Комната Джулиена тоже сверкала чистотой. Разобранная кровать была прислонена к стене, книги аккуратными рядами стояли на полках. Темного пятна возле камина, где лежали останки несчастного Таунсенда, не было.

Роуан направилась в комнату Карлотты. Шкафы были пусты, в них остались лишь несколько деревянных вешалок. Пахло камфорой.

Роуан подошла к старому черному телефону и набрала номер отеля.

– Чем занимаешься? – спросила она.

– Лежу в кровати, страдаю от одиночества и жалею себя. Утром вместе с Эроном был на кладбище. Устал безумно.

И вообще, ощущение как после драки: все болит. А ты сейчас где? Надеюсь, не в доме?

– Именно в нем. Здесь тепло и пусто. Все вещи старухи увезли, матрацы заменили, мансарду вычистили до блеска.

– Ты там одна?

– Да. Здесь все так красиво. – Роуан еще раз огляделась. – И я совершенно одна.

– Я сейчас приеду.

– Нет. Я уже ухожу. Прогуляюсь пешком до отеля. А тебе следует отдохнуть. А потом сходить к врачу и пройти полное обследование.

– Это еще зачем?

– Тебе хоть раз делали электрокардиограмму?

– Конечно. После купания в океане они меня обследовали по полной программе. А все, что мне нужно сейчас, это сексуальные процедуры и упражнения, причем в огромных количествах.

– Посмотрим, какой у тебя будет пульс к моему возвращению.

Роуан повесила трубку.

Ей почему-то вспомнились те отрывки из досье, где описывается встреча Артура Лангтри с Лэшером. Он говорил что-то о сердцебиении и головокружении… Но Лангтри тогда уже был пожилым человеком.

Она медленно прошла по дому. Тихо. Только пение птиц доносится с улицы.

Роуан вдруг охватило удивительное чувство – смесь радости и удовольствия от сознания собственного благополучия. «И это все принадлежит мне!» – подумала она.

Несколько минут она стояла неподвижно, пытаясь вспомнить все ужасные события и ощущения последнего времени и сопоставить их с тем, что окружало ее сейчас, и с тем ощущением легкости, которое испытывала в эти минуты. Оно было вызвано еще и тем, что, прочитав досье, она больше не страдала от одиночества, от необходимости один на один бороться с темными сторонами своей натуры. Она нашла свое место в жизни и искупит все грехи.

Роуан уже повернулась, чтобы уйти, и только теперь заметила вазу с великолепными розами, стоявшую на столике в холле.

Кто принес цветы? Джеральд? Возможно, он просто забыл сказать ей об этом?

Она долго любовалась кроваво-красными полураскрывшимися бутонами, очень похожими на те, которые видела в вазах и венках, когда хоронили Дейрдре. Как будто их принесли сюда именно оттуда… Эта мысль вдруг почему-то испугала ее.

И заставила вспомнить о Лэшере.

Нет, это абсурд. Скорее всего, их оставил здесь Пирс, когда привозил новые матрацы. Или Джеральд. Вода в вазах совсем свежая, а цветы выглядят так, как будто их срезали не более получаса назад.

Тем не менее букет вызывал у нее неприятное чувство. Сердце Роуан забилось сильнее. Странные розы. Она, конечно, не специалист, но, насколько помнит, обычно они бывают гораздо более мелкими. А эти цветы казались чрезмерно огромными и… Разве у роз такие листья? И почему лепестки их словно шевелятся – бутоны как будто разбухают на глазах? Нет, это все ее воображение! Роуан тряхнула головой и вдруг почувствовала, что она слегка кружится.

Она поспешила к выходу, пытаясь поскорее избавиться от неприятного ощущения и вновь почувствовать прежнюю легкость и радостное оживление. Нужно глотнуть свежего воздуха. Этот дом слишком похож на храм, подумалось ей, и цветы только увеличили сходство. Дойдя до лестницы, Роуан посмотрела наверх, туда, где когда-то Артур Лангтри увидел Стюарта Таунсенда. Нет. Никого.

Ни души во всем доме.

– Ты боишься меня? – громко спросила Роуан у пустоты. – Или ты хочешь, чтобы я боялась тебя, и злишься, что этого не происходит?

Ответом ей была полная тишина. Даже воздух вокруг, казалось, застыл. И в этой поистине оглушительной тишине послышался вдруг легкий шелест – лепестки роз один за другим падали на мраморную столешницу…

Роуан вытащила один цветок из вазы и, бережно подставив под него ладонь, поднесла к лицу и вдохнула тонкий, едва уловимый аромат. Потом повернулась и направилась к двери.

Нет, эти розы не были похожи на обыкновенные. Слишком крупные, и лепестков чересчур много. Роуан пригляделась повнимательнее и только тут увидела, что бутон уже завял. Темно-красные еще несколько минут назад лепестки приобрели коричневый оттенок и съежились. Роуан в последний раз прижалась к ним губами.

Перед тем как выйти за ворота, она бросила розу в сад.

Beltane – праздник костров – традиционно отмечался в Шотландии первого мая по старому стилю.

Имеется в виду Аэндорская волшебница (Библия. 1 Цар., 28).

Мэй-Фейр – букв, майская ярмарка

Chateau – замок (фр.).

Гарвей Уильям – выдающийся английский ученый-медик первой половины XVII в.

Паре Амбруаз – французский хирург XVI в.

Леди Годива – легендарная покровительница Ковентри. В 1040 году жители города страдали от непомерных налогов ее супруга, графа Леофрика Он обещал снизить их, если леди Годива проедет обнаженная на коне через весь город; она проехала верхом, прикрывшись лишь своими длинными, прекрасными волосами. Граф был поражен самоотверженностью женщины и снизил налоги.

Просперо и Ариэль – персонажи пьесы Шекспира «Буря».

Плутарх. О падении оракулов. 27.

«…Ибо прах ты, и в прах возвратишься» (Библия. Бытие, 3: 19).

Сторивилл – район Нового Орлеана, названный по имени Джозефа Стори, члена муниципалитета, предложившего законопроект о том, чтобы собрать все публичные дома в одном месте. Сторивилл прекратил свое существование 12 ноября 1917 года, когда городские власти закрыли заведения кварталов «красных фонарей» по требованию министерства ВМФ, запретившего проституцию на территориях своих баз.

Ар деко – декоративный стиль, отличающийся яркими красками и геометрическими формами (20^-30-е гг. XX в.).

Одюбон, Джон Джеймс (1785–1851), натуралист и художник-анималист Избран в Галерею славы в 1900 году. Его именем названо Национальное общество защитников природы.

Мортон, «Джелли Ролл»(ФердинандДжозефЛаМент)(1885–1941) – джазовый музыкант (пианист) и композитор. Один из создателей новоорлеанского стиля джаза.

Браунинг, Элизабет Барретт (1806–1861) – английская поэтесса, получившая известность благодаря своей любовной лирике.

«Прощай, мой дорогой Джулиен!» (фр.)

Гарднер, Ава (1922–1990) и Кроуфорд, Джоан (1908–1977) – актрисы американского кино; широкую известность им принесло амплуа роковой женщины.

Гринвич-Виллидж – богемный район в Нью-Йорке, известен с XIX в. как колония художников.

Шекспир. «Цимбелин». Акт 4, сцена 2. (Перевод Ф. Миллера.)

В 1846 и 1848 гг. в Ирландии из-за фитофтороза погиб весь урожай картофеля, после чего наступил голод, вызвавший массовую эмиграцию ирландцев.