«Без нее Ники был бы вдвое популярнее. Он не отдает себе отчета, как нужна популярность. У нее немецкий взгляд будто высочайшие особы должны быть выше этого. Выше чего? ... Любви народа? ... Я согласна, что не следует заискивать в популярности, но надо стремиться к ней и не упускать ни одного случая для этого ... Я ей говорила это, но она или не понимает, или не хочет понять, а потом жалуется, что ее не любят.» (с.94)

Мосолов отмечает несомненное «влияние узких взглядов гессенского двора на воззрения императрицы», что «производило впечатление мелочности».

Узость и мелочность, отмечаемая Мосоловым, видна и по ее письмам супругу, как и отсутствие всякого представления об управлении страной, и истеричность характера. Особенно вредно влияло на внутреннее положение в системе управления деление всех, кто с Ней встречался, в том числе и министров, на черных и белых, в зависимости от отношения их к Распутину, а Распутина к ним. И быстрая смена в отношении к тому или иному лицу от восторженного до раздраженно-отрицательного. Того, пишет Она супругу, убери, а тот нам верен — и «друг» советует — назначь.

Многие годы Царица Александра Федоровна была близка с дочерьми черногорского князя Анастасией и Милицией, ставшими супругами великих князей Николая Николаевича и Петра Николаевича. Мосолов пишет: «Долго причины этой дружбы мне были непонятны. Говорили, что она основана на общем мистицизме и опытах спиритизма». Он упоминает также о Филиппе и Папюсе, которого называет медиумом.

В семье, между собой царская чета разговаривала по-английски. И переписывались супруги тоже на этом языке. Нам, русским людям, чтобы узнать, что писали друг другу Царь и Царица, нужно читать письма царской четы в переводе с английского. Императрица, по свидетельству большинства близко ее знавших людей, будучи застенчивой и, как бы сейчас сказали «закомплексованной», «зажатой», стеснялась своего русского языка, все время боялась, что не сможет подыскать подходящего русского слова и потому ей проще было разговаривать на родном для нее английском языке (см. С. Марков). Вряд ли, однако, этот факт мог вызвать у русских подданных прилив верноподданной любви к Государыне, которую, впрочем, в провинции вовсе не знали, а в столицах не любили. Для нас это тоже кажется странным — читать письма русских царей в переводе с английского!

Это письмо поступило на имя Государя на бланке — «орден розенкрейцеров. Ложа Мезори». На месте подписи в конце письма значится «Магистр ложи» и подпись в виде какого-то алхимического знака, напоминающего букву «З». Письмо рассматривалось кн. В.Н.Орловым, начальником походной канцелярии Императора (1906-1915), который предположил, что подпись принадлежит князю Репнину. Это вполне возможно, потому что семейство Репниных со времен Екатерины II было масонским и в этом плане, вероятно, занимало высокое положение в этом узком кругу розенкрейцеров, ведущих свое происхождение от времен новиковских.

Письмо любопытно тем, что оно написано с позиций «правого» масонства. И еще тем, что авторы его отделяют орден розенкрейцеров от масонов, к которым относят мартинистов, и всячески критикуют последних. Эта традиция отделять какую-либо ветвь масонства, обедьянс, «послушание»; от остального масонства идет также с давних времен. В свою очередь, мартинисты иногда отделяли себя от масонства, но, объединяли себя с розенкрейцерами. Иногда вообще масонство отождествляется только с первыми тремя градусами. Так или иначе, но наличие «правого» масонства факт известный. В политическом своем выражении этих т.н. правых надо назвать «государственниками». Они за сильную монархию, крепкую армию, жесткий внутренний порядок, за улучшение человеческой породы, за «силу воли» и они с известным эпитетом относятся к церкви в своей патриотической риторике и готовы признать ее полезную роль, как историко-культурной силы и ... как источник маго-каббалистических сил.

В письме выражается удовлетворение тем, что Государь, как и они, проявляет интерес «к оккультной науке, как основе религиозно-философского миросозерцания, потому что и мы сами бескорыстно служим этому учению.» (л.39) В качестве своих авторитетов авторы письма называют писательницу Крыжановскую, ген.-м. А.А. Навроцкого, шталмейстера Фролова. Вместе с тем критикуется «масонская партия», которая «выставляет сперва клеврета мартинистов Филиппа, зловредное воздействие которого сказывается еще до сих пор на здоровье Императрицы, а когда нам удалось разоблачить этого в полном смысле негодяя и шарлатана, то Вашему Величеству подсунули (гр. Витте и Ко.) хлыста Гришку Распутина, который дурак — дураком и, сам того не понимая, служит все же целям масонства <посрамление царствующей династии>... история Распутина имела для супруги вашей то же значение, что некогда «Дело ожерелья королевы» для Марии Антуанетты, то есть подорвала лишний раз уважение к царской семье». (л.39) В качестве достойных слуг царевых назван генерал-адъютант Н.И. Иванов, лицо, действительно доверенное Государя в годы войны и которому Он приказал в смутные февральские дни революции двинуться на Петроград и подавит бунт. И, который, конечно же, ничего не смог сделать.

В письме резко критикуется премьер-министр Коковцев, как близкий к Витте человек и как юдофил. Его политика прямо названа масонской. (л.42) Масону и юдофилу Коковцеву авторы противопоставляют Столыпина, политика которого была национальной и который по их убеждению пробудил национальное самосознание. Высокого мнения авторы также и о министре путей сообщения С.В. Рухлове, который один из немногих, если не сказать единственный, покровительствовал в своем ведомстве служащим правых убеждений — от членов черносотенных организаций до националистов и октябристов включительно. Рухлов был едва ли не в единственном числе в Совете Министров, кто последовательно выступал против предоставления льгот евреям во время войны. Он был вместе с М.О. Меньшиковым — основателем Всероссийского национального союза. Авторы письма в своих политических воззрениях близки к октябристам. Что касается определения роли Распутина, то здесь с ними спорить трудно. Кстати же, действительно, Витте и его супруга — еврейка Матильда неизменно поддерживали близкие отношения с Распутиным, общаясь домами.

В целом, письмо показывает сложность такого явления, в политическом смысле, как масонство. Однако, не следует и сильно преувеличивать эту сложность. Правыми, монархистами, кстати же говоря, именовали себя на страницах оккультного журнала «Изиды» мартинисты, возглавляемые Папюсом. На этих страницах активно развивалась расовая идея. Правыми оккультистами были, из известных у нас сегодня имен, Бутми и Бостунич — автор книги «Масонство и русская революция». В основу своего миросозерцания последний клал каббалистику, но при этом яростно нападал на евреев, видя в них главных виновников революции и жестокого преследования русских людей во имя своей сатанинской власти. Он писал о плохой каббале и хорошей, арийской, и прочий вредоносный бред. В этих же пределах лежит и деление магии на хорошую, правильную и на плохую, черную. На самом деле, «правое масонство», с его «арийством», «породой», романтической героикой и прочей «демонической фантазией», является лишь предельным выражением «левого» франкмасонства, «демократического» и «либерального», пронизанного иудейской догматикой. Более того, это «правое» масонство, проявления которого мы видим и сегодня, есть та дорога, которая ведет вместе с прочим масонством от мифической республики и мифической «демократии» к той монархии, где монархом станет Антихрист. По какой-то странности, но этим правым масонством, с его криками о породе, арийстве, как отмечали проницательные наблюдатели, более всего страдают почему-то те полуевреи, которые в душе мечтают о недостижимой для них расовой чистоте и потому бредящие «арийством». Так ли это, сказать затруднительно, но наблюдение не лишено психологического интереса в смысле криков о «русском фашизме» и национальной принадлежности его сторонников.