До места добирались на карете, причём на той же самой, на какой Хелавия приехала в съёмную квартиру. По пути сначала Малк пытался о чём-то подругу расспрашивать, но та постоянно отделывалась ничего не значащими фразами, и играть в птицу-говоруна с южных островов ему быстро надоело. И дальше они ехали молча. Йоррох знает о чём думала Хелавия, Малк же пытался понять, как воспринимать холодное равнодушие подруги. Нет, он конечно понимал, что в их отношениях не хватало искры, но… так и они оба не страстные жители Лира, у которых по слухам что ни день, то мелодрама! Однако столь холодный приём был необычен даже для них.

Или может Толфан прав и это итог того, что… как он там сказал?.. к Хелавии присматриваются влиятельные люди?

От этой мысли в глубине души Малка впервые шевельнулось что-то похожее на ревность. Пусть спокойную, контролируемую, но ревность!

За тяжёлыми мыслями он сам не заметил как карета прибыла ко входу в театр. И судя по названию, где фигурировало имя известного даже Малку автора пьес, заведение это было не из простых. Впрочем это было понятно хотя бы по тому, что за люди пришли полюбоваться постановкой. Десяток Бакалавров в военной форме, два Младших Магистра с регалиями Колледжа Белых перчаток, куча Учеников… Были здесь и неодарённые, но судя по стоимости надетых на них украшений и светящихся от Силы амулетов, некоторых из присутствовавших здесь старших чародеев они вполне были способны нанять в качестве личных телохранителей, если не простых приказчиков.

Малк на их фоне, чтобы он там про себя не думал, откровенно терялся… Чего нельзя было сказать о Хелавии. Подруга чувствовала себя здесь как рыба в воде. С кем-то просто здоровалась, с кем-то долго раскланивалась, а с кем-то даже перебрасывалась малопонятными Малку шуточками. И пусть к действительно влиятельным гостям она не приближалась, обилие её знакомых всё равно поражало. Она была здесь своя.

И когда только успела?!

Впрочем если Хелавия была настоящей гостьей этого праздника, то Малк в какой-то момент стал ощущать себя уже не её парнем, а кем-то вроде друга, мужчиной-спутником, без которого даме неприлично появляться в свете. И это было весьма неприятное чувство.

Однако скоро эта круговерть нарядов и высокопарных приветствий прекратилась. Прозвенел звонок, гости начали рассаживаться по своим местам. Не стали задерживаться и Малк с Хелавией, быстро заняв пару кресел едва ли не в конце зала. Свет погас, поднялся занавес, и… началось представление.

Малк не был театралом, да собственно у него и возможности-то им стать никогда не появлялось. Что в колхаунском интернате, что уже здесь, в Андалоре, жизнь не баловала его ни свободным временем, ни культурными развлечениями. Поэтому вдвойне странно, что первая увиденная Малком пьеса так его зацепила. Отодвинулись на задний план мысли об отношениях с Хелавией, на время забыты чувство инаковости и чужеродности высшего света, он целиком и полностью сосредоточился на происходящем на сцене…

Спектакль был посвящён теме Восстания Девяти – эпохи, когда среди людей, порабощённых демонами Пекла, появились девятеро поистине великих лидеров. Могучих чародеев, научившихся сражаться с гостями из-за границы миров и передавших это знание остальным людям. Талантливых генералов, прошедших через сотни битв и сокрушивших всех своих врагов. Будущих Святых, подаривших человечеству сначала надежду, а потом право на будущее.

Правда, конкретно в этой пьесе вопросу борьбы Святых против демонов уделяли не так много внимания. Сценариста и режиссёра гораздо больше волновали взаимоотношения между четырьмя вполне конкретными демоноборцами. Архонт, Йеля, Друзал и Кетот – высшие из высших, сильнейшие из сильнейших, а на сцене также как и простые смертные страдали, мучались, теряли и обретали. Пока, наконец, не был достигнут финал постановки, где троица будущих Святых выступила против Кетота. По замыслу тех, кто ставил пьесу, покровитель мистических искусств и тайных практик перед одной из решающих битв с демонами банально струсил и даже собрался переметнуться на сторону врага. Спасло ситуацию лишь вмешательство других Демоноборцев, которые вовремя распознали измену, скрутили предателя, а потом – здесь режиссёр предпочёл ограничиться пустыми отговорками – убедили его вернуться на праведный путь.

– Так здорово всё начиналось, и так плохо закончилось, – прокомментировал Малк, когда занавес опустился и зрители потихоньку потянулись из зала.

– Можно подумать ты ждал другого! – фыркнула Хелавия. – Почитай Послание Потомкам – там вообще ничего хорошо не заканчивается!

– Ну почему, своей цели Святые достигли. Власть Йорроха свергнута, человечество получило свободу. Обретение же личного счастья выбранный ими путь не предусматривал, – не согласился с подругой Малк.

– Тогда чем ты недоволен? – с прохладцей спросила Хелавия.

– А враньём. Кетот никого и никогда не предавал. Зато очень активно мешал Архонту в компании с Друзалом подмять под себя всю власть… Не из альтруизма, нет! Великие маги таким увлекаются редко. Скорее из желания заняться тем же самым… Но факт остаётся фактом, Кетот враждовал с некоторыми Святыми, дело доходило до драк. И вот теперь кое-кто переписывает историю первой войны с Пеклом, – довольно эмоционально ответил Малк.

– Это ты сейчас мне те сказочки, которыми тебя Реслан Ском пичкал рассказал, да? – буквально прошипела Хелавия. После Инициации Малка любые намёки на личность его Наставника всё чаще выводили Хелавию из себя. – Ну так я советую тебе забыть про них, пока чего плохого не случилось. Напомнить чем Наставник наш закончил? По его стопам пойти хочешь?

– Не хочу. Но и равнодушно смотреть на то, как извращают нашу с тобой историю… уж не знаю в угоду каким политическим веяниям… не буду! – сказал как отрезал Малк.

И прекратил на этом разговор. Собственно Хелавия тоже не рвалась продолжать спор, и они оба направились к выходу из театра. Приятный для обоих выход в свет у них явно не получился.

Уже в вестибюле они увидели двух магов со спутницами, причём магов весьма далеко разнесённых друг от друга в табели о рангах. Один в звании генерала и с регалиями Младшего Магистра, другой – в форме студента Школы Трёх Святых и с медальоном Ученика. В силу разницы в статусах им просто нечего было обсуждать, а раз они всё-таки стояли и общались, то значит и связывали их далеко не формальные узы.

Внезапно Малк перехватил быстрый взгляд, который бросил в их сторону молодой собеседник Младшего Магистра. Взгляд цепкий, внимательный. Его едва коснувшийся, зато к Хелавии буквально прикипевший. И что особенно неприятно, подруга ответила на него чуть больше, чем просто вежливым кивком.

– Кто это? – спросил Малк спокойно, однако глубоко внутри полыхая от злости.

– Так… старший ученик моего Наставника в Школе, – как-то совсем не убедительно ответила Хелавия. – Ничего особенно. Считай, что просто друг.

Малк уже собрался было съязвить на этот счёт – только лишь бы сдержаться и не устроить скандал, как внезапно в их сторону посмотрела теперь уже спутница генерала. Эффектная голубоглазая блондинка в голубом же платье без рукавов и с открытой спиной сначала бросила в их сторону косой взгляд, а затем, почти не скрываясь, повернулась и несколько мгновений попросту изучала Малка. Под конец же и вовсе послала ему очаровательную улыбку.

– А это кто? – уже далеко не столь спокойно спросила Хелавия.

И вот тут Малк впервые оказался в ситуации, когда он не знал, что сказать. Ответить честно, что не знает, но на фоне столь адресной улыбки это будет выглядеть откровенным враньём. Что-то придумать? Так это ещё хуже. Он не заправский лжец, чтобы постоянно лавировать между правдой и домыслом. Обязательно собьётся и будет пойман за руку. Но тогда что?

И он не нашёл ничего лучше, кроме как бездумно буркнуть:

– Ничего особенно. Считай, что просто друг.

С Хелавией они начали скандалить ещё на обратном пути, а дома уже продолжили. Подруга яростно доказывала, что "просто друга" в случае Малка даже сравнивать нельзя с "просто другом" в исполнении самой Хелавии. Хотя бы потому, что "в настоящих Школах у настоящих Наставников отношения между студентами сродни братским"! И именно так следует трактовать их с тем Учеником обмен улыбками. А вот любезничание Малка с "бесстыжей блондинкой в безвкусном платье" никаких оправданий не имело.