Мойра тяжело вздохнула. В этот момент она показалась Хартли такой юной и несчастной, что у него сжалось сердце. Он вдруг понял, что эта невинная молодая леди не может иметь ничего общего со Стенби. Корыстный отец заставил ее выйти замуж за старика Обри, а теперь, похоронив мужа, она бежит в Лондон. Что в этом предосудительного? Так поступила бы на ее месте любая леди, если бы хватило мужества.

— Надеюсь, леди Крифф, что вы напишете мне на Гановер Сквер, — сказал он серьезно. — Мне хотелось бы продолжить наше знакомство.

Уловив серьезные интонации в его просьбе, она робко посмотрела на него. Их взгляды встретились, они долго стояли так, молча глядя друг на друга. Но вот начался танец и разделил их. У Мойры было такое чувство, что она говорила с мистером Хартли впервые. Он казался совсем другим, более открытым, доступным. Если он действительно принадлежал к налоговой полиции, можно было бы открыть ему свою беду, может быть, уговорить его помочь ей.

Что он подумает, однако, если узнает, что она собирается фактически украсть двадцать пять тысяч фунтов? Ибо в глазах закона она совершала именно воровство. Деньги принадлежали ей и Джонатону по моральному праву, но не по закону. Нет, посвящать его в замысел было слишком рискованно; потом когда-нибудь, если ей удастся вернуть состояние, она напишет ему. Признаться в содеянном роst-factum* (* роst-factum (лат.) — по свершении факта.) легче, чем втянуть его в авантюру.

— Хорошо, мистер Хартли, я напишу, — сказала она.

— Считаю, что вы дали обещание. Между прочим, друзья называют меня Дэниелем. Это традиционное имя в нашей семье, так что мы с лордом Парришем тезки.

Прежняя леди Крифф не упустила бы случая отпустить язвительное замечание, но теперешняя леди Крифф только покраснела и сказала:

— Мы не так давно знакомы, чтобы называть друг друга по имени, мистер Хартли.

— Эта мне наука, чтобы впредь неповадно было навязывать дружбу леди, которая этого не очень хочет. Вчерашнего урока оказалось недостаточно.

— Но я вовсе не хочу вас оттолкнуть. Что касается вчерашнего вечера, то это не только ваша вина. Мне не следовало приглашать вас на вино. Раньше мне не приходилось бывать в гостинице одной, то есть без солидной компаньонки. В подобных случаях просто забываешь, что рядом нет ни дворецкого, ни лакея. Я много думала о том, что случилось прошлой ночью, и поняла, что вела себя неосмотрительно. Начинать обращаться друг к другу просто по имени несколько преждевременно.

Объяснение девушки успокоило сомнения Хартли. Неопытная молодая леди может не осознавать, как опасно приглашать к себе в комнату молодого джентльмена, в это нетрудно было поверить. Леди Крифф не была защищена от подобных случайностей должным воспитанием, но интуиция подсказывала ему, что по натуре она очень порядочна.

— С нетерпением буду ждать момента, когда смогу называть вас Банни, а вы меня Дэниелем. Отложим это до встречи в Лондоне.

До этого мгновения Мойра не осознавала, что Лондон был частью спектакля, и на самом деле она не собиралась туда ехать. Они с Джонатоном должны были вернуться в Ильм. Это означало, что она никогда больше не увидит мистера Хартли. Мысль о скором расставании придала танцу оттенок сладостный и горестный одновременно.

— Когда вы уезжаете? — спросила она печально. Он пристально вглядывался в ее лицо, потом тихо ответил:

— Знаете, я, пожалуй, задержусь здесь.

— Если из-за меня, то прошу вас этого не делать, пожалуйста. — Мойра не могла понять, что заставило его переменить решение. Что она сделала не так? Его пребывание в Блекстеде создаст непредвиденные осложнения для Марчбэнков. Он наверняка не будет сидеть сложа руки, раскроются нежелательные подробности их связи с подпольным бизнесом.

Он удивленно поднял брови.

— Теперь моя очередь считать, что вы пытаетесь от меня избавиться, леди Крифф.

— Не нужно из-за меня менять планы. Даже не хочу об этом слышать. Вас ждет лорд Дэниел.

— Нет, он не ждет меня. Я зайду к нему, когда приеду, но он спокойно спит и без меня. Я остаюсь.

Ее реакция оказалась неожиданной — вместо радости она проявила особую сдержанность.

Когда перед очередным танцем Стенби подошел к леди Крифф, чтобы составить ей партию, она открыто флиртовала с ним. Она была благодарна, что он явился причиной ее приезда в Блекстед, хотя мысли ее были заняты Хартли.

Стенби сказал:

— Я думал над тем, что вы поведали мне о продаже коллекции, леди Крифф. Конечно, она по праву принадлежит вам, но закон не очень считается с фактическими правами.

— Мне это известно, — сказала она мрачно.

— Если эти вещи появятся в Лондоне, след приведет к ювелиру и в конечном итоге к вам. Продажа не принадлежащей вам вещи — преступление, караемое высшей мерой наказания. Вам грозит виселица.

— Но они принадлежат мне! Я должна продать их! У меня нет ни гроша за душой.

— Хочу предложить другой вариант: вы доверяете драгоценности человеку, который переправит их заграницу и там продаст для вас.

— Но мне нужны деньги сейчас. И потом, кому я могу доверить такой капитал? Я не знаю никого, кто бывает заграницей.

— У вас есть я, — сказал он просто. — Что касается денег, я мог бы дать вам пять тысяч в счет выручки.

Так вот что он надумал, хитрая бестия!

— Вы очень добры, майор. Разумеется, я не сомневаюсь в вашей порядочности, но все же я так мало вас знаю.

Он мягко улыбнулся.

— Нам некуда спешить. Со временем узнаете меня лучше.

Руки майора, как змея, обвилась вокруг ее талии. Она съежилась, увидев жадный блеск его лягушачьих глаз. Когда танец кончился, она вздохнула с облегчением.

На следующий тур сделал заявку мистер Понсонби. Он был ужасно занудлив, но Мойра готова была терпеть его, лишь бы находиться подальше от Стенби. Хотя Понсонби изображал из себя трезвенника весь день, вскоре стало ясно, что наряду с водой он поглотил изрядное количество вина или бренди. И его речь, и движения были неуверенны. Пылающий камин и разгоряченные тела подняли температуру в Большой Гостиной до трудно переносимого уровня. Звуки скрипичных инструментов резали слух.

Казалось, что прошла вечность, прежде чем танцы окончились и гости были приглашены к ужину, накрытому на наспех сдвинутых столах. Леди Марчбэнк усадила рядом с собой своих знакомых, чтобы не оставить места для Хартли.

Во время ужина леди Марчбэнк шепнула Джонатону:

— Я вижу, что Хартли куда-то улизнул. Где он может быть? Не может ли посмотреть, где он и что замышляет?

Джонатон извинился и вышел. Леди Марчбэнк наклонилась к Мойре:

— Хартли здесь нет. Джон пошел искать его. Мойра похолодела. Если случится худшее и Хартли поймет, как организована контрабанда, ей придется уговаривать его не доносить в полицию. Если она может как-то повлиять на него, надо спасти Марчбэнков.

Никто не обратил внимания на Джонатона. Он выскользнул из гостиной, поднялся наверх и постучал в комнату Хартли. Ответа не последовало. Он бросился вниз в пивной бар. Там Хартли тоже не оказалось. Джонатон направился к парадной двери, помахав по пути Буллиону.

— Хочу посмотреть, как чувствует себя на новом месте Вихрь, — объяснил он.

— Очень хороший конь, чистокровной породы, — улыбнулся ему вслед Буллион, у которого было правило говорить приятное солидным постояльцам.

Джонатон в самом деле отправился на конюшню и убедился, что карета и упряжка Хартли стоят на месте. Старая кобыла, которую Буллион сдавал Хартли напрокат для верховой езды, находилась тут же, так что Хартли должен был находиться поблизости — пешком он не мог уйти далеко.

Юноша направился к бухте. Погода словно специально постаралась придать его поискам характер опасной авантюры. Бледный серебристый диск луны зловеще выделялся на почти черном небе. Густые облака не пропускали света звезд, по земле и по воде стелился густой туман. Три рыбацких судна стояли у причала на якоре, но больших судов не было видно. Влага пропитала насквозь ночной воздух, казалось, что его можно было ощутить кожей, словно прикосновение женских рук. Джонатон оглядел берег, но не обнаружил того, кого искал. Вспомнив, что накануне корабль причалил с задней стороны гостиницы, он пошел в ту сторону. Его черные туфли неслышно ступали по мягкой земле.