Что касается Барри Вайса, он выругал себя за то, что не установил камеру раньше и не успел заснять эту трогательную сцену.

– Не так уж часто мы видим столь дружеские отношения между католиками и баптистами, – заметил репортёр.

На это замечание ответил преподобный Ю, и теперь камера уже работала.

– Нам позволено быть друзьями. В конце концов, ведь мы работаем на одного босса, как говорят у вас в Америке. – Он снова взял руку ДиМило и тепло пожал её. Китайский священник редко получал такой искренний подарок, и было тем более странно получить его здесь, в Пекине, от человека, которого некоторые американские коллеги зовут «папистом», да ещё и от итальянского «паписта» в придачу. У жизни действительно есть цель. Преподобный Ю глубоко верил в это, но когда время от времени его вера находила подтверждение, то назвать такое событие можно только даром свыше.

Схватки происходили теперь слишком часто и причиняли слишком острую боль. Лиен Хуа сопротивлялась как могла, но по прошествии часа ей начало казаться, что кто-то выстрелил из ружья ей в живот. У неё подогнулись колени. Она старалась изо всех сил держать тело под контролем, но у неё не осталось сил. Лицо женщины стало мертвенно-бледным, и она опустилась на цементный пол. К ней тут же подошла женщина, работавшая рядом. Она сама была матерью и понимала, что происходит.

– Пришло твоё время? – спросила она.

– Да, – простонала Лиен-Хуа и с трудом кивнула.

– Я сейчас сбегаю за Куоном. – И женщина тут же побежала за мужем роженицы. С этого момента ситуация для Цветка Лотоса стала ещё хуже.

Начальник заметил одну бегущую работницу, повернул голову и увидел вторую, распростёртую на полу. Он подошёл к ней, как это случается после автомобильной катастрофы, скорее из любопытства, чем из-за желания вмешаться в происходящее. Он редко обращал внимание на Янг Лиен Хуа. Женщина выполняла свои обязанности хорошо, и ему почти не приходилось упрекать или кричать на неё. Она пользовалась уважением среди других работниц, и больше ничего не интересовало начальника, да он и не считал, что ему нужно знать о ней что-то ещё. У лежащей женщины не было заметно крови, значит, она упала не в результате несчастного случая. Он стоял, глядя на неё, в течение нескольких секунд, видя, что она корчится от приступов боли, не понимая, в чём, собственно, дело. Он не был врачом или медиком и не хотел вмешиваться. Если бы он заметил кровотечение, то наложил бы повязку на рану, но ничего такого здесь не произошло, так что он просто стоял рядом, демонстрируя, как и полагается менеджеру, что готов принять меры, но не вмешиваясь.

В двухстах метрах находился пункт первой помощи с дежурным санитаром. Бегущая женщина, которую он заметил первой, отправилась, наверно, за ним, решил менеджер.

Лицо Лиен Хуа снова исказилось после нескольких минут относительного спокойствия, когда возобновились схватки. Он увидел, как закрылись её глаза, побледнело лицо и резко участилось дыхание. А, – понял он, – вот в чём дело. Как странно.

Его должны предупреждать о таких вещах, для того чтобы он имел наготове сменщицу.

Затем его осенило. Это не была разрешённая беременность. Лиен Хуа нарушила правила, и это не должно было случиться. Происшествие плохо отразится на его департаменте и на нём как на менеджере… а он думал о том, что когда-нибудь приобретёт автомобиль.

– Что здесь происходит? – спросил он, наклонившись к женщине.

Но Янг Лиен Хуа была в таком состоянии, что не смогла ответить на вопрос. Схватки происходили гораздо быстрее, чем при родах Ю Лонга. Почему это не могло подождать до воскресенья? – потребовала она ответа у Судьбы. – Почему бог хочет, чтобы мой ребёнок умер?

Она старалась молиться, невзирая на боль, изо всех сил пыталась сконцентрироваться, взмолиться богу, попросить у него милосердия в это время боли, испытания и страха, но всё, что она видела вокруг, только усиливало её страх. На лице стоящего рядом не было сочувствия. Тут она услышала звуки шагов бегущего человека и увидела Куона. Но перед тем, как он подбежал к ней, его перехватил менеджер.

– Что здесь происходит? – потребовал он с грубостью мелкого начальника. – Твоя женщина рожает младенца? Неразрешённого младенца? – спросил голосом обвинителя самый мелкий из чиновников. – Ю хай, – добавил он. – Сука!

Куон хотел этого ребёнка не меньше жены. Он не говорил жене о своих опасениях, потому что считал это недостойным мужчины, но оскорбление, нанесённое его жене супервайзером, переполнило чашу терпения человека, страдающего от двух видов стресса одновременно. Вспомнив свою армейскую подготовку, Куон ударил чиновника кулаком, сопроводив его оскорбление собственным.

– Пок гай, – в буквальном переводе «Упади на улице», но в данном контексте это означало: «Прочь с дороги. 6…й ублюдок!» Куон с удовлетворением увидел, что начальник упал, ударившись головой. Куон почувствовал, что отомстил на оскорбление, нанесённое жене. Но сейчас ему предстояло заниматься другим.

Он поднял Лиен Хуа на ноги и повёл, поддерживая, насколько мог, к тому месту, где стояли их велосипеды. Но как поступить дальше? Как и жена, Куон хотел, чтобы роды прошли дома, в худшем случае, если дело затянулось бы, она могла бы сообщить на работу, что заболела. Но сейчас он не мог уже ничего изменить. У него не было ни времени, ни сил, чтобы проклинать судьбу. Ему приходилось иметь дело с реальностью и помочь любимой жене, насколько это было в его силах.

– Вы получили образование в Америке? – спросил Вайс, стоя перед работающей камерой.

– Да, – ответил Ю из-за чашки чая. – В университете Орала Робертса в Оклахоме, все оценки был «А+». Моя первая учёная степень была в области электрического машиностроения, а позднее я получил степень магистра богословия и был посвящён в духовный сан.

– Я вижу, у вас семья, – заметил репортёр, указывая на фотографию на стене.

– Моя жена сейчас на Тайване, ухаживает за больной матерью, – ответил Ю.

– А как вы встретились? – спросил Вайс, имея в виду баптистского пастора и кардинала.

– Это была инициатива Фа Ана, – объяснил кардинал. – Он приехал к нам, чтобы приветствовать гостя, занимающегося такой же работой, так сказать. – У Ди Мило появилось искушение сообщить репортёру, что они с удовольствием выпили, отмечая встречу, но он промолчал, опасаясь унизить китайского пастора перед его единоверцами, потому что некоторые баптисты возражали против употребления алкоголя. – Как вы сами понимаете, в этом городе не так много христиан, и те немногие, которые придерживаются истинной веры, должны держаться вместе.

– Вам не кажется странным, что католик и баптист так подружились?

– Ничуть, – тут же ответил Ю. – Почему это должно казаться странным? Разве мы не едины в нашей вере? – ДиМило кивнул, соглашаясь с этим идеальным, хотя и неожиданным, подтверждением общности христианской религии.

– Как дела в вашем приходе? – спросил Вайс у китайского пастора.

Место, где стояли велосипеды, представляло беспорядочную массу металла и резины, потому что у китайских рабочих нет автомобилей, но когда Куон вёл Лиен Хуа к дальнему углу, их заметил некий человек, имеющий доступ к средствам передвижения. Это был охранник фабрики, который с важным видом ездил по периметру фабрики на своём трехколесном мотоцикле, устройстве, более важном для его статуса, чем форменная одежда и значок. Вроде Куона, он раньше служил сержантом в Народной армии и не утратил чувства собственной значимости.

– Стоп! – скомандовал он с водительского сиденья мотоцикла. – В чем дело?

Куон повернулся. Лиен Хуа только перенесла новый приступ схваток, у неё подгибались колени, и она с трудом втягивала воздух измученными лёгкими. Муж почти тащил её к велосипеду. Внезапно он понял, что все его усилия бесполезны. Ни при каких обстоятельствах она не сможет сесть на велосипед и крутить педали. До их квартиры одиннадцать кварталов. Пожалуй, он сможет поднять её на третий этаж к дверям квартиры, но каким образом довезти её к входной двери дома?