Лейтенант окинул взглядом помещение.

– Если вопрос не решен, почему сюда вносят столы и шкафы?

Сыронисский слегка обиделся:

– Простите, это уж наше дело. Шкафы – для хранения кистей и красок. Столы – вместо стремянок для штукатуров.

– Чушь какая, – сказал Олег.

Ребята подошли к нему и встали сзади полукругом.

Только Митя остался на посту у дверей.

К лейтенанту подошел Стихотворов. Он заговорил негромко и доверительно:

– Видите ли, товарищ милиционер, у районного отдела народного образования к товарищу Московкину есть ряд вопросов. Мы полагали, что пусть домоуправление делает ремонт, а специальная комиссия в этих вопросах за данный отрезок времени разберется. Есть мнение, что товарищ Московкин…

Олег перебил:

– Это ваше личное мнение. А мнение комсомольских органов вы спрашивали?

– Но позвольте…

Лейтенант перебил Стихотворова:

– Простите, это не мое дело. Я хотел бы выяснить: согласован ли вопрос о ремонте с руководителем клуба?

Сыронисский внушительно сказал:

– Этот вопрос согласован с райисполкомом.

Лейтенант повернулся к Олегу:

– У вас есть телефон?

– Да.

– Позвоним председателю, выясним.

– Председатель в отпуске, – поспешно известил Сыронисский. – А заместитель на совещании. А этот вопрос я согласовывал с товарищем Подолякиным.

– Я не знаю никакого Подолякина, – сказал Олег.

– А я знаю, – со скрытым торжеством сказал Сыронисский. – И звонить ему незачем. Во-первых, он тоже на совещании, во-вторых, у меня есть график, им подписанный. С печатью. Вот.

Он полез за пазуху и вытащил мятую бумагу с лиловым, отпечатанным на машинке текстом.

– Пожалуйста. Детский клуб, улица Красноармейская. Срок ремонта – март – апрель.

– Этот товарищ Подолякин и не подозревает, что нас хотят отсюда выставить. Подмахнул подпись – вот и все, – сказал Олег.

Лейтенант взял бумагу и очень внимательно просмотрел ее. Отдал Сыронисскому и повернулся к Олегу. Сказал чуть виновато:

– Я вас понимаю. Но это документ, и этот человек – должностное лицо. Не могу ему препятствовать.

– Но это должностное лицо ведет себя как погромщик, – возразил Олег. – Посмотрите, что они натворили.

Лейтенант посмотрел.

– Действительно, – сказал он Сыронисскому. – График графиком, но что за разгром? Имущество клуба, декорации в грязь свалили. Это что, тоже необходимость?

– Ошибочка, – поспешно объяснил Сыронисский. – Результат спешки и недосмотра. Сейчас исправим. Толя, Саша! Все барах… все имущество поставить аккуратно. Потом уберем в сарай… Учтем, товарищ лейтенант… А товарищ Московкин пусть отопрет вон ту комнату.

– Не отопру, – сказал Олег.

– То есть это как? На каком основании?

– На таком основании, что у нас там вещи, принадлежащие отряду, а не вам. Спортивное оружие, барабаны, документы. Флаг отряда.

– Так забирайте их!

– Куда? Предоставьте помещение.

– У меня нет для вас помещения.

– У меня тоже нет, – сказал Олег.

Домоуправляющий помолчал и ледяным тоном потребовал:

– Отоприте замок.

– Не отопру, – хладнокровно откликнулся Олег.

– Не имеете права. Я на службе.

– Имею, – язвительно сказал Олег. – Этот замок – моя собственность. Я купил его на свои деньги и врезал своими руками.

Данилка неожиданно фыркнул. Серёжа почувствовал, что и ему смешно. Дело получается грустное, а все равно смешно. Только смех этот – злой. Сыронисский позеленел.

– Но дверь не ваша собственность! Она – имущество домоуправления. Я имею право открыть ее, когда считаю нужным!

– Открывайте, – сказал Олег. – Но учтите, что перед дверью, охраняя отряд, стоит мальчик со шпагой. А он не является вашим имуществом.

– Так уберите этого мальчика!

– Зачем? Он на своем посту.

– Товарищ Московкин, – негромко начал Стихотворов, – согласитесь, что это…

– Это хулиганство! – взвился Сыронисский. – Товарищ лейтенант, я требую! Пусть мальчишка уберется и отдаст ключ.

Лейтенант пожал плечами.

– Скажите это руководителю клуба.

– Но вы обязаны наводить порядок!

Серёже показалось, что лейтенант заговорил со скрытым удовольствием:

– Видите ли, если бы здесь было нарушение законов, пьянство, драка, дебош, я бы вмешался. Но здесь два руководителя разных организаций не могут прийти к одной точке зрения. Это ведомственный спор. Я тут ни при чем.

Он кивнул милиционерам:

– Пошли.

Сыронисский сказал вслед:

– Тогда мы уберем мальчишку сами!

Лейтенант оглянулся.

– Не советую, – веско произнес он. – Очень не советую. Вы можете нечаянно толкнуть или поцарапать мальчика.

– Тогда что же мне делать?

– Договаривайтесь, – обронил лейтенант и вышел.

Сыронисский опустился на стул.

– Хорошо, – покладисто сказал он. – Мы будем ждать, пока вашему часовому не надоест.

Митя впервые вмешался в разговор.

– Нас сорок восемь человек, – вежливо сказал он. – Мы можем меняться через полчаса. Круглые сутки.

Минуты три все молчали.

– Ладно, ребята, – сказал наконец Олег. – Выйдите во двор, подойдите к окну кают-компании.

Ребята послушались. Серёжа задержался. Олег подошел к Мите:

– Дай ключ.

Он открыл дверь, подтолкнул Митю в кают-компанию, зашел сам. Замок щелкнул изнутри. Серёжа выскочил во двор.

Олег распахнул окно.

– Принимайте вещи, – хмуро сказал он. – Не можем мы, в самом деле, дежурить день и ночь. Пока заберем, что нужно, а потом пойду к начальству.

Он стал подавать барабаны. Данилка, Рафик, Нега повесили их на себя. По две, по три штуки. Но скоро подоспели остальные барабанщики, разобрали свои инструменты.

Олег стал подавать рапиры.

Сыронисский и Стихотворов вышли на крыльцо.

– Между прочим, ваше оружие куплено на деньги домоуправления, – заметил Сыронисский.

– Не все, – сказал Олег. – Восемь рапир – мои.

– Странно вы себя ведете, Олег Петрович, – мягко заговорил Стихотворов. – Только усугубляете дело. Комиссия все это будет учитывать.

– Представляю, что это за комиссия, – усмехнулся Олег.

– Обычная. Товарищи из уличного комитета, методисты, представители…

– И ни одного комсомольского работника. Ни одного человека из родителей наших ребят!

– Вы что же, не доверяете нашей общественности?

– Я не доверяю Сенцовой и ее приятелям. Вам, кстати, тоже.

– И это вы говорите при детях!

Олег подал Мите кинопроектор. Затем протянул Генке зачехленный флаг. Генка взял его на плечо. Митя и Серёжа встали по сторонам от Кузнечика. Олег оперся ладонями о подоконник и легко выпрыгнул на улицу. Сыронисский подошел и протянул растопыренную ладонь.

– Все? Теперь прошу ключ.

Олег молча поднял на шнурке плоский ключик. Он качался над ладонью Сыронисского, и пальцы у того выжидательно шевелились.

Олег зашвырнул ключ далеко-далеко. За тополя, за забор.

– Мальчишка! – крикнул Сыронисский.

– Ломайте дверь, – сказал Олег. – Вам не привыкать.

Они шли к дому Олега. Их группа напоминала остатки разгромленной армии. Олег молчал. Ребята тоже молчали. "Как во сне, – подумал Серёжа. – Идем, смотрим, а все будто ненастоящее". Действительно, то, что случилось, даже в голове не укладывалось. Жили, работали, смеялись, сражались, радовались. Никто не верил, что может так: трах – и кончиться.

Димка подошел к Серёже и шепотом спросил:

– Как мы теперь?

Олег услышал.

– Барабаны возьмете себе домой, – сказал он. – Рапиры потом возьмут капитаны. Ну… и все остальное распределим. А там посмотрим.

Их догнала желтая милицейская машина. Выскочил на тротуар смуглый лейтенант.

– Олег Петрович, подождите… Вы не помните меня? Мы встречались.

– Да? – сухо сказал Олег.

– Вы, наверно, забыли. Я к вам в интернат, в Красный Берег, двух пацанов привозил.

– А, помню, – сказал Олег. – Было дело.

Все медленно двинулись дальше, и лейтенант пошел рядом с Олегом.