Итак, дон Хаиме покинул дворец. Площадь Майор опустела. Народное волнение улеглось так же быстро, как и возникло, солдат уговорили разойтись по казармам. Остальные, увидев, что своего не добьются, что пленных им не выдадут, пошумели и тоже отправились по своим лачугам. Лачуги эти находились в бедных кварталах и пользовались дурной славой. Любой, кто нуждался в убежище, находил его там.

У входа в дворец сидел Лопес, держа наготове оружие, как ему и было приказано.

Вдруг он увидел, что дверь отворилась, и он сразу догадался, что только его господин мог выйти так поздно из дворца.

— Что нового? — спросил дон Хаиме, вдевая ногу в стремя.

— Ничего особенного, — ответил Лопес.

— Ты уверен в этом?

— Почти! Да, чуть было не забыл, тут один человек выходил из дворца, так он показался мне очень знакомым.

— И давно это было?

— Нет, с четверть часа назад. А может, я ошибся. Он был совсем по-другому одет, да и видел я его мельком.

— Кто же это был?

— Пожалуй, вы не поверите, по-моему, дон Антонио Касебар.

— Отчего же не поверю! Я сам его видел во дворце.

— Ах, черт! В таком случае очень жалею, что я не подслушал их разговора.

— Он был не один? Говори же, скорее!

— Не один. К нему подошел какой-то человек.

— А этого человека ты не узнал?

— Нет. На нем была шляпа с большими полями, надвинутая на глаза, и плащ, в который он закутался до самого носа, к тому же было темно.

— Дальше, дальше! — нетерпеливо вскричал дон Хаиме.

— Они о чем-то поговорили, но я расслышал всего несколько слов.

— Повтори-ка их, живо!

— Извольте! Один сказал: «Значит, он был там», что ответил второй, я не уловил, а потом первый сказал:

«Ну, он не посмеет». После этого они перешли на шепот. А потом первый сказал: «Надо отправиться туда». — «Уже поздно», — ответил второй. Еще я услышал два слова: «Пало-Кемадо». Они поговорили еще немного и разошлись. Первый скрылся под порталами, а дон Антонио свернул вправо, по направлению к парку Букарельи. Но скорее всего он зашел в какой-то дом — вряд ли ему придет в голову одному гулять по парку в такое время.

— Сейчас мы это узнаем, — сказал дон Хаиме, вскочив на коня. — Дай мне оружие и следуй за мной. Лошади не очень устали?

— Совсем не устали, — ответил Лопес, подавая дону Хаиме двустволку, пару револьверов и саблю. — Как вы и приказывали, я сменил лошадей.

— Тогда в путь!

Они поскакали вдоль пустой площади и, попетляв, чтобы сбить с толку преследователей, если такие появились бы, направились в сторону Букарельи.

В Мехико запрещено ездить верхом с наступлением ночи без особого разрешения. Но дон Хаиме пренебрег этим правилом, правда, ничем не рискуя: часовые равнодушно смотрели на скакавших мимо всадников, даже не думая их останавливать.

Отъехав довольно далеко от дворца, дон Хаиме и Лопес надели вечерние маски, чтобы их никто не узнал.

Вскоре они достигли парка Букарельи. Дон Хаиме, пристально вглядываясь в темноту, издал пронзительный свист.

Тотчас же кто-то отделился от входа в парк и остановился на дороге.

— Не проходил ли здесь кто-нибудь за этот час? — спросил дон Хаиме.

— Да, я видел человека, он пришел к дому справа от вас, дважды хлопнул в ладоши, через минуту дверь отворилась и вышел слуга, ведя на поводу гнедого коня и неся плащ на красной подкладке.

— Как же ты все это разглядел в темноте?

— У слуги был фонарь. Человек отругал слугу за неосторожность, вышиб у него из рук фонарь и надел плащ.

— Что было под плащом?

— Мундир кавалерийского офицера.

— Дальше?

— Он отдал свою шляпу с перьями слуге. Тот вернулся в дом и вскоре принес войлочную шляпу, пистолеты и ружье, пристегнул офицеру шпоры, и тот вскочил на коня и ускакал.

— Куда?

— В сторону площади Майор.

— А слуга?

— Вернулся в дом.

— Ты уверен, что они тебя не видели?

— Уверен.

— Хорошо. Стой тут и никуда не ходи. До свидания!

— До свидания! — человек исчез в темноте.

Дон Хаиме и Лопес повернули коней. Вскоре достигли площади Майор.

Дон Хаиме, видимо, хорошо знал, куда надо ехать, потому что, не задумываясь, сворачивал с улицы в улицу.

Вскоре они подъехали к приюту святого Антония, но не остановились. К городу уже съезжались торговцы.

В нескольких шагах от приюта, в том месте, где на скрещении шести дорог стоит каменный крест, дон Хаиме остановился и опять пронзительно свистнул.

В ту же минуту кто-то, лежавший у подножия креста, поднялся и неподвижно застыл перед доном Хаиме.

— Не проезжал ли здесь всадник на пегом коне в войлочной шляпе? — спросил дон Хаиме.

— Проезжал, — ответил незнакомец.

— Давно?

— Час назад.

— Он был один?

— Один.

— Куда поехал?

— Туда, — ответил незнакомец, указывая на вторую дорогу слева. — Должен ли я ехать с вами?

— А где твоя лошадь?

— В загоне, возле приюта святого Антония.

— Далеко, мне некогда тебя ждать. Оставайся тут!

— Слушаюсь.

Человек снова лег у подножия креста, а всадники поехали дальше.

— Он, наверняка, отправился в Пало-Кемадо, — произнес дон Хаиме.

— Вы правы, — отозвался Лопес, — как это я раньше об этом не догадался.

Они молча ехали около часа и, наконец, увидели темные контуры какого-то здания.

— Вот Пало-Кемадо, — сказал дон Хаиме. Проехав еще немного, они остановились. Громко залаяла собака.

— Черт возьми! — произнес в сердцах дон Хаиме. — Надо уходить, проклятый пес нас выдаст.

Они пришпорили коней и помчались во всю прыть. Но вскоре снова остановились, и дон Хаиме спешился.

— Спрячь где-нибудь лошадей, — сказал он, — и жди меня!

Лопес ничего не ответил, он не был болтлив.

Дон Хаиме тщательно осмотрел оружие, лег на землю и медленно пополз в сторону ранчо Пало-Кемадо. Приблизившись, он увидел с десяток привязанных лошадей, а рядом с ними нескольких человек.

Один, вооруженный длинным копьем, стоял у дверей. Видимо, это был часовой.

Дон Хаиме остановился, не зная, что предпринять. Однако дон Хаиме решил во что бы то ни стало узнать, что привело сюда этих людей. А решений своих, как известно читателю, дон Хаиме никогда не менял.