Так как в нашей повести нет ни завязки, ни развязки, и в ней просто описываются разные события из жизни Плумфилда, то в этой главе я расскажу, как его обитатели проводили свое свободное время. Смею уверить моих уважаемых читателей, что многие из описанных здесь происшествий, даже самые странные, происходили на самом деле. Никто, даже при самом богатом воображении, не в состоянии придумать ничего столь забавного и причудливого, как фантазии, которые зарождаются в детских головках.

Дэйзи и Деми часто придумывали разные фантастические истории и жили в своем особом мире, населенном красивыми и страшными существами, которым они давали необыкновенные имена и с которыми играли в самые удивительные игры.

Одно из таких придуманных ими невидимых существ называлось «Злая Мышка Китти». Они долго верили в нее, ухаживали за ней, хотя и боялись. Они хранили все относящееся к ней в глубокой тайне. А так как они и сами не могли ясно представить себе это удивительное существо, то в нем было какое-то таинственное очарование, особенно для Деми, бредившего эльфами и феями.

Эта Мышка Китти обращалась с ними деспотически, но Дэйзи с каким-то боязливым удовольствием слепо исполняла все ее требования, даже самые нелепые, которые обычно оглашались устами неистощимого на выдумки Деми. Роб и Тедди иногда принимали участие в некоторых церемониях и обрядах и находили их очень забавными, хотя не понимали и половины происходящего.

– Мышка Китти велит нам прийти к ней перед обедом, – шепнул как-то раз сестре Деми, зловеще покачивая головой.

– Зачем? – тревожно спросила Дэйзи.

– Для жертвоприношения, – торжественно объявил Деми. – В два часа нужно зажечь костер за большим утесом. Мы принесем туда самые любимые наши игрушки и сожжем их.

– Господи, что же это? Больше всего на свете я люблю своих новых бумажных кукол, которых тетя Эмми разрисовала для меня. Неужели я должна их сжечь? – воскликнула Дэйзи, никогда и ни в чем не решавшаяся отказать безжалостной Мышке Китти.

– Да, должна. А я сожгу мою лодочку, мой самый лучший альбом и всех моих солдат, – твердо сказал Деми.

– Хорошо, я тоже сожгу своих кукол, – со вздохом промолвила Дэйзи. – Но со стороны Мышки Китти нехорошо требовать наши самые лучшие игрушки.

– Жертвоприношение и означает, что нужно отдавать все самое лучшее и любимое. То же самое должны сделать и мы, – объяснил Деми, которому мысль устроить жертвоприношение пришла в голову после того, как мистер Бэр рассказывал старшим мальчикам об обычаях древних греков.

– И Роб придет? – спросила Дэйзи.

– Да. Он сожжет свою игрушечную деревню. В ней все сделано из дерева, и она будет гореть очень красиво. Мы разведем большой костер и будем смотреть, как он запылает.

Эта блестящая перспектива утешила Дэйзи. За обедом она разложила перед собой всех своих бумажных кукол, решив устроить для них прощальный пир.

В назначенный для жертвоприношения час процессия тронулась в путь, причем каждый нес сокровища, которые потребовала ненасытная Мышка Китти. Тедди настоял, чтобы взяли и его, и, видя, что все несут какие-нибудь игрушки, сунул под мышку свою овечку, а под другую – старую Анабеллу, любимицу Дэйзи.

– Куда вы идете, дети? – спросила миссис Бэр, когда они проходили мимо ее двери.

– Мы хотим поиграть за большим утесом. Можно?

– Да, только не подходите близко к пруду и присмотрите за Тедди.

– Я всегда смотрю за ним, – сказал Деми, шедший во главе процессии.

– Ну а теперь садитесь в кружок, – сказал он, подойдя к утесу, – и не трогайтесь с места до тех пор, пока я вам не скажу. Вот этот плоский камень – жертвенник, и я разведу на нем огонь.

Деми развел на камне небольшой костер, а когда тот разгорелся, велел детям три раза обойти вокруг камня, а потом встать вокруг костра.

– Я начну первый, – сказал он, когда его приказание было исполнено, – а после того как сгорят мои игрушки, жгите свои.

И Деми торжественно бросил в костер маленький альбом с картинками, которые он сам наклеивал. За альбомом последовала старая сломанная лодочка, а в заключение пошли на смерть несчастные оловянные солдатики. Ни один из них не поколебался и не отступил, начиная с полковника в великолепном, красном с желтым, мундире и кончая маленьким безногим барабанщиком. Все они исчезли в пламени и расплавились, превратившись в лужицу олова.

– Ну, Дэйзи! – крикнул главный жрец Мышки Китти, когда его роскошные приношения сгорели – к величайшему удовольствию публики.

– Мои милые куколки! Неужели я должна принести их в жертву! – жалобно прошептала Дэйзи, с материнской нежностью прижимая к груди дюжину кукол.

– Должна! – скомандовал Деми, и Дэйзи, поцеловав на прощание каждую куклу, одну за другой положила их на пылающие уголья.

– Позволь мне оставить себе только одну, вот эту, в голубом платьице! – умоляла бедная мать, с отчаянием глядя на свою последнюю дочку. – Она такая хорошенькая!

– Давай все! – проревел страшный голос.

– Это сказала Мышка Китти, – возвестил Деми. – Бросай скорее свою куклу, а то Мышка Китти всех нас исцарапает!

Красавица в голубом платье с оборочками и в розовой шляпке полетела в огонь, и от всей дюжины прелестных кукол осталась только горстка пепла.

– Поставьте дома и деревья вокруг костра, пусть они загорятся сами. Тогда это будет настоящий пожар, – распорядился Деми, любивший разнообразие даже в жертвоприношениях.

Восхищенные такой выдумкой, дети расставили у костра обреченную на гибель деревню, положили угли на главную улицу и уселись смотреть на пожар. Он не начинался довольно долго, потому что дома и деревья были покрашены. Наконец один коттедж вспыхнул и поджег дерево; оно упало на большой высокий дом, и через минуту уже полыхала вся деревня. Все ее деревянные жители сгорели, даже не вскрикнув.

Прошло некоторое время, прежде чем деревня превратилась в груду углей. Зрители с наслаждением глядели на пожар, хлопали в ладоши, когда рушился какой-нибудь дом, и заплясали, как дикие индейцы, когда загорелась колокольня и пламя взметнулось высоко вверх. Одну несчастную леди, которая пыталась спастись от пожара за околицей, бросили в самую середину костра.

Необыкновенный успех, выпавший на долю принесенной в жертву деревни, подействовал на Тедди таким возбуждающим образом, что он бросил в огонь свою овечку и, даже не дав ей изжариться, возложил на погребальный костер бедную Анабеллу. Ей, само собой разумеется, это не понравилось, и она выразила свой гнев и свои страдания способом, приведшим ее палача в ужас. Несчастная кукла, сделанная из целлулоида[12], не вспыхнула сразу, а поступила гораздо хуже: она начала корчиться. Сначала она согнула одну ногу, потом другую… Это было очень страшно, потому что она казалась живой. Затем, как бы в предсмертной агонии, она заломила руки и закинула их за голову; сама головка повернулась, стеклянные глаза выскочили, и, наконец, судорожно изгибаясь всем телом и почернев, как уголь, кукла рухнула на развалины деревни.

Это страшное зрелище поразило ужасом всех присутствующих и испугало Тедди до такой степени, что он пронзительно вскрикнул и со всех ног бросился к дому с криком: «Мама! Мама! Мама!»

Миссис Бэр услышала его крик и выбежала на помощь, спрашивая, что случилось. Но Тедди только цеплялся за нее и бормотал что-то невнятное о «бедной Белле», «ужасном огне» и «сгоревших куклах».

Опасаясь какого-нибудь несчастья, миссис Бэр схватила Тедди на руки и бросилась к утесу, где и застала тайных поклонников Мышки Китти, оплакивающих бедную Анабеллу, обуглившиеся останки которой лежали перед ними.

– Что вы тут делали? – воскликнула миссис Джо, приготовившись терпеливо выслушать виновных, которые, по-видимому, так горячо раскаивались в своих прегрешениях, что она в душе уже заранее их простила.