– Как относительно отдыха для экипажей? – спросил Джексон.

– Что? – не понял Райан.

– Понимаешь, Джек, есть правило для лётчиков морской авиации, говорящее о том, сколько часов они могут проводить в полёте. Эти правила соблюдаются и на кораблях, – объяснил Джексон. – На самолётах С-5 есть койки, позволяющие лётчикам отдыхать во время полёта. Я вовсе не шучу. – Джексон не извинялся. Было уже поздно, а точнее, «рано», никто в Белом доме не спал.

Что касается самого Райана, ему хотелось выкурить сигарету, чтобы помочь справиться со стрессом, но Эллен Самтер была дома, в постели, и больше никто из ночной смены в Белом доме не курил, насколько это было ему известно. Но это была слабая часть его характера, и он знал это. Президент потёр лицо и посмотрел на часы. Ему надо поспать.

– Уже поздно, милый зайчик, – сказала Мэри-Пэт своему мужу.

– Без тебя я бы не догадался. Может быть, поэтому мои глаза все время закрываются?

Вообще-то для них не было необходимости находиться в Лэнгли. ЦРУ почти не имело разведчиков в Китае. «ЗОРГЕ» был единственным ценным приобретением. Остальное разведывательное сообщество – Разведывательное управление Министерства обороны и Агентство национальной безопасности, каждое из которых превосходило ЦРУ по количеству работающих там людей, вообще не имело ценных человеческих ресурсов в КНР, хотя АНБ делало всё, что было в его силах, чтобы прослушивать китайские средства связи. Они прослушивали даже сотовые телефоны с помощью созвездия своих разведывательных спутников, снимая полученную информацию через систему «Эшелон» и передавая наиболее интересные сведения специалистам для полного перевода и оценки. Им удавалось получить кое-какой материал, но не слишком ценный. «ЗОРГЕ» по-прежнему оставался бриллиантом всей коллекции, вот почему Эдвард и Мэри Патриция Фоули оставались на работе так поздно, чтобы получить последнюю главу личного дневника министра Фанга. Китайское Политбюро собиралось теперь каждый день, а Фанг был преданным рабом своего дневника, не говоря уже о том, что он получал удовольствие от физических прелестей своего женского окружения. Они пытались даже найти какое-то значение в менее регулярных сообщениях «Малиновки», которая заносила в свой компьютер главным образом описания сексуальных привычек министра, иногда настолько откровенные, что заставляли краснеть Мэри-Пэт. Должность офицера разведки часто мало отличалась от оплачиваемого человека, подглядывающего за половым актом другой пары. Штатный психиатр ЦРУ истолковывал все наиболее откровенные моменты, составив то, что было, по-видимому, очень аккуратным психологическим портретом министра.

Однако для мужа и жены Фоули все это просто означало, что Фанг был развратным стариком, обладающим огромной политической властью.

– Пройдёт ещё не меньше трех часов, – сказал директор ЦРУ.

– Пожалуй, – согласилась его жена.

– Знаешь, что… – Эд Фоули встал с дивана, отбросил подушки и раздвинул его, превратив в раскладную кровать. Её с трудом хватало для двоих.

– Когда это увидит обслуживающий персонал, они решат, что сегодня вечером мы занимались любовью, – улыбнулась МП.

– Детка, у меня болит голова, – сообщил директор ЦРУ.

Многое в военной жизни является всего лишь подтверждением Закона Паркинсона, гласящего, что работа неминуемо расширяется до предела времени, выделенного для неё. В данном случае полковник Дик Бойл прилетел на первом же самолёте С-5В «Гэлакси», который, едва остановившись, открыл носовую аппарель, чтобы выгрузить первый из трех вертолётов UH-60A «Чёрный ястреб». Команда вертолёта немедленно откатила его на свободное место рампы, чтобы развернуть сложенный несущий винт, убедиться, что лопасти закреплены должным образом, и подготовить его к полёту после обычных предполётных проверок. К этому времени С-5В заправился и взлетел в небо, чтобы освободить место для следующего «Гэлакси», который доставил штурмовые вертолёты АН-64 «Апач». В данном случае они были полностью снаряжены боезапасом и всем остальным, что требовалось для осуществления реальных операций против реального врага.

Полковник Бойл наблюдал за всем, хотя и знал, что его подчинённые хорошо исполняют свою работу и будут исполнять её так же хорошо вне зависимости от того, будет он наблюдать за ними или нет. Больше всего Бойлу хотелось вылететь к тому месту, где находится Диггз со своим штабом, но он противился этому искушению, поскольку считал, что должен наблюдать за своими людьми, которых научил делать работу безо всякого наблюдения. Это продолжалось три часа, пока, наконец, он не осмыслил логику ситуации – решил быть командиром, а не надсмотрщиком и вылетел в Хабаровск. Лететь было легко, и он предпочитал низкую и среднюю облачность, потому что здесь могли находиться истребители и не все могли оказаться своими. Глобальная навигационная система привела его куда требовалось, и место, где он зашёл на посадку, оказалось бетонной площадкой, вокруг которой стояли солдаты. Они были одеты в незнакомую форму, но Бойл знал, что ему придётся служить с ними. Один из них проводил Бойла к зданию, которое, очевидно, воплощало в себе русское представление о штабе. Оказалось, что это действительно штаб.

– Заходи, Дик, – позвал его генерал Диггз.

Командир вертолётной бригады отсалютовал своему генералу, когда подошёл к нему.

– Добро пожаловать в Сибирь, Дик, – приветствовал его Марион Диггз.

– Спасибо, сэр. Какая здесь ситуация?

– Интересная, – ответил генерал. – Познакомься, это генерал Бондаренко. Он командует войсками на этом театре. – Бойл отсалютовал снова. – Геннадий, это полковник Бойл. Он командует авиационной бригадой в моей дивизии. Бойл – отличный офицер.

– Какова ситуация в воздухе, сэр? – спросил Бойл у Диггза.

– Пока наши ВВС хорошо справляются с китайскими истребителями.

– А китайские вертолёты?

– Вертолётов у них немного, – ответил другой русский офицер. – Я полковник Алиев, Андрей Петрович, начальник оперативного управления театра военных действий. Пока мы видели мало китайских вертолётов, главным образом они используют их для разведки.

– Нет транспортных вертолётов? Или их используют для транспортировки офицеров?

– Нет, – ответил Алиев. – Их старшие офицеры предпочитают передвигаться в гусеничных машинах. Они не любят летать в вертолётах так, как американцы.

– Чем мне заняться, сэр? – спросил Бойл.

– Доставьте Тони Тернера в Читу. Там большой железнодорожный узел, которым мы будем пользоваться. У нас там будет пост.

– Оттуда наши гусеничные машины пойдут своим ходом? – Бойл посмотрел на карту.

– Да, таков наш план. Есть станции поближе, но в Чите самые лучшие возможности для разгрузки наших машин, так говорят нам русские друзья.

– Как относительно топлива?

– Место, где совершили посадку наши самолёты, располагает крупными подземными хранилищами топлива.

– Топлива там больше, чем может вам понадобиться, – подтвердил Алиев. Бойл подумал, что это отличное обещание.

– А боеприпасы? – спросил Бойл. – У нас на С-5 запас примерно на два дня. Шесть полных боезапасов для «Апачей», считая по три вылета в день.

– У вас какой вариант «Апачей»? – спросил Алиев.

– «Дельта», полковник. На них установлен радиолокатор «Лонгбоу».

– И все это работает?

– Полковник, какой смысл доставлять их сюда, если они не работают, – недоуменно ответил Бойл. – У вас есть надёжные казармы, чтобы разместить моих людей?

– На базе, куда вы прилетели, есть надёжные квартиры для ваших лётчиков – пуленепроницаемые укрытия. Ваш обслуживающий персонал будет размещён в казармах.

Бойл кивнул. Так везде. Инженеры, которые строят жильё, считают, что пилоты более ценные люди, чем механики, обслуживающие винтокрылые машины.

В общем, это соответствует действительности, до тех пор пока машина не нуждается в ремонте. Тогда пилот так же полезен, как кавалерист без коня.