Мара нисколько не удивилась, когда мистер Сэм и Оли Джонсон подозвали девушку после выступления и, быстро переговорив с ней, велели ей идти к Мэй Мэйберри подбирать костюм.

Мара успокаивала себя тем, что в группе осталось еще одно вакантное место, но как только на арену выбежала четвертая претендентка, все ее надежды рухнули. Девушка ловко выполнила серию прыжков и трюков на канате, многие из которых были Маре просто недоступны. И вдруг она сорвалась с каната и упала на арену. Мистер Сэм велел ей подняться, передохнуть и подождать.

И тут наступила очередь Мары. Она сбросила шаль, которую накинула поверх костюма, и с сияющей улыбкой направилась к мистеру Сэму и Оли Джонсону. Сколько раз она отрабатывала эту улыбку перед старым треснутым зеркалом в умывальной, когда никого не было поблизости! Мара знала, что улыбка получается очень эффектной. Однажды она продемонстрировала ее Джоко, так тот чуть в обморок не упал от восторга.

И теперь, стоя перед мистером Сэмом и Оли Джонсоном, Мара поняла по их одобрительным взглядам, что ее старания не пропали даром. К тому же на ней был чудесный — хоть и поношенный, и залатанный — изумрудно-зеленый костюм, который она по совету Лео взяла из костюмерной. Улыбка и костюм — это уже немало.

Она изящно поклонилась, кивнув рабочему, который удерживал канат в натянутом состоянии, и начала взбираться наверх. Она поднималась не так быстро, как остальные, а с остановками, ослепительно улыбаясь публике и посылая воздушные поцелуи, как учил ее Джоко.

Достигнув верха, она раскачала канат и подпрыгнула. Зрители замерли, но вот Мара благополучно зацепилась за канат ногой и вновь послала им сверху воздушный поцелуй. Они весело засмеялись. Этому прыжку Мару никто не учил, и она представила себе, какое лицо сейчас, наверное, у Лео.

Потом она перескочила на трапецию и проделала серию трюков, демонстрируя все лучшее, что умело ее худенькое тельце. Музыки не было, но вдруг Мара услышала, как кто-то внизу насвистывает ей в такт затейливую веселую мелодию.

Волосы Мары держали два деревянных гребня, но теперь она отколола их, и при следующем кувырке ее огненная грива пламенем полыхнула в воздухе.

Затем Мара выполнила первый прыжок-бланш. Но не так легко, как остальные артисты — наоборот, она хотела, чтобы зрители видели, с какой болью он ей дается, как режет ей ладонь канат. И на ее лице было написано истинное удовлетворение, когда она проделала его несколько раз подряд — очень хорошо и чисто.

И Лео, и Джоко предупреждали ее, чтобы она не особенно рассчитывала на то, что зрители будут ей хлопать, но когда Мара закончила выступление и грациозно развела руки, радостно кивая во все стороны, зал буквально взорвался аплодисментами.

Она соскользнула с каната, держась за него только руками, и изящно поклонилась.

Украдкой поглядывала Мара на выражение лица мистера Сэма, силясь понять, что у него на уме. Конечно, он и Оли не могли не заметить, что все ее упражнения довольно просты, но что они думают о ней в целом? Мистер Сэм заглянул в список участников.

— Как твое полное имя, девочка? Здесь сказано только, что ты Мара.

— Я просто Мара, мистер Сэм.

— Ну хорошо, Мара, мы даем тебе неделю на испытание. Сама понимаешь тебе нужно еще потренироваться. Впрочем, я думаю, через неделю ты уже вполне сможешь выступать. В тебе есть артистизм, а это подчас важнее, чем техника. Запишись завтра с утра у Кэл Армор.

У Мары голова закружилась от счастья. Она вышла из амбара. Ее лицо горело так, словно у нее был сильный жар, и она с трудом дышала. Едва она пришла в себя, как появился Лео.

— Ты, наверное, страшно горда собой? — спросил он. — Кто научил тебя тому прыжку?

— Никто. Я сама, — честно ответила Мара.

— Даешь! Я вижу, ты толковая девчонка. Но ведь ты к тому же еще и честная? Я очень на это надеюсь, а то за тобой тут числится один должок.

— Но… я же еще не получила работу, — попыталась возразить она. — Мистер Сэм дал мне испытательный срок.

— Мы об этом не договаривались. Мы договорились, что я подготовлю тебя к пробам.

Мара с трудом сдерживала злость. Но он был прав.

— Хорошо, чего вы хотите?

Его черные глаза дьявольски блеснули.

— Я хочу немногого, — сказал он. — Я хочу тебя. Сегодня в восемь — у меня в берлоге.

Мара прочла в его глазах триумф. Ей хотелось заплакать и убежать прочь. Но вместо этого она улыбнулась и ответила с достоинством:

— Я буду там. Но учтите — после этого мы в расчете.

И она гордо повернулась и пошла медленной походкой. Лео засмеялся ей вслед, но она не обернулась.

Как объяснили Маре, одним из безусловных преимуществ зимней расквартировки являлись положенные каждому артисту два ведра воды в день. Во время турне с этим было сложнее — каждый должен был таскать себе воду с кухни сам. Мара же не ленилась носить из женской умывальни столько воды, сколько ей было необходимо, брала таз и шла в маленький домик, построенный около их спальни. Она тщательно мыла не только тело, но и голову, мыла волосы куском душистого мыла, купленного ею в местной лавочке, — мистер Сэм организовал для цирка собственный небольшой магазинчик. И, вернувшись вся в поту после утомительного просмотра, она решила, что обязательно должна помыться.

После этого она сидела на пороге спальни, сушила голову и раздумывала над предстоящим визитом «в берлогу» Лео.

С тех пор как она отклонила предложение Салли свести ее с Сэмми Джеком, подружка заметно к ней охладела. Сегодня она опять спросила у Мары, не передумала ли та, но Мара только покачала головой.

— Слушай, ты классно выступала утром на просмотре, — сказала Салли. — У тебя потрясающе выходят бланши.

Мара не сразу поняла, к чему она клонит, и сказала «спасибо».

— Это Лео тебя научил? — продолжала Салли. — Я смотрю, вы сблизились в последнее время.

— Нас объединяют профессиональные интересы, — поспешила Мара произнести «умную фразу».

— Ну-ну… Гляди, будь осторожна. У него есть кое-какие очень неприятные черты. — Салли вздохнула: — Но он красивый парень, что ни говори, и талантливый к тому же. Ты была хоть раз на его выступлении?

— Нет, я только видела, как он репетирует.

— Ну так сходи посмотри из-за задней двери раздевалки, только чтобы мистер Сэм тебя не заметил. Ты слышала, что в этом году будет праздник в Атланте? Мистер Сэм хочет туда поехать. Очень трудно бывает подобрать удачный маршрут. А там мы устроим грандиозное шоу.

— Шоу?

— Ну да! Знаешь, когда на арене находится сразу много-много артистов. Вообще-то большинство циркачей эти шоу терпеть не могут — нужно все время быстро менять костюмы. Но по мне, так даже забавно. Хотя в прошлом году мы ездили верхом на слонах, и это было ужасно. Хвала Господу, в этом году будут лошади.

Мара повторила про себя «грандиозное»… Это слово ей очень понравилось. Джоко как-то рассказывал ей о таком представлении: в американском цирке для него отводятся сразу три арены и оно, по мнению Джоко, несравненно эффектней европейского. Мара спросила тогда, какое представление бывает в Европе (где это — она плохо себе представляла и понятия не имела, что родилась там), — но Джоко только покачал головой и пробормотал: «Ох уж эти мне цыгане — точно с Луны свалились».

А Салли продолжала трещать без умолку: на этот раз она увлеченно рассказывала о том, как Лорд Джоко поссорился с каким-то клоуном. Мара делала вид, что внимательно слушает, а сама все ждала, когда же Салли наконец уйдет.

Когда над столовой подняли флаг, Мара пошла ужинать вместе с остальными девушками, хотя у нее совершенно не было аппетита. Она уткнулась в тарелку, не обращая никакого внимания на окружающих, и с грустью думала о предстоящем свидании с Лео. Интересно, каково заниматься с ним любовью? Заставит ли он ее пробыть у него долго, или — на последнее она очень надеялась — все закончится быстро? Говорили, что женщины часто возвращаются от Лео в синяках. Но она не должна допустить до такого. Она ляжет с ним в постель — к этому она давно уже была готова, — но бить себя она больше никому и никогда не позволит…