Президент последний раз затянулся присвоенной сигаретой и погасил её.

– Может быть, мне стоит позвонить непосредственно премьеру Ху?

– Хотите получить честный ответ? – Это был голос профессора Вивёра, несколько хриплый и усталый в четыре утра по времени Вашингтона.

– Другой ответ принесёт для меня мало пользы в данный момент, – ответил Райан, сумев сдержаться в последнее мгновение.

– Ваш звонок произведёт впечатление в газетах и в книгах по истории, но маловероятно, что он подействует на процесс принятия решения китайским руководством.

– Стоит попробовать, – не согласился Эд Фоули. – Что мы теряем?

– Подожди до восьми утра, Джек, – посоветовал ван Дамм. – Не стоит показывать им, что мы не спали всю ночь. Это увеличит их чувство уверенности в себе.

Райан повернулся и посмотрел на окна на южной стене кабинета. Шторы не были закрыты, и все проходящие мимо могли убедиться, что в кабинете всю ночь горел свет.

Правда, он не знал, выключает ли свет Секретная служба по ночам.

– Когда мы начнём перебрасывать наши силы? – спросил Джек.

– Военно-воздушный атташе сообщит из Москвы, когда закончатся его переговоры. Я жду его звонка каждую минуту.

Президент проворчал:

– У него ночь длиннее нашей.

– Зато он моложе нас, – заметил Микки Мур. – Всего лишь полковник.

– Если все это начнётся, какие у нас планы? – спросил ван Дамм.

– Гипервойна, – ответил Мур. – Мир ещё не знает о новых типах оружия, которые мы разрабатываем. Их использование сделает «Бурю в пустыне» похожей на замедленную съёмку.

Геннадий Иосифович Бондаренко забыл, что такое сон. Его телетайп раскалился от депеш из Москвы, их чтение отнимало у него время, и не всегда было полезным. Россия все ещё не научилась оставлять людей в покое, когда они заняты своей работой. В результате его старший офицер-связист вздрагивал, когда на принтере появлялась новая шифрограмма-молния.

– Послушай, – говорил генерал своему офицеру-разведчику. – Мне нужна информация об их технике, где она находится и как расположились они для броска на север. Их политика и поставленные задачи сейчас для меня не так важны. Я должен знать, где они находятся в данный момент!

– Я надеюсь вот-вот получить важную информацию из Москвы. Это будут фотоснимки с американских разведывательных спутников, и…

– Черт побери! Я помню, когда у нас были свои гребаные спутники. Как относительно воздушной разведки?

– Соответствующие самолёты летят сейчас к нам. Мы пошлём их на воздушную разведку завтра в полдень, но можно ли позволить им пересекать границу и лететь над китайской территорией? – спросил полковник Толкунов.

– А разве можно не позволить? – потребовал ответа главнокомандующий Дальневосточным театром военных действий.

– Товарищ генерал, – сказал начальник разведотдела, – нас беспокоит, что этим мы дадим китайцам повод для нападения.

– Кого это беспокоит?

– Ставку.

Голова Бондаренко опустилась на стол, устланный картами. Он сделал глубокий вдох и закрыл глаза на три благословенные секунды. Однако все, чего ему удалось добиться этим, это пожелать поспать час – нет, хотя бы тридцать минут сна. Это все, подумал он, только тридцать минут.

– Повод, – заметил генерал. – Знаете, Владимир Константинович, когда-то было время, немцы посылали свои высотные разведывательные самолёты в глубину Западной России, изучая расположение наших войск незадолго до вторжения. В том районе находилась эскадрилья наших истребителей, способных подняться на такую высоту. Командир истребительного полка послал запрос в Москву, спрашивая разрешения перехватить немецкие самолёты. Он был тут же снят с должности командира полка. Думаю, ему повезло, что его не расстреляли. В ходе войны он стал настоящим асом и был награждён Золотой Звездой Героя Советского Союза. Потом погиб в воздушном бою. Видите ли, Сталин тоже не хотел давать Гитлеру повод для наступления!

– Товарищ полковник? – Все повернули головы. Это был молодой сержант с охапкой крупномасштабных фотографий в руках.

– Кладите их сюда, быстро!

Сержант положил фотографии на стол, покрыв ими топографические карты, которые лежали на столе последние четыре часа. Качество фотографий было посредственным, потому что изображения передали по факсу, но и это было достаточно хорошим для их целей. На фотографиях были даже вставки, маленькие белые квадраты с напечатанными в них объяснениями на английском языке, поясняющими малограмотным, что изображено на фотографиях. Разведчик понял это первым.

– Вот они, – негромко произнёс полковник. Он проверил координаты и время, указанные в правом нижнем углу верхней фотографии. – Это целая танковая дивизия, и она находится, – он повернулся обратно к топографической карте, – находится именно в том месте, где мы ожидали. Их пункт сосредоточения – Харбин. Так и должно быть. Все китайские железнодорожные линии сходятся там. Первой целью их наступления будет Белогорск.

– Прямо по долине отсюда, – согласился Бондаренко. – Через этот проход, потом на северо-запад. – Не требовалось быть нобелевским лауреатом, чтобы предсказать направление наступления. Основным условием достижения цели была местность, складкам которой подчинялись все устремления и планы. Бондаренко мог читать планы вражеского командира, потому что любой подготовленный офицер видел контурные линии на карте и анализировал их. Ровная местность лучше холмистой местности. Отсутствие деревьев лучше, чем местность, поросшая деревьями. Сухая местность лучше болотистой местности. У границы местность была холмистой, но дальше она выравнивалась, и там было слишком много долин, способствующих быстрому продвижению. Если бы он имел в своём распоряжении достаточно войск, Бондаренко превратил бы каждую из этих долин в смертельную ловушку для противника. Правда, если бы у него было достаточно войск, китайцы не решились бы сосредоточиться на границе. Они сидели бы в своих оборудованных оборонительных укреплениях, опасаясь наступления русских. Но очертания существующего мира были иными для главнокомандующего Дальневосточным театром боевых действий.

265-я мотострелковая дивизия находилась в сотне километров от границы. Личный состав занимался сейчас напряжённой стрелковой подготовкой, потому что именно это вскоре принесёт наибольшую пользу. Командиры батальонов и полков были на своих командных пунктах, проводя учения на картах, потому что Бондаренко хотел, чтобы они думали, а не стреляли. Для стрельбы у него были сержанты. То, что его солдаты с удовольствием стреляли боевыми снарядами, было хорошей новостью для Бондаренко. Их стрелковая подготовка быстро улучшалась. Плохая новость заключалась в том, что на каждый подготовленный танковый экипаж у китайцев было двадцать.

– Какую великолепную засаду мы могли бы организовать, если бы у нас были солдаты, – вздохнул Толкунов.

– Когда я был в Америке и наблюдал за их боевой подготовкой, я услышал хорошую шутку характера «если бы». Если бы у вашей тёти были яйца, она была бы вашим дядей, Владимир Константинович.

– Да, вы правы, товарищ генерал. – Затем они снова склонились над картами и фотографиями.

– Итак, они знают, чем мы занимаемся, – заметил Киан Кун. – Это плохая новость.

– Вы знаете, как поступит грабитель, если у него есть пистолет, а у вас нет? Тогда какая разница? – ответил Чанг Хан Сан. – Товарищ маршал?

– Невозможно скрыть передислокацию таких крупных воинских соединений, – равнодушно ответил маршал Луо. – Всегда трудно достигнуть тактической внезапности. Зато в нашем распоряжении стратегическая неожиданность.

– Это верно, – сказал членам Политбюро Тан Деши. – Русские начали перебрасывать свои дивизии, но все они находятся на востоке, им потребуется немало дней, чтобы доставить их сюда. К тому же все они будут двигаться по этой единственной железной дороге, а наши бомбардировщики смогут вывести её из строя, не правда ли, Луо?