам, паладин радостно улыбался.

— Вы вовремя мастер! — воскликнул он.

— Я же обещал за вами присмотреть, хорошая работа Илья. Я не сразу вас нашёл, вы уж простите меня, что так поздно вышел на ваш след, противник вижу обнаружил вас раньше, — ответил Мичил и подмигнул Григорию.

— Вы летели! — воскликнул ошеломлённый юноша.

— Откуда ты знаешь? — удивилась Гадрун.

— Он меня видел, — ответил мастер, — Виктор Максимович вы научили его прекрасной мантре. Это поможет ему в дальнейшем.

— Ты использовал её тогда, когда нас поджаривали? — смеясь, спросил дед.