— Нет. Мне просто любопытно, вот и все.

— Тогда, дитя мое, определяйся с вопросами поскорее. У меня еще много дел: повесить убийцу, написать письма, отдать приказы…

— И вернуть изгнанных Трайлой офицеров? — с надеждой добавила она.

Дженга покачал головой:

— Я не могу отменить приказы Верховной сестры, Р'шейл.

— Верховная сестра умерла.

— Это не значит, что я могу перекраивать мир по собственному желанию.

— Но это значит, что вы можете изменить кое-что среди защитников, — напомнила девушка и улыбнулась своей самой ослепительной улыбкой, устоять против которой было практически невозможно. — Пожалуйста, лорд Дженга. Верните Тарджу домой.

Тарджа Тенраган вытянулся на сырой земле, окидывая взглядом раскинувшуюся перед ним бескрайнюю пустую равнину. После утреннего дождя от земли пахло свежестью. Аромат пыльцы множества полевых цветов щекотал ноздри, вызывая неудержимое желание чихнуть. В этот ранний час тишину нарушали только отдаленный крик ястреба да ленивое журчание родников. Дождь сделал воздух еще более влажным, но ничуть не уменьшил жару. Льняная рубашка под мягким кожаным камзолом насквозь промокла от пота, который уже не впитывался, а раздражающе струился по спине.

Перед ним лежала граница между Хитрией и Медалоном. Граница не была отмечена ничем кроме каменистого брода через мелкую речушку, известную жителям Медалона и Хитрии как Пограничный ручей. Тарджа спокойно вслушивался в доносящиеся звуки. После четырех часов такой игры он знал, что где-то движется верховой отряд хитрианцев.

Внезапно его внимание привлек посторонний шум. Обернувшись, Тарджа увидел шагавшего к нему Гоуна. Тот даже не пытался пригнуться или как-то замаскироваться, его щеголеватый красный мундир издалека бросался в глаза среди коричневых тонов окружающего пейзажа.

«Ему даже мишень на грудь вешать не нужно», — раздраженно подумал Тарджа. Как только Гоун оказался рядом, Тарджа схватил его за руку и резким движением пригнул к земле.

— Я же приказал вам избавиться от этого проклятого мундира! — прошипел он.

— Я горжусь своей формой, капитан. Я — защитник. Я не собираюсь корчиться в траве от страха перед варварами.

— Вам придется пойти на такую жертву, если хотите здесь выжить, — Тарджу трясло от ярости. Его собственный аккуратно свернутый красный мундир дожидался своего часа в седельной сумке, равно как и мундиры всех его подчиненных. На Тардже была старая рубашка, удобные потертые кожаные штаны и камзол. Едва ли это можно было назвать подходящим нарядом для бала в Цитадели, но на границе, по соседству с меткими хитрианскими стрелами, лучшей одежды и не придумать. Тарджа рассеянно стряхнул с плеча не в меру любопытного жука и снова вернулся к наблюдению за бродом, мысленно проклиная Дженгу. Гоун был лишь одним из множества твердолобых молодых офицеров, посланных Лордом Защитником в течение последних четырех лет на южные границы набираться военного опыта. Большинству юнцов даже удавалось остаться в живых. Однако насчет Гоуна у Тарджи возникали некоторые сомнения: он торчал здесь уже два месяца, но до сих пор пытался придерживаться столичных традиций.

— Чего мы ждем? — на фоне тихого шелеста ветерка голос Гоуна прозвучал как тревожный набат.

Тарджа ожег его свирепым взглядом.

— Какое сегодня число? И нечего так орать.

— Четырнадцатый день месяца фаберона, — ответил Гоун, изрядно смущенный неожиданным вопросом.

— По хитрианскому календарю, — уточнил вопрос Тарджа. Гоун нахмурился, все еще пребывая в раздражении от первого полученного им по прибытии в приграничный городок Застава задания командира — выучить языческий календарь.

— Сегодня двадцать первый… нет двадцать второй день рама-фара, — поколебавшись мгновение, отрапортовал Гоун. — Но я не понимаю, при чем…

— Я знаю, что вы не понимаете, что это значит, — прервал капитан. — Поэтому вы долго тут не протянете. Через два дня наступит двадцать четвертое число — праздник Желанны, хитрианской богини плодородия.

— Уверен, язычники высоко ценят усилия, потраченные вами на заучивание их праздников, — едко заметил Гоун.

Тарджа пропустил насмешку мимо ушей и продолжил объяснение:

— Наш уважаемый южный сосед, военлорд Кракандара, чья провинция начинается по ту сторону ручья, имеет привычку закатывать по поводу праздника грандиозные пиры для своих людей.

— И что из этого?

Тарджа только покачал головой в ответ на такое невежество молодого офицера.

— Лорд Вулфблэйд полагает, что гораздо дешевле накормить прожорливые орды верноподданных нежной медалонской телятиной, чем пускать под нож ради этой цели собственные стада. Такое случается в канун каждого праздника. Вот поэтому, Гоун, вам все же придется выучить хитрианский календарь.

Тем не менее Гоун все еще не выглядел убежденным.

— Откуда вы знаете, что они пройдут именно здесь? Они могут пересечь границу в любом другом месте.

— Фермы в других местах не столь часто подвергаются нападениям. Ими либо владеют семьи, которые, возможно, тайно исповедуют язычество, либо хитрианцев смущает близость Заставы. На фермы же, расположенные дальше к северу или к востоку от городка, набеги совершаются с завидной регулярностью.

— Язычники! Если вам это известно, почему же вы их не арестуете?

Тарджа не отрывал глаз от прилегающей к броду территории.

— Я не знаю, что они язычники, Гоун, я только подозреваю это. Как раз недавно я внушал защитникам, что для ареста честных и во всем остальном законопослушных тружеников требуются немного более веские основания, чем простые подозрения. Мы здесь для того, чтобы охранять границы от хитрианцев, а не для преследования собственных граждан.

— Ставить законы любого бога над законами Сестринской общины — государственное преступление, измена, — с серьезным видом напомнил Гоун.

Тарджа даже не потрудился ответить. К юго-востоку от них виднелась небольшая рощица, в которой вполне мог укрыться конный отряд. Тарджа был уверен, что противник именно там. Но эту уверенность ему внушал не предательский отблеск утренних лучей на металле упряжи и не случайное лошадиное ржание или тихое мычание угнанного скота — ничего этого не было. Просто за годы, проведенные на границе, капитан привык доверять своим инстинктам больше, чем глазам и ушам. Он умел ждать и не сомневался, что хитрианский военлорд так же ожидает подходящего момента, чтобы пересечь ручей.

Тарджа служил здесь уже достаточно долго, чтобы проникнуться уважением к лорду Вулфблэйду. Кроме того, он вел неофициальный счет побед-поражений в их столкновениях. По его подсчетам, на данный момент хитрианец отставал от капитана на одно очко. Накануне прибытия Гоуна Тардже удалось сорвать набег на одну из ферм неподалеку от брода — дело было за несколько дней до карнавала Кальяны, богини любви. Кисло усмехнувшись, он подумал, что если бы не многочисленные хитрианские боги и их праздники, то жизнь на границе была бы поистине изматывающе однообразной.

Гоун нетерпеливо заерзал, устав от ожидания и раздражаясь оттого, что его форма, как ему казалось, с каждой минутой становилась все грязнее. Наконец он встал во весь рост, яростно отряхивая с красного мундира мокрые комочки земли и приставшие семена трав.

— Это бессмысленно, — сердито отчеканил он.

Хитрианская стрела с черным оперением вонзилась в его левое плечо. Тарджа раздосадовано крякнул, когда Гоун, рухнув на землю, закричал от боли и неожиданности. Юнец зажал рану с торчащей в ней стрелой правой рукой, между пальцами заструилась кровь. Тарджа оглядел своего молодого подчиненного, увидел, что рана не опасна, и оставил его лежать. Отряд из сорока защитников с отчаянным боевым кличем вылетел из-за росших позади деревьев. В облюбованной Тарджой рощице показался отряд противника и угнанное стадо — примерно дюжина или чуть более того помеченных красными пятнами животных. Командир защитников быстро прикинул расстояние до границы и понял, что может не успеть. Он повернулся к своим людям, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, пока сержант Базил, скачущий с его жеребцом на поводу, не стал слегка придерживать лошадь, приближаясь к капитану. Когда они почти поравнялись с ним, Тарджа бросился вперед. Какой-то миг он бежал рядом, затем, стоило ему схватиться за луку седла, сержант бросил повод, и еще через мгновение капитан на бегу вскочил на коня. Едва оказавшись верхом, он завладел поводьями и легко нашел ногами стремена.