Он тотчас же подошел к жене. А через минуту огромный змей поднялся в воздух, и миссис Джо побежала за ним – к удовольствию детей, любовавшихся этим зрелищем.

Через некоторое время все змеи были запущены; покачиваясь на ветру, всегда дующем над холмом, они, как птицы, взлетели к небу. Ах, как было весело, как все бегали и кричали! Змеи поднимались высоко, и тогда все любовались их полетом в воздухе, а потом тянули вниз, и они натягивали бечевки, точно живые существа, стремящиеся вырваться на свободу.

Нэн просто обезумела от восторга. Дэйзи новая игра показалась такой же интересной, как игра в куклы, а Бесс так восхищалась своим змеем, что не давала ему высоко подниматься и почти все время держала его на коленях, любуясь на украшавшие его картинки кисти мистера Томаса Банга.

Миссис Джо тоже была очень довольна своим змеем, который проделывал всевозможные штуки, как будто зная, кому принадлежит. То он вдруг совершенно неожиданно спускался, покачиваясь, на голову миссис Джо, то зацеплялся за деревья, раз чуть не упал в реку, а в заключение поднялся так высоко, что его едва можно было разглядеть в облаках.

Наконец все устали и присели отдохнуть. Только мистер Бэр, посадив на плечо Тедди, пошел взглянуть на коров.

– Было вам когда-нибудь так весело, как сегодня? – спросил Нэт миссис Бэр.

– Нет, с тех пор, как много лет тому назад я запускала змея, – ответила она.

– Мне хотелось бы знать вас, когда вы были девочкой, – продолжал Нэт. – Вы, должно быть, были очень веселая.

– Я была страшная шалунья! Хоть и с сожалением, но должна признаться в этом.

– А я люблю проказниц, – заметил Томми, взглянув на Нэн, которая, в благодарность за этот комплимент, сделала ему ужасную гримасу.

– Почему же я не помню тебя, тетя? – спросил Деми. – Или я был в то время еще очень маленьким?

– Да, мой милый, очень маленьким.

– Расскажите нам, как вы пускали змея в тот раз, – попросил Нэт, потому что миссис Джо засмеялась, упоминая об этом, и он подумал, что с ней, должно быть, случилось тогда что-то очень забавное.

– Я в то время была уже большой пятнадцатилетней девочкой, – начала рассказывать миссис Бэр, – и мне не хотелось, чтобы кто-нибудь застал меня за такой забавой. Поэтому мы с дядей Тедди сделали себе потихоньку от всех двух змеев и убежали их пускать. Нам было очень весело, а когда мы устали, то сели, вот как теперь, отдыхать. И вдруг мы услышали голоса молодых людей, девушек и мужчин, возвращавшихся с пикника. Тедди это нисколько не смутило, хотя он был уже слишком взрослым, чтобы запускать змея. Но я очень разволновалась – я знала, что надо мной будут смеяться, потому что мои выходки забавляли соседей так же, как выходки Нэн сегодня забавляют нас.

«Что мне делать?» – шепнула я Тедди, когда голоса стали приближаться.

«А вот что», – ответил он и, вынув перочинный ножик, обрезал бечевки. Змеи улетели, а когда общество, возвращавшееся с пикника, подошло к нам, мы уже преспокойно рвали цветы. Никто не узнал, чем мы там занимались, а мы потом долго смеялись над ловкой выдумкой Тедди.

– А змеи так и пропали, тетя? – спросила Дэйзи.

– Да, но это меня не слишком огорчило. Я тогда решила, что больше не буду пускать их, пока не стану старушкой. И, как видите, я дождалась, – сказала миссис Джо и встала, собираясь уходить.

– Разве уже пора домой? – огорчились мальчики.

– Мне, во всяком случае, пора, а то вы останетесь без ужина, – ответила миссис Джо. – А такой сюрприз вам, наверное, не понравится.

– Весело вам было у нас? – любезно спросил Томми своих гостей.

– Очень весело, – в один голос ответили все.

– А знаете почему? – добавила миссис Джо. – Потому что ваши гости вели себя хорошо и никого не обижали. Понимаете, что я хочу сказать?

– Да, мэм, – сконфуженно переглянувшись, ответили мальчики и пошли домой, вспоминая о бале, на котором сами они вели себя далеко не безукоризненно.

Пришел июль, начался сенокос. Дети старательно ухаживали за своими садиками и весело проводили погожие летние дни. Двери дома были отворены настежь с утра до ночи; мальчики только учились дома, а все остальное время проводили на воздухе. Уроков у них было мало, а часто и совсем не было. Бэры заботились об их физическом развитии и находили, что летом, которое так коротко, им лучше всего работать на воздухе.

И какими же румяными, загорелыми и веселыми стали мальчики! А какой аппетит был у них, как окрепли их руки и ноги, как выросли они из своих курток и панталон! Как весело они смеялись, как бегали и проказничали в доме и на гумне, какие приключения случались с ними во время путешествий по окрестным горам и долам! И как радовались Бэры, видя своих воспитанников здоровыми и телом, и духом, – просто невозможно описать.

Однажды вечером, когда старшие мальчики еще купались в ручье, миссис Бэр раздевала Тедди в своей гостиной.

– Ах, мой Дэнни! – вдруг воскликнул малыш, показывая на освещенное лунным светом окно.

– Его там нет, деточка, это месяц, – сказала миссис Бэр.

– Нет-нет, там мой Дэнни, он смотрел в окно. Тедди видел его, – настаивал взволнованный мальчик.

«А может быть, Дэн и в самом деле тут», – подумала миссис Бэр и, подбежав к окну, позвала его, но нигде никого не было видно. Схватив на руки Тедди, который остался в одной рубашонке, миссис Бэр выбежала из дома и попросила мальчика, чтобы он позвал своего друга. Она подумала, что голос Тедди подействует на Дэна сильнее, чем ее. Но никто не ответил на зов, и они, обманувшись в своих ожиданиях, вернулись домой.

Через несколько минут Тедди заснул, все дети вскоре тоже улеглись, дом затих, и в мягкой тишине летней ночи слышался только стрекот кузнечиков. Миссис Бэр сидела за шитьем – в ее рабочей корзинке постоянно лежала груда дырявых носков – и думала о Дэне. Она решила, что Тедди ошибся, и не рассказала мужу о его фантазии. У мистера Бэра было мало свободного времени лично для себя, только час или два – после того как засыпали мальчики. Теперь он писал письма, и миссис Джо не хотелось ему мешать.

Был уже одиннадцатый час, когда миссис Бэр встала, чтобы запереть входную дверь. Выйдя на крыльцо, она на минуту остановилась и посмотрела на залитый лунным светом луг с разбросанными по нему копнами сена. Вдруг что-то белое под одной копной бросилось ей в глаза. Решив, что это шляпа Нэн, которую она постоянно забывала то тут, то там, миссис Бэр направилась к копне. Но, подойдя поближе, она увидела, что это не шляпа, а рукав рубашки, из которого высовывалась загорелая рука. Она обошла вокруг копны и увидела крепко спящего Дэна.

Худой, грязный, оборванный, одна нога босая, другая обернута какой-то тряпкой… Он специально лег так, чтобы его не было видно из дома, но во сне откинул руку, и она выдала его. Сон его был тревожен, мальчик вздыхал и бредил. Вдруг, попробовав повернуться, он застонал, как от боли, но не проснулся, потому что был, по-видимому, сильно утомлен.

«Ему нельзя здесь оставаться», – подумала миссис Бэр и тихонько позвала его.

Дэн открыл глаза, взглянул на нее и, еще не совсем проснувшись, произнес с улыбкой:

– Я вернулся домой, мама Бэр!

Его взгляд и слова глубоко тронули миссис Джо. Она подложила руку ему под голову, приподняла ее и сказала ласково, как всегда:

– Я знала, что ты вернешься, и очень рада видеть тебя, Дэн.

Тут он, похоже, окончательно проснулся и пришел в себя. Он приподнялся и оглянулся кругом, как будто только сейчас сообразил, где он, и не мог поверить, что его встречают так дружески. Выражение его лица тут же изменилось, и он сказал своим прежним грубым тоном:

– Я уйду утром. Просто Плумфилд был мне по пути, и мне захотелось взглянуть на ваш дом.

– Но почему же ты не хочешь войти в него, Дэн? Ты слышал, как я звала тебя? Тедди увидел тебя в окно и тоже звал.

– Да разве вы позволили бы мне войти! – сказал Дэн и, словно собираясь уходить, встал и поднял свой маленький узелок.