— Ты прикалываешься? Я? С ней? Да быстрее Вашингтон станет столицей России! По мне, так пошла бы она…

— Слушай, а у вас с ней точно ничего не было?

— Серый, ты за*бал задавать один и тот же вопрос, — буркнул Макс и уткнулся в чашку с кофе.

— Странно просто как-то. Откуда у вас такая неприязнь друг к другу?

— Такое бывает, — попытался ответить что-то нейтральное.

— Ну не знаю. У меня не бывает. Это ж как нужно не любить, чтобы так круто опустить, — заржал Леснов, вспомнив историю, что произошла не так давно.

— Ты про что это? — с любопытством поинтересовался Ромыч.

— Ты не слышал про таблетки? — смеясь, спросил Серый.

— Нет, — отрицательно помотал головой парень.

— Серый, может, хватит? — пытался заткнуть приятеля Макс.

— Да ладно тебе. Чего боишься? Что твою теорию про любовь разнесу? Так она и так белыми нитками шита. Так вот, — переключил внимание на Ромыча. — Мы как-то были в баре одном. Не помню почему тебя не было, в отъезде что ли был? Ну не суть. Компания хорошая подобралась тогда. Помнишь, Макс?

— Нет, не помню, — буркнул Ветров.

— Ага, не помнит он… — съязвил Леснов. — И, вдруг, к нам подходит доставщик из курьерской службы, интересуется, кто Ветров и передает пакет. Небольшой такой. Макс его открывает, и оттуда выпадает бутылек, а в нем маленькие такие таблеточки. И надпись красноречиво так гласит: «Виагра», — начинает ржать Серый. — Прикинь? Много «Виагры»! — через пару минут, отсмеявшись, продолжает. — И записка от Пашки, что она сожалеет о его маааааленькой проблеме.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍На долю секунды повисла тишина, а потом раздался истеричный гогот. Минут пять Ромыч содрогался в приступах смеха. Его поддерживал Леснов. Макс методично глоток за глотком отпивал кофе, вспоминая тот злополучный вечер.

Он вертел в руках записку, пытаясь понять от кого она. Взял в руку прозрачный бутылек с таблетками, покрутил, будто они могли подсказать ему ответ. Взял записку, прочитал, и осознание от кого этот "подарок" накрыло. Сжал зубы, пытаясь сдержаться, глубоко вдыхал и медленно выдыхал, усмиряя себя. Но тут девушка, что висла на нем весь вечер, он даже имя-то ее не помнит, положила ладонь на его плечо и поддерживающе успокаювающим жестом пожала, высказывая сожаление о его «проблеме». И это стало спусковым крючком.

— С*ка! — зарычал тогда Ветров. — Она что, совсем ох*ела что ли?

— Макс, у тебя реально проблемы с этим? — спросил Макаров.

— Да какие на хер проблемы? Дан, ты чего несешь? Это Пашка. Дура, бл*ть.

Ну и на поверку оказалось, что, действительно, она. Видите ли ей не понравились шутки, что он отпускал в ее сторону. С сексом, благодаря этой выходке, Макс пролетел в ту ночь.

— И почему я не слышал этого прикола? — ворвался в поток воспоминаний голос Ромыча.

— Так, все! — терпение Макса лопнуло. Он достал купюру, швырнул на стол и не прощаясь покинул кафе.

— Кать, ты идешь?

— Нет, Жень, ты иди. Я тут закончу и сама закрою все. И ты завтра на выкладке с утра. Помнишь?

— Да, конечно. Ну я тогда пошла. Пока.

— Пока.

И я вышла из кафе. Вдохнула прохладный воздух. Чувствуется, что осень наступает семимильными шагами. Еще немного и придется кутаться в тулупы. Застегнула ветровку и направилась в сторону общежития. Но не успела сделать и пару шагов, как услышала:

— Жень.

Повернула голову и в удивлении уставилась на парня. Неподалеку, у своей неизменно сияющей тачки, прислонившись к капоту, стоял Макаров.

Очень быстро удивление сменилось нервным напряжением. «Что ему от меня надо? Мстить приехал? Разборки учинить?» — размышляла, нервно обернувшись на вход в кафе. Появилось практически непреодолимое желание сбежать. Даже шаг назад сделала.

— Жень, — он оттолкнулся от капота и двинулся в мою сторону, — мы можем поговорить?

— Эм…. Поговорить? Со мной? О чем поговорить? — настороженно спросила я.

— Ну не здесь же, — ухмыльнулся Богдан. — Поехали, посидим где-нибудь. Пообщаемся.

— Пообщаемся? О чем нам с тобой общаться, Макаров?

— Ты считаешь, что у нас нет тем для обсуждения? — хмыкнул он.

— С тобой? Точно нет, — вздернула подбородок и попыталась пройти мимо. Но он оказался проворным малым. Спустя секунду я почувствовала его пальцы на своем запястье.

Опустила глаза на его руку, удерживающую мою. Многозначительно взглянула на него. Он тут же ослабил хватку и сделал шаг назад.

— Макаров, я не знаю, что ты задумал. Хотя нет, — сама же себя одернула, — конечно же знаю. Так вот. Заруби на своем носу: врагу не сдается наш гордый «Варяг».

— Слушай, я просто…

Но мне не суждено было услышать мотивы его поступка, потому как до моих ушей донесся другой, более приятный голос.

— Жень, привет.

В паре метрах от нас стоял Петя и с любопытством взирал на нашу парочку.

— О, Петь, привет. Ты как тут?

— Да вот, решил заскочить, проводить после работы. Привет, Богдан.

Тот лишь кивнул. Повисла нездоровая тишина.

— Ты домой? — нарушил молчание Петя.

— Да, домой, — посмотрела вновь на Макарова. — Ну…пока?

Он вновь молча кивнул, не сводя задумчивого взгляда с Федорова, нахмурился и снова на меня. Видно, усердно над чем-то размышлял.

А меня его мыслительный процесс вот нисколько не радовал. Какую еще пакость замутит его воспаленный мозг? А потому, я быстро подошла к Пете, взяла его под локоть, развернула в противоположном направлении и поторопилась увести.

— Все-таки кроссы на стене твоих рук дело, — констатировал Петя.

— Ты никому не расскажешь?

— Ну до сих пор же не рассказал, — хмыкнул парень.

— Да, моих, — тяжело вздохнула я.

— А, что у вас за война?

— Не я первая начала! — воинственно уставилась на него.

— Да я не обвиняю тебя. Да ни в жизнь, — в притворном ужасе парень округлил глаза. — Не хочешь все рассказать? Так сказать чистосердечное признание…

— Ты знаешь, наверное, да, хочу. Но давай завтра. А? Устала.

— Заметано.

— И «бомбочку» отдам за одним уж.

— Кстати! — поднял указательный палец вверх. — Уже две накапало.

— Эй-эй, притормози. У тебя нереальные запросы. Я бедная студентка. Помнишь?

— А я бедный студент. Так, Швед, харэ прибедняться. Ты теперь работающая бедная студентка.

— Ох, нет нынче рыцарей! Вот нет и все! Ауууу! Рыцари, вы где? — куда-то в направлении кустов прокричала я.

— Как это нет? Швед, ты оборзела? А не я ли помогал даме сердца попадать во дворец?

— А, ну это, да…

— Не я ли, подарил наслаждение невыносимое тебе в «Дубах»?

— Наслаждение?

— Тебе фото показать? У меня компромат в телефоне сохранен, — злорадно поигрывая бровями улыбнулся он.

— Аааа, ты об этом….

— Ух ты! — послышалось рядом.

Это, что за приколы такие? Вздохнула я, посмотрев обреченно на небеса. Почему? Ну почему свидетелем именно этой части диалога стала вездесущая староста? И какого она вообще не в общаге? Вот-вот двери закроются и фиг ее пропустит наша вахтерша Антонина Павловна. А уж эту женщину не пробьешь ничем: ни слезами, ни душещипательными историями, ни конфетами — ничем. Ровно в двадцать три нуль-нуль она поворачивает волшебный золотой ключ в двери, как распорядитель монастыря, вешает на бечевку, обвязанную вокруг талии, и до шести утра даже не вздумает пользовать его для открытия. Ну хорошо, про бечевку — это неправда, но во всем остальном я вполне серьезно.

— Ты чего тут? Сейчас общагу закроют.

— Да так, по делам ходила, — вновь любопытный взгляд на меня, на Петю.

— Если это спасет ситуацию, он говорил про торт.

— А мне то что? — безразлично пожала она плечами.

— Петь, ты чего молчишь? — толкнула его плечом, повернула голову и обомлела. Он улыбался. Казалось, этот гад вполне себе доволен ситуацией.