— Как раз вовремя, — проворчал Ван Эйк.

Едва они переступили порог дома, как к ним уже поспешила Маргарет с расстроенным лицом.

— Ян, — нервно выговорила она, — у нас сидит агент сыскной службы. Он хочет поговорить с тобой.

— В воскресенье? По какому вопросу?

— Я не знаю. Он мне ничего не объяснил.

Ван Эйк досадливо поморщился:

— Не был ли я прав, когда сказал, что нельзя жить в Брюгге в такое время?

Мужчине было лет пятьдесят. Представительный, плотный, с бычьей шеей и необыкновенно синими глазами. Его удивительно матовая кожа была необычайна для фламандца. Одет он был в черный камзол, доходивший до половины ляжек. На голове сидело касторовое кепи, отбрасывающее тень на его нос.

Визитер производил впечатление, и Ян дотошно рассматривал его, словно гиганта из сказки.

— Меня зовут Идельсбад. — Степенно, глуховатым голосом, продолжил: — К вам меня прислал бальи из Мёникенреде. Если вас не затруднит, я хотел бы побеседовать с вами.

— Бальи из Мёникенреде? По какому поводу?

— Вам, конечно, известно, что позавчера было совершено убийство.

— Увы, да. Я даже полагаю, что первым узнал об этом.

Ван Эйк взлохматил волосы Яна.

— Труп обнаружил мой сын. Его уже опознали?

— Слутер. Николас Слутер.

— Слутер? Это ужасно! Но разве этим занимаются не власти Брюгге?

— Частично. Убитый был гражданином Мёникенреде. В Брюгге он находился проездом. К тому же его семья, которая хорошо знакома с бальи Ван Пюйвельде, желает знать, что же произошло на самом деле. Ван Пюйвельде попросил бургомистра Брюгге, чтобы он поручил расследование мне.

Он сделал вид, что открывает сумочку, прикрепленную к поясу.

— У меня есть документ, составленный по всей форме и подписанный. Если вы…

Ван Эйк приостановил его словоизлияния:

— Послушайте, минхеер, мне не совсем понятно, какое касательство имею к этому я.

Идельсбад удивленно заморгал:

— Разве Слутер не был вашим учеником?

— Правильно. Кстати, с того времени прошло уже больше пятнадцати лет. Да и жил я тогда в Лилле.

— И все же вы можете рассказать о нем что-нибудь? Впрочем, речь идет не об одном только Слутере. Есть убитые в Турне и Антверпене. Вы, конечно, в курсе… — Он стал загибать пальцы: — Виллебарк, Ваудерс… Все они посещали ваши мастерские. Вы понимаете, что в данном случае…

— Ладно-ладно, — неохотно сдался Ван Эйк. — Только позвольте мне поправить вас. Это были не Виллебарк и Ваудерс, а Виллемарк и Ваутерс. Да и какая разница! Прошу за мной, у меня нам будет спокойнее. Но предупреждаю, я не смогу уделить вам много времени.

— Обещаю вас не задерживать.

Он повернулся к Яну.

— Его свидетельские показания окажутся ценными. Вы не против, если он пройдет с нами?

Художник протянул мальчику руку:

— Согласен?

Ван Эйк предложил гиганту табурет, а сам удобно устроился на скамье с подлокотниками.

— Напомните мне, пожалуйста, ваше имя.

— Идельсбад. Тилль Идельсбад.

Ян чуть не прыснул:

— Тилль? Как Тилль Уленшпигель, герой?

Мужчина беспомощно развел руками:

— Я здесь ни при чем. Мой отец очень восхищался этим персонажем. Тилль Уленшпигель олицетворял для него все ценимые им достоинства: свободу, справедливость, смелость.

— Он мог бы выбрать имечко и похлеще! — бросил развеселившийся Ван Эйк. — Но перейдем к делу.

— Очень хорошо. Сколько времени Слутер работал в вашей мастерской?

— Около пяти лет.

— Почему он ушел от вас?

— Насколько я помню, у него сильно болел отец, и за ним нужен был уход.

— Не думаете ли вы, что Слутер мог нажить себе врагов? Или совершить поступок, который послужил бы при чиной мести?

— Когда он приступил к обучению, ему было от силы четырнадцать лет. Разве в таком возрасте можно вызвать к себе столько ненависти? Безудержную ярость, которая толкает кого-то на убийство через пятнадцать лет?

— Но затем он вернулся в Брюгге. Наверное, хотел с вами встретиться?

— Это мне неизвестно.

— Здесь что-то непонятное. Слутер работает с вами больше пяти лет, приезжает в Брюгге и не пытается увидеться с вами?

— Может, он и собирался это сделать. Откуда мне знать?

— Когда вы видели Николаса Слутера в последний раз?

— Несколько месяцев назад. Три, пять — не помню.

— Это очень важно. Постарайтесь вспомнить.

Художник нетерпеливо взглянул на него:

— Минхеер, к чему вы клоните?

— Я хочу найти убийцу, разумеется.

— Полагаете, что он скрывается у меня?

Его собеседник упрямо повторил:

— Когда вы видели Николаса Слутера в последний раз?

— Да что же это такое! Я ведь вам ответил!

— Извините, — вмешался Ян, — я помню. Мы встретили его на площади Бург. В тот день там проходила процессия в честь Святой Крови. Казалась, он так спешил, что чуть не опрокинул меня.

Ван Эйк мягко заметил:

— Твоя память явно крепче моей.

Он одарил гиганта торжествующей улыбкой.

— Ну вот вам и ответ.

— Слутер ничего особенного вам не говорил?

— Нет. Только упомянул о будущем бракосочетании с молодой флорентийкой, встреченной им во время поездки в Италию. Я подтрунил над необузданным и непредсказуемым темпераментом южных женщин и расхвалил внушающую доверие спокойную безмятежность женщин севера. Я пожелал ему удачи, и мы расстались.

— Понятно…

Тошнотворный запах вдруг ворвался в комнату вместе с ветерком.

— Помойная баржа, — прокомментировал Ян, зажимая нос.

По каналу проплывало открытое судно со своей ежедневной ношей утонувших свиней, различных домашних животных, разбухших от воды, и гниющей растительности, выловленной за ночь лодочниками-чистильщиками.

Идельсбад с интересом спросил:

— Итак, мой мальчик, именно ты нашел Слутера?

— Да. На улице Слепого осла. Я возвращался домой.

— Помнишь ли ты о каких-либо поразивших тебя деталях? О чем-то необычном?

— У него было перерезано горло, а рот набит веронской глиной.

— Веронской глиной… — задумчиво повторил Идельсбад. Он замолчал, не отрывая своих голубых глаз от лица Яна. — Немного раньше ты взял у кого-то ящичек с красителями?

Ян захлопал ресницами:

— Да, но…

— Они предназначались мне, — уточнил Ван Эйк. — На тот случай, если вы забыли, я — художник. Если вас хорошо информировали, то среди заказанных мной красителей веронская глина не значилась.

Идельсбад поклонился с учтивостью, но трудно было понять, наигранная она или искренняя.

— Мне известно, кто вы, минхеер. Разве не вас называют королем художников?

— Почему вы притворились, будто не знали, что именно Ян обнаружил труп Слутера? Вы это знали, поскольку уже допросили Корнелиса.

— Ошибаетесь. Я действительно допросил Корнелиса по поводу красителей, но ни он, ни я не знали, что ваш сын имел к этому касательство.

— Я не понимаю…

— Не вы ли мне сказали об этом? «Именно мой сын обнаружил труп» — это ваши собственные слова.

— Допустим. А Слутер? Как вы узнали, что он был у меня подмастерьем, учеником?

— От его семьи. Напомню, что именно по ее просьбе меня послали сюда. Брюгге — большой город, но и его семья живет не в деревне. — Он сменил тему: — Вы верите в совпадение? Трое убитых, и все — ваши ученики. Согласитесь, поводов для вопросов много.

Пальцы Ван Эйка сжали подлокотники.

— Вы говорили о совпадениях. Это единственное объяснение.

— Вы недавно ездили в Турне или Антверпен?

— Какого ответа вы ждете? Разве Виллемарк не был убит в Антверпене? А Ваутерс в Турне? — И с упреком поспешил добавить: — Ну же, минхеер, будьте посерьезней. Нет, я никогда не ездил в эти города.

— Тем не менее вы много путешествуете.

— Признаюсь, это моя слабость.

— Цель поездки?

— Мне кажется, это вас совсем не касается.