Мать орёт, бабка орёт!

Только тётя Катя прониклась вовремя.

— Давай Ирочка я повожусь, мы наверх пойдём. — забрала у меня ребёнка, а я стою как дура в ступоре напротив мамы и даже не знаю, что сказать, хотя слов было выше крыши.

— Ну? Успокоилась? — мама сложила руки на груди и уставилась на меня так, что стало стыдно.

Плакать захотелось как в детстве, когда колготки белые капроновые порвала, один день их в школу только относила.

— Мама я опять беременная! — тут я уже не выдержала, заревела и повисла у неё на шее.

— Ооо! Ну теперь то зятёк точно не отвертится, женится как миленький, а ты не реви! Вот чего Егорка от молока отказался, и я ну надо же, не догадалась, а у меня таких мамочек знаешь сколько было? Даже на наш маленький городишко с десяток наберётся. Ну всё! Не реви! Вредно реветь тебе. Чего ты ревёшь-то? Что за трагедия?

— Я не знаю мама! — я просто уже ревела, не задумываясь о причине своих рыданий.

Успокоилась только когда выплакалась, и напилась чая горячего, приторно-сладкого.

— Ты отдыхай, а я с Егором повожусь. — мама уложила меня как меленькую, даже одеяло, как в детстве подоткнула со всех сторон.

Я осталась одна, недолго ещё поскуливала от обиды, оттого, что всё так коряво у меня складывается, да и заснула мечтая уже не о предложении нормальном от Ивана, а о дочке.

Разбудил меня Иван. Щекотал мой висок до тех пор, пока мне не надоело отмахиваться от его руки, а он ещё и смеялся гад!

А мне что-то не смешно было. Хотелось огреть его чем-то тяжелей подушки.

— Ирка, ты не там спишь. — что-то невнятное для меня сказал, и подхватил на руки.

— Что происходит? — я уже окончательно проснулась, в голову лез всякий бред, что вроде как меня выселяют прямо сейчас.

— Ну вот смотри. Читай. — Ваня вынес меня из детской и остановился у двери напротив.

Пришлось фокусировать взгляд, чтоб разобрать его писанину. Слово я разобрала не сразу, да даже и не разобрала, а вот цифры бросились в глаза.

Триста один.

— Что тут написано? Что за триста один? Отпусти меня, мне неудобно. — наврала Ване, пытаясь опуститься на пол, но он не собирался меня отпускать, хотя трясло его заметно.

— Злюка! Санаторий Родник, номер триста один. — быстро прочитал и занёс в комнату, ту самую, которую он и занимал не так давно.

— Что это значит? — я ничего не соображала, опять слёзы наготове, не успели и глаза просохнуть.

Зачем мне напоминает этот чёртов санаторий и тот номер, в котором бросил меня?

А я забыла. Не думала, что забуду. Егор со своим рождением перечеркнул в памяти всё плохое и глазками своими зелёными стёр эти три цифры.

— Вот тут ты типа спишь да, а я никуда не должен был уезжать. — Ваня опустил меня на кровать, даже одеялом прикрыл.

— Я не понимаю ничего, что происходит? — попыталась встать.

— Пчела! Лежи говорю! Я и так нервничаю, а ты капризничаешь! Полежи пять минут, потом будешь мне мозг выносить своими капризами. — вернул меня обратно головой на подушку.

Ну хорошо. Глубоко вдохнула.

— Давай закрывай глаза. — потребовал он в придачу.

Сложно мне было послушаться, но я зажмурилась.

— Открывай. — шепнул Ваня в самое ухо.

Открыла глаза. Ваня стоял на коленках прям на кровати, на его дрожащей ладони лежало кольцо. До меня вроде дошло, что к чему, но он молчал, словно завис.

— Мм. — я промычала спустя минуту тишины, глядя ему в глаза, может что-то скажет?

— Замуж… — выдавил из себя Ваня дрожащим голосом, вот-вот заплачет.

Таким я его видела впервые. Душа, казалось, разорвётся, если я увижу его слёзы. И теперь я поняла его, почему он не мог видеть моих слёз. Когда я плачу, он испытывает то же самое, но мы девочки не гонимся за мужественностью, плачем тогда, когда нам плачется.

— Я согласна! — сама встала на коленки напротив него, схватила это кольцо и повисла на его шее.

Если и заплачет сейчас, то пусть я этого не вижу, а то разревусь похлеще, чем при маме.

Иван

Ага! Отлегло! Пока я бутылку намывал, позади тещенька нарисовалась. Не успел в себя прийти от концерта Егора, от Иркиных слёз, а тут новый стресс позади топчется, икает и явно собирается вгрызаться в мой мозг.

— Что-то хотели Анастасия Николаевна? — спросил её уже, а то сопит в спину словно я преступник, а она мой конвоир.

— Естестно! — словцо-то выбрала не по пьяному языку.

— Слушаю вас внимательно. — чуть не попросил её бодренько болтать, а то ночь, и спать охота.

— Я интерес проявить хочу. Вы я смотрю уже второго состряпать успели, а жениться-то вы собираетесь? Или так и будете сожительствовать? Или это у вас, как сейчас модно, свободные отношения? — тёща упёрла руки в бока и задрала нос, ну точно Ирка, она так же делает, когда злится.

Я ещё немного потупил, переваривая её текст, в частности про второго. Кто кого состряпал и что там за свободные отношения ещё?!

— Че? Че вы там про второго? Я чет не понял. — спросил и завис прям с бутылкой детской в одной руке и соской в другой.

— Беременная Ира. Это — вот даже к врачу можно не ходить. Но нужно конечно ходить. — огорошила меня тёща, а я поплёлся к стулу, осадила меня Иркина мать, прям как обухом по голове.

— А ей че, можно уже? — я как мужик и не особо в теме, но вроде не положено так сразу.

— Замуж? А чего нельзя то? — Анастасия Николаевна присела рядышком, издевается, что ли?

— Какое к чёрту замуж? Беременеть ей можно уже?! — чуть не начал рвать на себе волосы, пока тёща ответ соображала своими пьяными мозгами.

— Вообще, нежелательно так сразу, но что ж теперь? Уже ничего не поделать, придётся рожать. А Ира девочка здоровая, всё будет хорошо. — ласковый тон тёщи резко сменился; — Женится ты на Ирке собираешься сволочь?! — Анастасия Николаевна вцепилась в футболку мою, еле отодрал её от себя.

Не знал то ли смеются, то ли плакать.

— Да женюсь я! Женюсь! Сядьте! — усадил буйную Иркину мать обратно на стул, а сам уже вопрос гоняю чего это Ирка мне ничего про второго не сказала?

Неужели аборт задумала? Да нет! Не может моя Ирка такого удумать!

— Че она мне про беременность не сказала?! — уже хотел идти и пытать эту партизанку злостную, а то молчит по делу и без дела.

— Да она и не знает пока. — Анастасия Николаевна отвела невинные глаза в сторону.

Ахренеть просто! Не тёща! Комбинатор!

— Как это? Она не знает, а вы знаете? — я ещё не успел второму ребёнку обрадоваться, тому, что увижу, как у Ирки живот расти начнёт, а уже огорчился.

Кто такими вещами шутит?! Подумал, что меня тёща сейчас развела как лоха.

— Я ей говорить не стала, а ты поторопись зятёк с предложением, а то Ирка про второго узнаёт и точно не сдержится, будет скандал. — Иркина мать говорила, а я совсем не мог понять ничего.

Запутала!

— Так, я не понял! Есть ребёнок или нет? — в голове как-то не укладывалось, как она может знать, а Ирка нет.

Что за бред?!

— А чего ты думаешь Егорка от мамкиного молока отвернулся? Лишили внучка моего довольствия! Могли бы хоть до трёх месяцев дотянуть! Смесь она хоть и хорошая, но против мамкиного молока не попрёт, а у Егорки ведь даже аллергии не было. Ох Ваня-Ваня… — Анастасия Николаевна встала со стульчика и тяжело вздохнув, побрела к себе.

Догнал её уже у двери в комнату.

— Вы Анастасия Николаевна, Ирке, не говорите пока. Ладно? Я над предложением тружусь, чтоб романтика и всё такое.

Заручившись тёщиной поддержкой, пошёл наверх.

Егорка раскинулся звездой в кроватке и сладко спал. Едва удержался, чтоб не потискать, не поцеловать, а то разбужу ещё ребёнка. Ирка меня тогда съест.

Разделся, забрался к ней тёпленькой под одеяло, спит и не знает ничего, а я знаю.

Чудно!

Приобнял Пчёлку мою, положил руку на её живот и задумался. Я же кретин? Кретин! Понятия не имею как у нас с Иркой Егор появился. Как это происходит вообще? Ничего не знаю про это. Даже какой у Ирки живот будет, примерные его габариты и как скоро вообще? Какая она вредная будет или больше милая? Столько всего упустил и не вернуть уже.