– Ума не приложу, – ответила Кэти. – Кроме того, не думаю, чтобы у меня появилась возможность помочь вам узнать правду.

– Утром я с ним поговорю, – сказал Брен. – Попробую убедить его отменить приказ о вашем переводе.

– Благодарю, – произнесла Кэти, без большой, впрочем, уверенности в успехе этого предприятия.

По пути к выходу Кэти задержалась в отведенном ей закутке в офисе отдела. На столе у нее лежали свежий номер полицейского вестника «Работа», приглашение от Христианской полицейской ассоциации посетить следующее собрание, открытка, предлагавшая принять участие в выборах Комитета равных возможностей, а также отпечатанное на машинке послание от секретарши Брока Дот. Оно гласило:

Небо над Вестминстером снова потемнело от очередного нашествия грозовых туч. Кэти медленно шла по улице, пытаясь избавиться от охватившего ее в здании у ворот Королевы Анны оцепенения. Оно наступило от осознания хрупкости реальности, когда окружавшие ее знакомые явления, связи и предметы, казавшиеся ей еще совсем недавно стабильными и прочными, вдруг начали распадаться прямо на глазах. Однако избавляться от этого сходного с наркозом чувства следовало медленно и с известной осторожностью, поскольку оно с легкостью могло уступить место озлобленности или всеобъемлющей жалости к себе. Она чувствовала, как оба ощущения копошатся у нее внутри, разрастаясь и стремясь пробиться наружу, в чем не было, собственно, ничего удивительного, так как ее отбросили в сторону как негодную ветошь без всякой видимой причины или серьезного объяснения из-за одного только личного суждения человека, а ведь она прежде абсолютно ему доверяла. Но ни злость, ни жалось к себе не способны помочь ей правильно понять и оценить ситуацию.

Мысль о необходимости купить что-нибудь съестное и возвращаться в свою пустую комнату заставила ее сердце сжаться. Она представила себе на мгновение Хелен Фицпатрик в ее уютном коттедже. Возможно, именно в эту минуту та готовила что-то на кухне для собак или в десятый раз обсуждала с мужем ужасные события дня, давая ему за бокалом шерри наставления, как вести себя при общении с журналистами.

Кэти остановилась, почувствовав на коже влажные шлепки первых упавших с неба тяжелых капель, и мрачно взглянула на свое бледное отражение в темной витрине магазина.

– Ни жизни нормальной, ни дома! – громко сказала она, обращаясь к своему отражению. Ей потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, что эти слова произнесла Марианна, говоря о Еве.

Потом она задалась вопросом, уж не является ли эмоциональный выплеск с ее стороны запоздалой реакцией на шокирующую смерть Евы. Так называемый отложенный шок. Она медленно прокрутила эту мысль в своем сознании, но без особого энтузиазма, и ни к какому определенному выводу не пришла.

«Все необходимые документы будут отосланы».

Эти слова из служебной записки Дот, вдруг пришедшие ей на ум, злости у нее не вызвали. Одну только гнетущую депрессию. Она вспомнила, как странно посматривал на нее в машине Брок. Неужели он действительно разочаровался в ее способностях?

Она услышала шум мотора и шорох шин приближавшейся к ней на пустынной улице машины. Потом она по звуку мотора поняла, что машина замедляет ход и останавливается, различила ее очертания в стекле витрины, но не повернулась. Это не машина Брока. «Что дальше?» – подумала она. Уличный грабеж явился бы достойным завершением этого дивного дня. Дверца машины с негромким щелчком распахнулась. В следующее мгновение она увидела в витрине силуэт медленно приближавшегося к ней человека, лицо которого было темным, словно закрытое маской. Но даже при этом она не повернулась и не посмотрела на него.

– Кэти?

Она глубоко вздохнула и, обернувшись, бодро произнесла:

– Привет, Леон.

– У вас все в порядке?

– Разумеется.

– Но с каких это пор вы стали интересоваться хирургическими инструментами?

Она повернулась и взглянула на затемненную витрину магазина, впервые обратив внимание на выставленные в ней вещи. Затем, улыбнувшись Леону, она сказала:

– Я просто задумалась. Меня поразила одна мысль…

– Надеюсь, спасительная для всех нас?

Она неожиданно осознала, что и у него душа не на месте, и мысленно осудила себя за эгоизм и зацикливание на собственных переживаниях.

– Сомневаюсь. А вы уже из дома едете?

– Не сказал бы. Не смог заставить себя туда вернуться после всего этого.

Кэти показалось любопытным сходство его реакций с ее собственными.

– Я как раз подумывал о том, чтобы остановиться у какого-нибудь бара и немного выпить, – сказал Десаи. – Может, присоединитесь?

«С удовольствием», – подумала она, но неизвестно почему сказала другое:

– Боюсь, я не смогу составить вам компанию.

– Тогда, быть может, вас подвезти?

– Вообще-то я направлялась к станции метро…

– В таком случае… – неуверенно произнес он, так как ее ответ сбил его с толку. – В таком случае я подвезу вас до метро, если вы, конечно, не против…

Она села в машину.

– До какой станции поедем? – спросил он.

Она ответила не сразу:

– Мне позволительно изменить свое мнение относительно выпивки?

Десаи переехал через мост и покатил в сторону от реки. Скоро они оказались в районе Ламбета. Кэти вдруг поняла, что никогда не видела улицу, по которой они проезжали. Она была застроена старыми, видавшими виды зданиями, в которых ютились офисы и небольшие фабрички по производству товаров широкого потребления. За ними высились такие же потрепанные временем и непогодой многоквартирные жилые дома. Маленького бара на перекрестке, где они остановились, Кэти тоже никогда не видела.

– У этого бара есть одно преимущество – сюда не заходят копы, – сказал Десаи, открывая дверь в небольшое, тихое, с комфортно притушенным светом помещение. Чуть позже, вернувшись с напитками к облюбованному ими столику, он объяснил, что иногда заходит сюда, возвращаясь из лаборатории судебной экспертизы, находящейся неподалеку на Ламбет-роуд.

Некоторое время они пили молча, потом Десаи сказал:

– Хотите поговорить о произошедшем?

Кэти вздрогнула.

– Не возражаю.

– У вас усталый вид. Вы уверены, что вам этого хочется? – Он говорил спокойным, ровным голосом, как это было ему присуще. Кэти же думала о том, что его черные гладкие волосы лоснятся, словно шкурка у кошки, и задавалась вопросом, каковы они на ощупь.

– Не беспокойтесь, я в порядке. – Она глотнула бренди и энергично закивала, выражая согласие.

– Брок действительно вас уволил, не так ли?

Она вынула из кармана жакета записку Дот и молча протянула ему.

– Ну и дела… – Десаи был озадачен.

– Вы что, не поверили мне? – спросила она.

– Ну… – Он заколебался. – Простите меня, Кэти. За последние два часа я прокрутил в голове столько разных комбинаций…

– Например?

– Например, что вы оказались частью некоей игры, затеянной Броком.

Кэти нахмурилась и посмотрела в свой стакан.

– Простите меня, – повторил Десаи. – Я словно бреду на ощупь в полной темноте. Ни малейшего просвета. Вот я и подумал: чем черт не шутит, а вдруг?..

Он опять заколебался, и Кэти решила его малость подхлестнуть.

– Вдруг – что?

– Кое-кто предположил… что вы с Броком что-то замышляете.

– Кто предположил?

Десаи смутился.

– Не имеет значения. – Он помахал в воздухе рукой. – Забудьте об этом.

– Надеюсь, не Брен?.. И не Дот?

– Ну нет. Ничего похожего. Те, кто работает у ворот Королевы Анны, подобных предположений не выдвигали. И тем не менее… Вы всегда держались вместе и были, казалось, столь близки… что люди просто не могли о чем-то таком не задумываться. Больше по злобе, нежели по какой другой причине… Что же касается меня, то не могу сказать, что знаю вас хорошо…