— А ты почему не в платье? А гости? — Иван пошёл за мной сначала, но потом резко свернул, вызывая у меня смех.

Плохо пахнущий ребёнок уже не вызывал у Ивана такого ярого интереса.

— Иди к гостям, если хочешь, я не пойду. Им я и мой ребёнок до одного места. И у меня нет ни желания, ни сил, делать вид, что я этого не понимаю. — подошла к кроватке, в которой сидел плюшевый медведь рядом с Егором.

— Что за ерунду ты в своей голове придумала? — спросил Иван.

— Это, нужно было сначала постирать, а потом уже совать ребёнку. И вообще, плюшевые игрушки — это рассадник пыли и микробов, потому что всё на себя цепляют. — не ответив на Ванин вопрос, бросила ему несмотря ни на что его милый подарок, говоря мамины любимые фразы про пыль и микробов.

— Хорошо я постираю. — ответил Иван, поймав медведя.

Им же он и нос заткнул, когда я Егорку раздела.

— Ты не будешь учиться ребёнку подгузник менять? — спросила его, уже унося сына в ванную комнату.

— Думаю в этом нет необходимости, ты и сама справляешься неплохо. — заявил Иван.

— Хм. Помнится, ты угрожал мне тем, что выставишь меня за дверь и отберёшь Егора. Как же ты собирался за ним ухаживать, если даже подгузник поменять противно? — пользуясь случаем, заговорила на острую для меня тему.

Хотелось услышать от Ивана о том, что это он не всерьёз.

— Давай потом поговорим, не при ребёнке же выяснять отношения. Я пока к гостям тогда схожу, поздороваюсь хоть и скажу, чтоб больше не ждали нас. — сказал Иван и опять сбежал трус.

Вернулся Иван к нам в комнату спустя минут сорок. В это время я как раз кормила Егора, расположившись в кресле-качалке у окна. Шикарное кресло — моя несбыточная мечта при иных обстоятельствах, но сейчас вполне реальная, плетеная, с мягкими подушками. Оттого я и была довольна и добра. Еще к тому же разомлела от теплого сыночка на руках и даже улыбнулась папе ребенка, хотя он-то моей улыбки никак не заслуживал. Но получив ее, и сам заулыбался в ответ. С лица его мгновенно исчез налет то ли тоски, то ли еще каких душевных метаний, не разберешь толком, в общем, повеселел Ваня мгновенно.

— Можно? — спросил он, пройдя уже полкомнаты по направлению к нам.

— Я в твоих калошах на базар сходила. Можно? — не удержалась, вот меня сейчас хлебом не кормите, а дайте Ваню подколоть.

Хорошо бы его проигнорировать, только не выйдет. Как бы на него ни злилась, а тянет меня к этому гаду.

— Все шуточки шутишь Пчелка. Похвально. Шути почаще, такой ты мне больше нравишься, а не тогда, когда лупишь меня вениками и букетами. — а с Вани как с гуся вода, топает себе дальше, даже намеков на свою наглость не замечает.

— Что это? — Ваня зашел ко мне за спину и моей шеи коснулось что-то горячее.

Провела рукой, нащупав сначала цепочку, а потом и кулон поймала. Милые ножки детские.

— Это за сына. Немного с опозданием. Прости. — шепнул на ухо, отчего по левой стороне побежали мурашки.

Чертовски приятные мурашки и Иван соблазнительный гад, в довесок поцеловал меня в макушку. Куда добраться успел, пока оплеухи не отвесила.

— Спасибо. Милые пяточки. — после такого разбор полетов устраивать не было желания.

Только и сказать мне было нечего. Я ждала, что Ваня хоть что-то внятное скажет, но он молчал, только стоял за спиной, наблюдая за Егором. Разговора в очередной раз не состоялось, а я решила идти на принцип. Не делать первый шаг. Молчать. Делать вид, что ничего не произошло у Ивана долго не выйдет. Рано или поздно ему придется признать свою вину и нормально извиниться. Если ему, конечно, это нужно, а ему ведь нужно, иначе зачем бы он лез ко мне с поцелуями?

— Что с врачом? — спросила, перекладывая ребенка в кроватку, когда он уже наелся и уснул.

— Забыл сказать. Завтра, в девять утра поедем. — тихонько сказал Иван, поправляя тонкое одеяло.

— Хорошо. Мы будем готовы. Что-то еще? Я устала и хочу лечь отдохнуть. — посмотрела устало на Ивана, дабы он не усомнился в моем желании.

— Ребенок спит. Мы можем поговорить. — Иван решился, даже радионяню взял, а мне прям не верилось.

Не прошло и двух недель. Созрел наконец! Помидор покоцанный. Пошла за Иваном, а он направился в свою спальню. Только переступила порог этой комнаты, как тут же была прижата Иваном к стенке. В самый уголок меня затолкал гад, зная о моей юркости.

— Я соскучился по тебе… — на мое лицо посыпались его поцелуи.

— Пусти меня… — на меня вдруг паника нашла, или тут просто от Ваниной наглости задохнулась, попыталась вырваться, только какое там!

Придавил в углу тушей своей и лапать еще успевает. Вот тебе и разговор Ирочка, вот тебе и извинения.

— Нет уж! Сначала поговорим. — заявил он, задирая голову.

Смотрел на меня сейчас не Ваня из санатория Родник, а тот упырь, что тряс меня за грудки после того, как чуть не сбил на пешеходном переходе. Самодовольный и самоуверенный в своем превосходстве надо мной.

Я вся тут же вскипела от возмущения словно вода в масле, только его домогательства сейчас мне и не хватало! Черт его дери, эту сволочь похотливую.

— О чем разговаривать будем?! О том как бросил меня молча?! Или о букете может быть твоем прощальном, который ты мне с упорством идиота подсовываешь и даже не замечаешь, как меня от этих роз воротит?! Или об угрозах лишить меня сына, которого я в муках рожала, а ты и знать про него не хотел?! — не говорила с ним, а плевала в него слова, по всей видимости, непростые для него, потому что все же отступил от меня.

— Угрожал?! Да где я тебе угрожал?! Один раз пригрозил, чтоб ты посговорчивей была, да и только. Но ты ни хрена несговорчивая! Так и норовишь тяпнуть да побольней, а я на дверь тебе, как видишь, не указываю! Что ты мучаешь-то меня?! — с вызовом спросил меня, а я просто обалдела.

— Ах! Мученик великий! То есть это я еще и виновата, что в ножки тебе не бросаюсь?! Отлично! Просто прекрасно! Дальше что? — хотелось скорей прекратить этот цирк, потому как глаза мои предательски защипало от слез, а рыдать при этой сволочи циничной было бы полным фиаско с моей стороны.

— Просто перестать вспоминать, что было не так! Дай мне шанс! — требовал, он не просил, а требовал.

— Хрен тебе! Большой и толстый! Ядреный я бы сказала! — рявкнула из последних сил и покинула его комнату.

Иван

Выяснять с Иркой отношения всё равно что по минному полю бегать. Хоть что скажи, всё равно взрывается. Хорошо хоть подарок мой не сорвала, было бы очень обидно. Горько я бы сказал.

Очередная бессонная ночка выдалась. До полуночи крутился вроде бы даже заснул, но привиделся краткий сон-воспоминание. Первая наша с Иркой ночь в Роднике. И немой день плавно перетёк в немою ночь. Сладкий сон по непонятной причине резко прервался. Через пару минут понял, что голая скачущая на мне Пчёлка из головы не выходит и нужно её срочно заесть, чем ни будь вкусным. Спустился на кухню, а там Ирка в холодильнике по кастрюлькам шарит.

— Не спится? — спросил ее, а в голове мелькнула мысля, может и ей тот же сон снился.

А Ирка, видимо, не слышала, как я вошёл, испугалась выронив стакан с чем-то белым. Кефир похоже.

— Чёрт! А ты чё босая? — тут же перешагнул через осколки и подсадил её на столешницу пока ноги не изрезала, я сам-то в тапках.

А так бля ещё хуже! Ноги-то ее полопал, и сама она вся ближе к глазам, сорочка задралась, грудь вот выткни глаз торчит. Аааа! Вот жиж сука гадство! Спустился называется пожрать — отвлечься от эротического сна. А тут реальная Ирка, не сон какой. На другой бок не перевернёшься и не захрапишь.

— У меня вообще тапок нет. — буркнула обиженно как ребенок, которому тапочки не купили, забыли про деточку.

— Завтра купим. — отошел от греха подальше, щётку с совком отыскал, бардак прибираю, а сам себя уговариваю;

Ваня держись! Сам накосячил, вот теперь души удава! Устраивай в своей кровати тройничек. Левая и правая всегда с тобой и всегда готовы прийти на помощь.