— Всему свое время! — как-то уж слишком многозначительно произнес Лева, чем снова вызвал у меня приступ ревности. Чем мне ему отплатить? Я подумала, что самое время заинтриговать его.

— У меня тоже есть для тебя парочка сюрпризов, — пропела я, сожалея, что не сделала тэту.

— Намекнешь?

— Всему свое время, — око за око.

— Хорошо, коварная. Целую тебя. Скучаю.

— Целую тебя, — я нажала кнопку, вздохнула и посмотрела на Владимира.

Он выглядел абсолютно довольным. Я не смогла не спросить, что вызвало у него такое умиление. Его ответ поставил жирный крест на моем очередном неудавшемся эксперименте.

— Если бы моя невеста разговаривала со мной так, как вы, я был бы самым счастливым человеком, — в его голосе вдруг прозвучала такая боль, что я невольно положила руку на его колено. Этот жест был воспринят им как вполне дружеский. Владимир накрыл ее своей горячей ладонью. — А она плетет интриги. Она меня изводит.

— Быть может, стоит задуматься: та ли это женщина, с которой вы должны связать свою жизнь? — осторожно начала я. Зная, что нет ничего более неблагодарного, чем вмешиваться в чужие дела, я нарушила правило. — Женитьба — важный шаг.

— Я люблю ее, она — меня. Вот в этом все дело… — Мы остановились. Я увидела свой дом неподалеку. Как же быстро мы приехали. Но, оказывается, Владимир приберег напоследок еще одно признание: — Если я не скажу, буду мучиться.

— Что еще? — насторожилась я и сразу убрала руку.

— Я использовал вас, Василиса, подло и бесчестно! — Владимир даже побледнел, ему было стыдно. В моей же голове пронеслось такое, что он и представить не мог. Я уже решила, что мои фантазии привели к тому, что у нас что-то было с этим приятным, но нудноватым мужчиной. Что было и было ли? Вспоминая события прошедших дней, я была готова ко всему, но правда оказалась проще, скучнее: — Я нарочно позвал вас с собой в магазин. Там была моя невеста. Она даже не вышла в зал, но я точно знаю, что она наблюдала за нами. Я хотел, чтобы она ревновала меня. Вы так красивы, так невероятно красивы, поэтому она наверняка взревновала. Простите за тот нелепый поцелуй. Я понимаю, что поступил некрасиво. Мне нет оправдания, но… Я сделал это, чтобы заставить ее ревновать.

— Не нужно вам было этого говорить, — честно призналась я, потому что все мои «заслуги» летели ко всем чертям.

Я не интересовала этого мужчину, вообще не интересовала. Итак, моя попытка «номер пять» сорвалась. Все из-за того, что я сама не знаю, для чего все это затеваю. Хочу убедить себя, что любой, абсолютно любой не устоит перед обещанием близости со мной? Неужели я настолько зациклилась на сексе, что способна на такие идиотские выходки. Не все из них могли закончиться так невинно? Что бы я делала, если бы один не оказался голубым, другого не остановила Лада, а третий — импотентом со стажем? Я совершенно не думала о том, что будет после удовлетворения моего желания. Минутное удовольствие способно разрушить все. Я ведь так боюсь перемен, однажды я уже пережила крах. Зачем я все это устраиваю? Впору признать, что очередное невезенье обернулось большой удачей.

— Простите, я действительно олух, каким считает меня моя невеста, — Владимир всем своим видом демонстрировал раскаяние.

— Иногда трудно разобраться, на чьей стороне правда, не выслушав обе стороны, — теперь я не была столь категорична по отношению к будущей мадам Третьяковской. — В любом случае, желаю вам удачи и счастья.

— Благодарю, и вам того же, Василиса. Разрешите проводить вас?

— Нет, я хочу остаться одна.

— Я буду думать о вас.

— Не стоит, — отмахнулась я, выходя из машины.

Я шла домой, понимая, что моя походка нуждается в корректировке. Если бы меня увидела мама Лады, она бы поставила мне два балла. Тетя Женя умела ходить той особой походкой, которая отличает настоящую женщину. Ладе повезло больше, видимо, такая сексуальная легкая походка все же передается генетически. Шпак умело пользовалась природным даром даже тогда, когда хотелось не идти, а брести, не «играть» бедрами, а топать тяжело. У настоящей женщины настроение не отражается на походке, мимике, манере вести себя. В этом и состоит искусство быть женщиной. На моем же лице сейчас ясно проглядывали все разочарования последних дней.

Набрав номер Лады, я сообщила ей, что уже на подходе к дому. По-моему, подруга восприняла это нормально. Она лишь попросила меня честно сказать, все ли у меня в порядке и что я ела. Пришлось наврать, перечислив все, что приходило в голову из того, что я люблю. Я изо всех сил старалась говорить легко, спокойно, с той радостью, которой была полна в салоне.

— Какие у тебя планы на завтра? — поинтересовалась Лада.

— На завтра? Что у нас завтра? Вторник… — я почувствовала, как снова заколотилось сердце. Я уже была возле двери. Достала связку ключей, но пальцы дрогнули, и она со звоном упала на крыльцо.

— Вася, ты что там вытворяешь?

— Ключи упали.

— Так что по поводу вторника? — не унималась подруга.

— Буду наводить в доме порядок. Здесь всегда полно работы. Было бы желание. Короче, посвящу себя хозяйству, подготовке к встрече мужа, — мне была противна такая перспектива, но Ладу она, кажется, очень устраивала.

Отключив трубку, я открыла дверь и вошла в дом. Я улыбалась, чувствуя себя нашкодившей девчонкой, которой удалось избежать наказания. Третьяковский со своим занудством меня больше не интересовал. Я сказала себе, что просто помогла ему выбрать костюм. В этом нет ничего плохого, а остальные подробности выбросила из головы.

Вторник! Как я могла забыть? Завтра у меня свидание. Завтра я иду в ресторан. В семь вечера за мной заедет Платон. Я ничего ему не обещала в нашу последнюю встречу, но точно знала, что в назначенное время его машина будет стоять у ворот. Сейчас меня это порадовало. Среди вереницы проколов свидание с Платоном могло обернуться удачей. Здесь тоже не все ясно, но… Я медленно вошла в спальню, открыла комод. Золотая булавка для галстука лежала среди моего белья. Я осторожно коснулась кончиками пальцев холодного металла, прозрачного камня, украшавшего ее. Потом прикрыла ее комплектом белья и закрыла ящик. То, что я не могла этого объяснить, возбуждало меня больше всего. Я ничего не понимала, но вдруг ощутила такой прилив надежды и радости. Мне ведь больше ничего не нужно от Платона. Тем более, что… Кажется, у нас уже все было.

Дождаться вечера было делом весьма не простым. Оказалось, что я отвыкла от свиданий. Семейная жизнь накладывала определенные ограничения, выстраивала заборы, за которыми остались прошлые ритуалы, развлечения. То, что раньше считалось делом обыденным, становилось приятными воспоминаниями. Но не назначать же свидания собственному мужу, а уж ему-то точно в голову не придет сделать нечто подобное. Статус замужней дамы предполагал изменение поведения, перемену занятий, образа жизни как такового. Я не против этих перемен, но все же… Когда я вспоминала, что муж за океаном, а у меня ужин с голубоглазым блондином, уровень адреналина в моей крови начинал зашкаливать.

Количество сигарет, выкуренных за первую половину дня, превысило мою суточную норму. Обычно я курю мало, по настроению, в зависимости от компании. У меня нет той абсолютной зависимости, когда в сумочке обязательно должна лежать заветная пачка. Просто лежать для того, чтобы ты чувствовала себя комфортно. Но сегодня все было иначе. Я нервничала, машинально хваталась за пачку «Parliament».

Я уже успела переговорить с Ладой и поняла, что мое возвращение домой было решением правильным. После работы она встретилась с Гаврошенко, ужинала с ним в спагетти-баре. Потом они поехали на день рождения приятеля Эльдара, после чего — к Ладе. Это могло означать, что гормональный баланс моей подруги восстановлен. Да и голос ее стал менее напряженным, она все время шутила. В который раз я назвала себя эгоисткой: не хватало, чтобы из-за моих проблем у Лады рушилась личная жизнь. Она никогда не покажет, насколько дорожит своим партнером. Она будет всячески доказывать свою независимость, самодостаточность, порой в ущерб собственному счастью. Лада была готова поселить меня у себя, вплоть до возвращения Левы, не думая о том, что Эльдару это точно придется не по душе. Все-таки в настоящей дружбе есть элемент эгоизма, причем двухстороннего. Особенно, если речь идет о женской дружбе.