И Вулф наклонился над приподнятыми белыми бедрами.

Кимбра зажала рот ладонью, чтобы не закричать в полный голос. Она совершенно потеряла голову, но то, что Вулф сделал на этот раз, потрясло и ненадолго отрезвило ее. Она не знала, не ожидала, что можно ласкать там… и так! Это была самая интимная ласка, какую только можно себе вообразить. Он пробовал ее на вкус буквально всюду, он познавал ее так досконально, словно вознамерился отрезать всякий путь к отступлению, лишить самой возможности хоть что-нибудь от него таить и желания хоть в чем-нибудь ему отказывать. Чтобы сберечь частичку независимости, Кимбра сделала попытку замкнуться, оттеснить наслаждение, как оттесняла любое сильное чувство.

Но ничего не вышло.

Вкус ее возбуждения стал для Вулфа вкусом победы, лихорадочная дрожь ее тела наполнила его торжеством. Он подтянулся, чтобы прижаться ртом к трепещущим жарким губам. Целуя, он раздвинул колени Кимбры и нажал снизу вверх, открывая себе доступ.

Между ног прижалось громадное, каменно-твердое. Чисто инстинктивно Кимбра рванулась прочь, но бедра Вулфа крепко прижимали ее к постели. Заглянув в его темные глаза, она поняла, что он не будет, не может ждать дольше.

— Держись… вот так, — произнес он сквозь зубы и положил ее руки себе на плечи.

То, что он так громаден и так безмерно силен, неожиданно приободрило Кимбру. Она обвила руками шею, при никла всем телом, не зная, но смутно угадывая, что это и есть поощрение, которого он ждет. Она ощутила, как чужая плоть проникает в нее, и протестующе вскрикнула, но не разжала рук.

Вулф собрал себя в комок, чтобы выдержать эту сладкую пытку. Жажда облегчения становилась непомерной, отчасти хотелось отпустить себя на волю, а вместо этого приходилось двигаться очень медленно, чтобы дать Кимбре возможность приспособиться к его размеру. Он помедлил у барьера ее девственности, чтобы заглянуть ей в глаза. В них был страх. В них был свет. Что-то одно должно было остаться, что именно — зависело от него.

Вулф сделал резкий толчок. Ощутив боль, Кимбра вскрикнула и забарабанила кулачками ему по плечам, но он держал ее крепко, шепча что-то утешительное, пока она не расслабилась в его объятиях.

Боль скоро рассеялась. Кимбра могла наконец прислушаться к тому, что происходит. Ею владело странное чувство, что неуступчивый каменный жезл, что вошел в нее, там внутри стал более податливым и гибким. Он растягивал ее и ласкал. Она прислушивалась… И вдруг мир качнулся вокруг. Что-сладостно сжалось между бедер, завилось спиралью и принялось раскачивать ее так сильно, что закружилась голова.

Кимбра вскрикнула снова, уже от счастья, качнулась навстречу мужским бедрам и прильнула к ним изо всех сил, глубже втягивая в себя его плоть. Она не слышала хриплого крика Вулфа, но ощущала, как он изливается в нее, продлевая наслаждение до бесконечности…

Когда спазмы затихли, Вулф какое-то время лежал неподвижно, хватая ртом воздух, насыщенный запахом чистого пота и плотской любви, потом, приподнявшись на локтях, посмотрел на жену.

Глаза Кимбры были закрыты, длинные ресницы покоились на пылающих щеках. На губах, слегка припухших от его поцелуев, оставалась тень улыбки. С тихим стоном Вулф перекатился на спину. Это движение истощило остатки сил, и он лежал, прислушиваясь к себе, пока не понял, что и сам доволен. Более чем доволен. Кимбра вздохнула и свернулась клубочком. Волны волос отчасти скрывали, отчасти подчеркивали совершенство ее сложения, но они не могли согревать, а между тем ночи на севере и летом бывали холодными.

Сообразив это, Вулф накрыл жену и себя простыней и меховым одеялом. Кимбра пробормотала что-то благодарное и придвинулась ближе. Вулф ощутил, что его мужская плоть снова шевельнулась, легонько, но с готовностью. Он скрипнул зубами, разрываясь между гордостью и негодованием.

Кимбра открыла глаза.

— Что-то не так?

Все время после близости она раздумывала над собственным поведением и нашла его откровенно бесстыдным, но хотя и стыдилась себя настолько, что ни за что на свете не могла бы встретить взгляд Вулфа, первейшей обязанностью жены было благополучие мужа.

— Все в порядке, — буркнул Вулф.

В порядке, как же! Его план с треском провалился — отличный, хорошо продуманный план овладеть ситуацией и обрести наконец самообладание, которым он славился, пока не впустил в свою жизнь эту женщину. Вулф упрямо сжал зубы. Он не из тех, кто легко сдается! Битва за ведущие позиции еще только началась.

Но что делать с вожделением, которое так и норовит снова разгореться? Кимбра хрупка, изнеженна. Так скоро снова начать любовные игры будет просто жестоко.

Вулф выбрался из постели, продолжая до боли сжимать зубы. Кимбра украдкой оглядела его и снова уткнулась в подушку. Перехватив взгляд, он ощутил некоторое удовлетворение, но совсем не того рода, которое требовалось.

Смочив чистую тряпицу в тазу, приготовленном как раз для этой цели, Вулф вернулся к постели и отогнул покровы.

— Зачем это? Не надо! — взмолилась Кимбра, пытаясь вырвать у него край простыни.

— Помолчи! — отрезал Вулф и сел рядом. — Не годится, чтобы крови было слишком много.

Как она ни сжимала ноги, он раздвинул их и прижал мокрую тряпицу к островку светлых волос. Потом отнял и осмотрел. В самом деле, крови было многовато, и он, который успел в жизни перейти вброд реки крови на полях сражении, содрогнулся от жалости. Все мысли о новой близости вылетели из головы.

Когда кровотечение остановилось, Вулф бросил тряпицу на стол, вернулся в постель и повыше натянул покровы. Кимбра лежала неподвижно. Очевидно, она была шокирована прямотой его речей и действий. Что ж, подумал он, пусть это послужит ей маленьким уроком, потому что деликатность не в натуре викинга. И вообще, утром все у них будет по-другому, именно так, как и должно быть между господином и его собственностью. Ведь жена — собственность мужа, разве не так? Но это завтра. А пока…

Вулф перестал рассуждать и привлек Кимбру к себе, не обращая внимания на ее недвусмысленные попытки остаться на своей стороне постели. Вопреки сонливости он бодрствовал до тех пор, пока ее дыхание не стало глубоким и размеренным.

Заметив, что тихонько поглаживает Кимбру по голове, он задумался над тем, что супружество оказалось куда более серьезным шагом и повлекло за собой куда больше последствий, чем он ожидал. Он добился своего, связал Кимбру брачным обетом и законным образом овладел ею, но сколько еще предстояло хлопот!

Однако Кимбра воспитана в лучших английских традициях, как будущая супруга и хозяйка дома. Значит, из нее выйдет послушная жена, именно такая, какая и требуется. Иначе и быть не может.

Вулф наконец позволил себе погрузиться в сон.

— Супружество задумано, чтобы облегчить мужчине жизнь, — мрачно произнес Вулф. — Зачем нужна жена? Чтобы разделять его тяготы, вести домашнее хозяйство, продолжать род, рожая детей. Прав я или не прав?

— Ну… — Дракон задумался. — Бывает и так, но редко. Чаще всего муж пляшет под дудку жены.

— Чушь! — рассердился Вулф. — Сама природа создала мужчину более сильным и сведущим! Мы лучше владеем собой, мы руководствуемся не чувствами, а рассудком, а значит, стоим на ступеньку выше женщин.

Словно желая придать своим словам вес, он занес меч и опустил бы его на голову Дракона, если бы тот не отскочил и не отразил удар. Лязг металла далеко разнесся по луговине. Все, кто в это утро явился туда поупражняться в ближнем бое, опустили оружие и повернулись на звук. Вулф и Дракон были одинаково опытны и к тому же вполне друг друга стоили, поединок между ними был зрелищем редким.

— Отчасти ты прав, — сказал Дракон; его дыхание вопреки усилиям оставалось размеренным, — но не во всем. Предоставленный сам себе, мужчина живет в свое удовольствие: ночует где придется, ест что придется, меняет женщин так часто, как ему заблагорассудится. Свой дом, свой хлеб на полях да и вообще свой кусок земли — до всего этого ему просто нет дела. — Он сделал выпад, и металл снова лязгнул о металл. — Если ему взбредет в голову отправиться в путь, он берет меч и котомку и хлопает дверью. Мужчина как таковой живет одним днем и едва ли задумывается о будущем. Но дай ему жену, и все изменится. Он познает ответственность, а женщина сделает все, чтобы он ни на минуту не забывал, что это такое. Женатый мужчина — стреноженный конь, желает он того или не желает. — Новый выпад. — Так что не стоит тешить себя надеждой, что супружество удобно. Это выдумка женщин, средство привязать к себе мужчину. Мужчина — защитник и кормилец. Что же он получает взамен?