У самого потолка было узкое зарешеченное окошко. Оттуда лился свет фонарей, делавшийся более ярким, когда мимо проезжали автомобили. В этих волнах неверного света я не сводила глаз с красавца, который уже подавал признаки нарастающего нетерпения. Завораживающая картина. Но вдруг какой-то автомобиль засигналил и этот неприятный резкий звук разрушил таинство еще не начавшегося соития. Я подумала, что уже поздно, что я устала, что я чертовски пьяна, что завтра буду раскаиваться в том, что может произойти.

— Я хочу тебя, крошка, — рука Димона бесцеремонно задрала мою юбку, в колено уперлось нечто горячее, твердое, влажное. — Ты ведь тоже хочешь, правда?

— Нет, — прошептала я, собирая воедино осколки здравого смысла. Я попыталась отвести руки мальчишки, вообразившего, что меня можно оттрахать в подвале на тюках полотенечной ткани. Что же это такое мягкое у меня под спиной?

— Почему? — Он стал целовать кончики пальцев моей руки, и я тут же перестала отбиваться. Это грозило полной капитуляцией.

Это была не я. Потому что у меня не было ни имени, ни подруг, ни домашнего адреса, ничего. Просто мое тело физически отзывалось на зов другого тела. Я чувствовала, как откровенно повлажнели мои трусики, и подумала, что такой мгновенной реакции на мужчину у меня в последнее время не было. Когда-то, еще в студенческую пору, когда я пыталась затащить в постель как можно большее число сокурсников и преподавателей, я испытывала нечто подобное. Азарт игрока, который вошел во вкус игры. Меня спас Шурик. До сих пор уверена, что его появление предотвратило мое окончательное падение.

Как странно, что я сейчас вспомнила о своем первом муже, а не о Лузгине. Руки Димона уже стаскивали с меня трусики, его тяжелое учащенное дыхание свидетельствовало о его решимости продолжать откровенные ласки. Я так хотела ощутить в себе эту огромную, возбужденную, напряженную плоть, что даже застонала от нетерпения.

— Ты ведь позволишь? — обдавая меня горячим дыханием, шептал парень. Я колебалась. Мне невыносимо хотелось блаженства, полета, состояния эйфории. — Не лишай себя удовольствия. Я обещаю, ты не пожалеешь, детка…

— Нет, — я отчаянно мотала головой, потому что только теперь поняла, что моему поступку нет прощения, оправдания. Я не дешевая шлюха, мне не нужны случайные связи. Как же этот юный самец не понимает. Ну вот, стоит только потанцевать с парнем, как он считает, что ты готова переспать с ним. А у меня есть муж, он думает, что его жена сейчас мирно спит в нашей постели. Какой ужас! Зачем я столько пила?

Напор партнера возрастал. Его тело каким-то образом оказалось между моих раздвинутых ног. Я ощущала его тяжесть, слабый аромат незнакомого одеколона. Мне захотелось сорвать с парня идиотскую бандану, кончики которой щекотали мою шею. Резким движением я сорвала ее, бросила на пол и запустила пальцы в неожиданно мягкие, шелковистые волосы. Какое приятное ощущение. Димон решил, что это молчаливое согласие. Хотя, положив руку на сердце, что он еще мог подумать? Крепость сдалась после недолгой осады. Мои трусики беспомощно болтались на щиколотках, норовя упасть на пол. Я поняла, что больше никто не станет ни о чем спрашивать. Я получу то, к чему привело меня мое безрассудство. Я настолько пьяна, что слова, которые я пыталась произнести, казались невнятным бормотанием. Я собрала последние силы, остатки воли и закричала. Это был нечеловеческий крик, потому что он испугал даже меня. Я не могла соотнести этот животный вой с моим естеством. То не я кричала. Сдавленный, ужасающий вой разрезал пространство, заглушил музыку, льющуюся со всех сторон сквозь стены, сквозь окно. Я ощутила сильный удар в лицо, после чего все закружилось и померкло.

Первое, что я услышала — нарастающий шум. Невыносимая, панически холодная атмосфера, в которую мне нужно возвращаться. Я открыла глаза и увидела Ладу, склонившуюся надо мной. Еще почему-то горели щеки, как будто я получила сильную оплеуху.

— Вася, ты меня слышишь? — Голос Лады в любом состоянии я не спутаю ни с чьим другим. Даже сквозь громкую музыку транс-дэнс я уловила знакомые интонации самого сексуального голоса в мире. Но ответить не было сил. Я лишь кивнула и снова закрыла глаза.

— Такси у входа, — сказал бармен.

— Ты сможешь встать? — оказывается, Лада обращалась ко мне. Открыв глаза, я увидела, что лежу на нескольких сдвинутых стульях. Это показалось странным и смешным. На меня снова напал приступ истерического смеха, который прекратил невероятно изменившийся голос подруги. — Хорош хохотать, подъем!

Лада грубо схватила меня за локоть, помогла подняться. К своему удивлению я обнаружила, что идти не могу: все кружилось, потолок норовил свалиться на голову, пол — стукнуть по лбу. Я сделала пару неуверенных шагов и, закрывая голову от очевидной лишь для меня опасности, остановилась. Лада еще крепче сжала мою руку, а чья-то вторая, уверенная взяла за другую. Я медленно повернулась, чтобы посмотреть, кто помогает терпящему бедствие, — то был Константин.

— Котик, — произнесла я одними губами, борясь с жуткой качкой, разыгравшейся в центре города на самой что ни на есть суше. — Держи меня не так сексуально, иначе я попрошу тебя поехать с нами.

— Молчи и иди, — шепнул он мне в самое ухо.

Я кивнула. У меня не было другого выхода. Вся моя жизнь неожиданно разделилась на два периода: тот, что был до моего пробуждения, и тот, что я переживала в данный момент. Причем качество моей нынешней жизни зависело исключительно от того, как мне поможет моя лучшая подруга и этот малознакомый парень. Это я понимала, несмотря на то, что пребывала в странном состоянии отключенности рассудка, отсутствия желаний. Мне было трудно переставлять ноги, это было единственным, что волновало меня. Но я вдруг начала восхищаться всем, что попадалось нам на пути. Я болтала без умолку, совершенно игнорируя пожелание Кости, чтобы я хоть немного помолчала. Я не могла молчать, когда вокруг столько прекрасного! Удивительным было то, что ни Лада, ни Константин не разделяли моего щенячьего восторга. Кажется, они осуждали меня. Наконец, мне надоело разговаривать с собой. Я обиделась на них, решив наказать их своим молчанием. Теперь они не заставят меня произнести ни слова. Я хитро хихикнула.

Оказавшись в машине, я с облегчением расслабилась, голова моя безвольно повисла и так болталась всю долгую дорогу. Это была самая длинная дорога в моей жизни, потому что в какой-то момент меня жутко затошнило. И тут включились остатки сознания, стало ужасно стыдно за себя, такую размазанную, потную, отупевшую. Я боялась, что на очередном ухабе, очередной яме, на которые так щедры наши дороги, меня вывернет наизнанку. Я глубоко задышала, держа глаза открытыми. Мне казалось, что тошнота немного отступает, но стоило мне на мгновение закрыть глаза, как машина превращалась в космический корабль, в который я попала, конечно же, случайно. Мой вестибулярный аппарат не выдерживал перегрузок. Проклятый «Shake»!

По-видимому, было заметно, что я чувствую себя погано. Сказать хоть что-то я не могла, боялась даже раскрыть рот. Лада ласково гладила меня по плечу. Она что-то говорила водителю, а я все ждала, когда же мы приедем. Едва машина остановилась, я буквально вывалилась из нее. Лада замешкалась, рассчитываясь с водителем, а я чудом добралась до бордюра у газона и села на него, обхватив голову руками. Я из последних сил боролась с дурнотой. Голова раскалывалась, я с трудом ворочала глазами, сообразила, что я не у себя дома. Я поняла это, увидев вокруг многоэтажки. На моей улице — лишь частные дома, и сама улица мало напоминала проспект, заполненный даже в такой поздний час прохожими.

— Хватайся и пойдем, — Лада помогла мне встать.

Вопрос о том, куда мы приехали, вспыхнул в моих пьяных мозгах лишь на мгновение. Поняв мой невысказанный вопрос, Лада объяснила:

— Мы идем ко мне. Я не могу оставить тебя дома в таком виде. — Мое нечленораздельное мычание она проигнорировала. Когда же мы поднялись на четвертый этаж, мне было уже все равно, где я нахожусь. Единственное, что мне было нужно, — туалет, потому что с каждой секундой мне становилось все хуже. Лада потащила меня по своей шикарной квартире, включила свет и помогла опуститься возле унитаза. Закрыв за мной дверь, она пообещала принести воды. Едва оставшись одна, я вырвала. Мне казалось, я задохнусь, все мои внутренности вывернуло наружу. Лада стояла рядом со стаканом воды, но без комментариев. Любые слова были бы излишни.