Ее тело говорило ему, что он может снова стать молодым и жить долго и красиво. Но ее лицо говорило обратное: «Кого ты пытаешься обмануть, Сэмми?» Теперь же остатки от ее лица, его, так сказать, руина, смотрели на него словно из могилы, с укоризной вопрошая: «Почему я в таком состоянии, Сэмми? Что к этому привело?»

Хелен Фицпатрик занялась Марианной. Обхватив рыдающую женщину руками, она стала баюкать ее в своих объятиях как ребенка. Приехали две патрульные машины и перекрыли аллею. Заунывные стенания полицейских сирен эхом отзывались в окрестных холмах. Это было не самым приятным прибавлением к печальным крикам кукушки, нарушавшим покой воскресного дня.

– Откуда мне знать, что вы из полиции? – спросила Хелен Фицпатрик, перекрывая рыдания Марианны.

Кэти продемонстрировала ей свое удостоверение.

– Доктор скоро приедет. Вы продержитесь еще несколько минут?

– Я хочу знать, что здесь произошло! – Глаза миссис Фицпатрик сверкали. Этот нездоровый блеск проистекал от сильного возбуждения и пережитого шока. Возможно, к этому примешивались еще гнев или страдание. – Прошу вас! – Она протянула руку и дотронулась до рукава Кэти. – Это в самом деле?.. Ответьте же мне!

– Да, это миссис Старлинг.

– Но как этот… хм… предмет оказался здесь? Я не понимаю. Собаки…

– Похоже, голову доставили вот в этой картонной коробке…

При виде остатков коробки глаза Хелен Фицпатрик заблестели сильнее, чем прежде, словно владевший ею страх распространился с ужасного предмета на контейнер, где он хранился.

– Послушайте, вы в состоянии отвести Марианну в дом мистера Старлинга и дождаться там врача?

– Но что произошло? Почему вы здесь? – Хелен была на грани истерики.

Кэти вздохнула.

– Миссис Фицпатрик! Несколько дней назад мистер Старлинг получил письмо с требованиями выкупа, касавшееся его жены.

– Ее похитили? – Она, казалось, пришла в еще больший ужас.

– Судя по всему. Мы об этом не говорили, так как не хотели, чтобы похитители знали, что мистер Старлинг обратился в полицию. Но поскольку случилось худшее, нам придется поговорить и с вами.

– О чем же? Неужели вы думаете, что я… – Хелен Фицпатрик сделала паузу. Щеки у нее раскраснелись. – Я имею в виду, что…

Ее прервал неожиданный вопль Марианны.

– Холодно! Как холодно! – Она с силой терла ладони.

– Замерзли, милая? – Голос Хелен обрел уверенность, когда она откликнулась на душевную боль другой женщины. – Сейчас мы найдем что-нибудь, чтобы согреть вас.

– Нет! – вскричала с перекошенным от горя лицом Марианна. – Не мне холодно – Еве! Моя бедненькая Ева совсем заледенела!

Люди из местного полицейского подразделения, приехавшие по вызову Кэти, хранили молчание и переглядывались.

– Детектив сержант Колла, – представилась Кэти. – Отдел тяжких преступлений Скотленд-Ярда.

Кэти поражало, как офицеры, увидев лежащий перед ними предмет, стремились побыстрее отвести от него глаза. Казалось, всеми ими владело одно общее желание: поскорей найти себе другой, более нейтральный объект для созерцания.

Что ж, в этом имелся известный резон. Голова молодой женщины, валявшаяся в пыли посреди улицы, помимо ужаса, который она внушала, выглядела здесь гротескно и до невозможности неуместно.

Правая сторона головы оставалась все еще прекрасна даже после того, что с ней сделали. Один большой черный глаз был открыт и печально взирал на отворачивавших лица людей. Левая сторона, которую Генриетта успела объесть, выглядела кошмарно.

Кэти сделала несколько шагов, остановилась на расстоянии двух футов от головы и опустилась на колени, чтобы осмотреть ее более тщательно. Длинные волосы были зачесаны назад и скреплялись на затылке заколкой. Несколько прядок выбились из прически и свисали на правый глаз и на нос. Кэти усилием воли поборола импульсивное желание протянуть руку и откинуть их на лоб. Приглядевшись, Кэти поняла, что красота головы – иллюзия, в основном поддерживаемая темным тоном под загар. Под ним проступала восковая желтизна мертвеющей плоти. По косому срезу на шее никакого определенного вывода сделать было нельзя. Девушка заметила, что на грунт пролилось небольшое количество внутренних жидкостей. Кэти почувствовала слабый запах какого-то органического вещества: еще не неприятный, но все равно тошнотворный.

Кэти знала, что местные копы краем глаза следят за тем, как она ползает вокруг мертвой головы на четвереньках, и молчание, упорно ими хранимое, уже начало ее раздражать.

Наконец один из офицеров кашлянул, прочищая горло.

– Мы с минуты на минуту ждем приезда группы экспертов, – сказал он, по-видимому, почувствовав, что надо как-то объяснить свою полную безынициативность.

Потом сельские копы стали переговариваться приглушенными чуть ли не до шепота голосами. Кэти никогда прежде не доводилось видеть, чтобы офицеры мужского пола вели себя подобным образом на месте преступления. Быть может, это из-за того, что убили очень красивую женщину? Интересно, стали бы они разговаривать как в церкви, если бы на дороге лежала голова старика?

– Когда прибудет старший детектив Брок, – громким голосом сказала Кэти, – передайте ему, что я в доме мистера Старлинга. Когда приедет врач, пусть сначала измерит температуру головы, а потом тоже отправляется к Старлингу. О'кей?

Кэти поднялась по витой деревянной лестнице на второй этаж и, услышав приглушенные стенами и расстоянием рыдания, пошла на звук по коридору. Так она добралась до последней двери в коридоре – двери в комнату Марианны. Это оказалась просторная и светлая комната, как и все остальные, с таким же роскошным видом из выходивших на юг окон. Хелен Фицпатрик стояла у одного из окон и любовалась открывавшейся перед ней панорамой. На краю постели, где лежала Марианна, сидела врач и ободряюще похлопывала пожилую женщину по безжизненной руке.

– Теперь она стала поспокойнее, – сказала врач, повернувшись к Кэти. – Я ей кое-что дала.

Легкий бриз шевелил обрамлявшие окна занавески с цветочным орнаментом.

– Я бы хотела отвезти ее в Фарнем и допросить сразу же, как только приедет переводчик, – сказала Кэти. – Какие-нибудь проблемы в этой связи возникнуть могут?

Врач нахмурилась:

– Она пережила сильнейший шок. Было бы гуманнее с этим подождать.

Марианна посмотрела на Кэти.

– Нет, – сказала она надтреснутым голосом. – Я говорить сейчас.

Немало удивленная тем, что пожилая португалка ее поняла, Кэти сказала:

– Если только вы в состоянии, Марианна. Ваши показания могут нам помочь.

Миссис Фицпатрик сказала:

– Возможно, будет лучше, если я тоже с ней поеду? После допроса Марианна сможет вернуться сюда вместе со мной и даже остаться у меня, если ей по какой-либо причине не захочется сразу возвращаться в этот дом.

Марианна слегка пожала плечами, как бы давая понять, что вся эта суета ни к чему. Потом она сказала, что, прежде чем куда-либо ехать, хотела бы переодеться и вместо рабочего платья надеть выходную одежду. Пока она переодевалась, Кэти прошла из ее комнаты по верхней галерее в хозяйскую спальню. Там стояла большая кровать с четырьмя столбиками и экстравагантным покрывалом с кружевами и фестонами из тонкого полотна разных расцветок и выработки. Постель была аккуратно застелена, под подушкой с одной стороны лежала мужская пижама, а с другой – дамский шелковый пеньюар. Кэти натянула перчатки из латекса и обыскала комнату, осмотрев все возможное. Из спальни она перебралась в смежную с ней гардеробную, где ее внимание привлекла эксклюзивная одежда, принадлежавшая Еве. Кэти полюбовалась ее жакетом и слаксами от Армани, атласным платьем от Валентино, платьем-пальто от Джилл Сандер, темно-синей, в тонкую полоску хлопковой блузкой от Гуччи, а также блузками от Баленсиага и Иссе Мияке. Неожиданно в спальню кто-то вошел. Кэти выглянула из гардеробной и увидела Леона Десаи в серебристой пластиковой накидке, бахилах и перчатках.