— А это возможно? — непроизвольно хватаюсь за кольнувшее сердце, не в силах сфокусировать мигающее зрение. Сроки действия договора какие?

— До наступления летального исхода одной из сторон, — произносит совершенно серьёзным тоном. Вот же ж, зззараза! — Причём одной стороне запрещается ускорять наступление летального исхода у другой стороны.

— Шик и блеск!

Встаю. Иду за виски и сигаретами.

Лиса.

— И этот пункт, конечно же ты придумала после того, как едва меня не грохнула в шале? — Марк делает глоток налитого в стакан алкоголя и подходит к окну. Открывает его. Достаёт из пачки сигарету. Прикуривает, затем удобно облокачивается на подоконник и как-то по-особенному, предвкушая сладкую месть, пригвождает меня к стулу наполненным коварства взглядом.

Как под гипнозом, смотрю на него. Любуюсь, что ли, тем, как курит..?

— А с машиной ты, конечно, загнула, — прищурившись, делает глубокую затяжку, снабжая лёгкие расслабляющим никотином.

Лучше бы ты себе транквилизатором в шею пульнул, гад бессовестный.

— Я тебя спасла от удушья дымом, а ты — неблагодарный, толстокожий Hippopotamus amphibius! — выпаливаю, ощущая вспышку обиды.

— О, как? Интересно. Давай вспомним латынь. К примеру, как там правильно произнести словосочетание «сексуальная холодная стерва»?

— Хам!

Вместо очередного колкого выпада кабинет наполняется хриплым смехом мужчины.

— Лис, если вам не хамить, вы же не возбуждаетесь, как следует, — издевательски произносит.

Его полные губы соблазнительно обхватывают фильтр сигареты, сжимаются на нём при затяжке и уже через мгновение размыкаются, завораживающе выпуская в воздух клуб сизого дыма.

Чертов соблазнитель!

Перевожу взгляд на скомканную коробку от шоколада и разочарованно вздыхаю.

— Ох, Алиса, Алиса… нарвёшься ты по полной… — задумчиво делает глоток алкоголя и продолжает разговор ещё более грудным, волнующим голосом: — Что там у тебя дальше по твоему договору? Дочитывай и едем обедать. Я безумно голоден, — последняя фраза определённо имеет двойной смысл.

Ну уж нет, Марк Антоний, играть будем по моим правилам, а я обязательно что-нибудь придумаю, чтобы подольше подержать твоего наглого «дружка» на «голодном пайке».

— Марк? Когда твоя циничная рука тянется к твоему пенису, он не сжимается от страха? — язвлю, беря в руки договор.

На босса намерено не смотрю, зато слышу, как долго чиркая зажигалкой, он, наконец-таки, прикуривает вторую сигарету и нервно затягивается. Понимаю, что открыто нарываюсь, но ничего с собой поделать не могу. Ну не тянет Марк на насильника, иначе давно бы это сделал, не заигрывая со мной по поводу бесполезных договоров. А его возмутительное поведение в шале даёт мне право язвить. Мог бы и поблагодарить за спасение его стокилограммовой тушки.

— Он сжимается от страха только в том случае, когда к нему приближается женский рот с чёрным нёбом как у тебя.

— Отлично. Тогда минет из нашего договора вычёркивается.

— Жаль. Ртом бы ты расплатилась намного быстрее, если бы была хоть чуточку сговорчивее. Время, Лиса, — раздражённо напоминает, всматриваясь куда-то в даль.

«Губа не дура…» — хмыкаю я, переворачивая распечатанный лист. Зачитываю следующий параграф:

— Ответственность сторон.

Марк стоит молча и курит, не реагирует на мой голос. Ладно, дальше ему все равно не понравится.

— Итак: за нарушение пункта, в котором исключается сексуальный контакт с другим женским обьектом Неотесанный потомок Адама несет ответственность в виде лишения мужского достоинства. За грубость, за враньё и за причинённый моральный вред несет ответственность в виде штрафа в размере от тысячи евро, в зависимости от степени тяжести нанесённой обиды Любимой женщине. За регулярное нарушение всех выше оговорённых пунктов Любимая женщина имеет право очень сильно обидеться и ни какой ответственности не нести!

— Это за какие такие заслуги? — поворачивает ко мне удивлённое лицо, выбрасывая в окно окурок.

— Из-за статуса «Любимая женщина», а что? — поднимаюсь со стула и складываю ровно листы. Скрепляю их степлером, затем демонстративно снимаю с себя испорченную обувь и выбрасываю лодочки в урну. Никакого желания отобедать с циничным самодуром у меня не возникает. Достал!

— Я надеюсь, расторжению настоящий договор подлежит?

Моё молчание прерывает звук опустившегося на подоконник стакана.

— Нет, — твёрдо чеканю. Всё равно не рискнёт подписать, как и я не стану подписывать его договор на сексуальное рабство, кроме рабочего контракта, разумеется. Развлеклись и достаточно. — Договор обязательно подписывается кровью со стороны потомка Адама и простым карандашом со стороны Любимой женщины. Вступает в силу с момента подписания его сторонами. Все споры и разногласия, вытекающие из настоящего договора можно урегулировать путем переговоров.

— Поехали, — заявляет, не желая ни о чём больше слушать.

Глава 15. Шантажисты-сподручники

Лиса.

Подходит к своему столу, забирает из ящика ключи, портмоне, телефон и ручку, прячет личное добро в карманы пиджака.

— Прихвати с собой рабочий контракт, — больше похоже на приказ, чем на просьбу. Пытается давить на мою волю своей энергетикой.

«Плохо, Лиса, очень плохо, потому что у него почти выходит».

— С завтрашнего дня ты переезжаешь жить в гостевой дом на моей загородной вилле. Сегодня вечером соберёшь все необходимые вещи. Дресс-код необязателен. Одежда переводчика должна выглядеть стильной, элегантной. Никакой кричащей цветовой гаммы. Допустимая длина юбки или платья…

Его наглости нет предела, поэтому я поглубже вдыхаю и перебиваю его, заканчивая начатый инструктаж:

— До середины колена или выше-ниже колена не более, чем на шесть-десять сантиметров. Я знаю, каким должен быть стиль деловой женщины. Насчёт гостевого домика — забудь! Жить с тобой на одной территории я буду только в качестве трупа!

— Ну, вот и договорились, — сгребает со стола документацию, скручивает в трубку и находит для бумаг место в своём безразмерном, дорогущем на вид пиджаке.

— Что??? — поражаюсь его логике, впиваясь взглядом в соблазнительно-бесстыжее лицо.

— Босоногая обнаглевшая стерва! — из груди мужчины вырывается нетерпеливый рык.

Не успеваю опомниться, как сильные лапищи сгребают меня под попу и забрасывают к неандертальцу на широкое каменное плечо животом, словно я не хрупкий цветок, а шестидесяти килограммовый мешок с картошкой.

— Ай! Черт возьми, я передумала! Я вообще не хочу иметь с тобой никаких общих дел! Варвар!

Пытаюсь брыкаться, безбожно молотить кулаками объёмную мускулистую спину, но внезапно обжегший мою задницу звучный шлепок на время присмиряет инстинкты самосохранения. Уж больно рука тяжёлая для получения второй дозы «счастья».

Повисаю на нём, как лисий хвост-воротник и зло рычу, стискивая до скрежета зубы.

— Ничего я подписывать не буду, даже рабочий контракт. Предоставишь мне сумму нанесённого ущерба твоему имуществу и поможешь оформить кредит. Это будет твоим «спасибо» за то, что я спасла твою шкуру от огня, который ТЫ, кстати, помог мне разжечь!

Моё резкое заявление останавливает засранца у двери, но не потому, что я его растрогала своей речью. Нет! Этот гад, зажав мои ноги под коленками, решает проверить своими наглыми пальцами, есть ли у меня на пятой точке бельё.

— Ох… Римский… же ты… полководец! — выкрикиваю, стоит паршивцу нащупать пальцами тонкую перемычку стрингов и нырнуть под неё, вдавливаясь между половых губ.

— Ахренеть, Лис, ты такая же аппетитная наощупь как и на вид. Тугая. В тебе будет жарко. Слишком горячо.

— Отпусти! — начинаю паниковать, сжимаясь на его пальцах. Чего доброго войдёт во вкус и разложит на столе, пообедав и поужинав мной. — Не имеешь права! Посягательство на честь предполагаемого сотрудника компании карается законом в виде..!